Она тихо заговорила в селектор, и в дверях, в высокой арке возникла высокая черноволосая женщина с восточными чертами.

— Прошу за мной, мистер Луговой.

Все это произвело на Лугового впечатление. Как и многие русские, он был наивен в том, что касалось западных методов ведения дел, и ошибочно предположил, что все сотрудники задержались здесь так поздно из-за него. Вслед за женщиной он прошел по длинному коридору, увешанному изображениями грузовых судов, которые под флагом «Морских перевозок Бугенвиль инк.» бороздили бирюзу морей.

Проводница негромко постучала в дверь, отворила ее и вошла.

Луговой переступил порог и остановился в изумлении.

Помещение было огромным — мозаичный пол с сине-золотым растительным узором, массивный стол для совещаний, опиравшийся на резных драконов, словно уходил в бесконечность. Но больше всего поразили Лугового терракотовые изображения воинов в натуральную величину в полном вооружении и на волнующихся конях, мягко освещенные в нишах зала.

Он сразу узнал стражей могилы древнего китайского императора Цинь Шихуана. Впечатление они производили невероятное. Луговой задумался, как эти фигуры могли выскользнуть из рук правительства Китая и попасть к частному лицу.

— Пожалуйста, подойдите и сядьте, мистер Луговой.

Его так захватило великолепие этой комнаты, что он не заметил хрупкую восточную женщину в инвалидной коляске. Перед ней стояло кресло черного дерева с шелковыми, вышитыми золотом подушками и столик с чайником и чашками.

— Мадам Бугенвиль, — сказал он. — Наконец-то мы встретились.

Главе судовладельческой династии Бугенвилей восемьдесят девять лет, и весит она примерно столько же фунтов. Блестящие черные волосы забраны от висков в пучок.

На лице у нее ни морщинки, хотя тело выглядит древним и непрочным. Но Лугового поразили ее глаза, ярко синие и такие свирепые, что он почувствовал неуверенность.

— Быстро вы пришли, — просто сказала она. Голос у нее ясный и четкий, без следов пожилого возраста.

— Пришел, как только услышал телефонный звонок.

— Вы готовы к опыту по промыванию мозгов?

— Промывание мозгов — неприятный термин. Я предпочитаю «вмешательство в работу мозга».

— Терминология не имеет значения, — равнодушно сказала она.

— Я готовил свою группу много месяцев. При наличии необходимых условий мы сможем начать через два дня.

— Начнете завтра утром.

— Так скоро?

— Внук сообщил мне, что условия складываются благоприятно. Замена произойдет сегодня ночью.

Луговой невольно взглянул на часы.

— Вы даете мне не много времени.

— Возможностью следует пользоваться, когда она появляется, — твердо сказала женщина. — Я договорилась с вашим правительством и готова выполнить первую часть договора. Все зависит от скорости. Вам и вашему штату дается десять дней для завершения вашего участия в проекте…

— Десять дней! — ахнул он.

— Десять дней, — повторила она. — Это ваш крайний срок. Затем я вас отстраню.

По спине Лугового пробежала дрожь. Ему не требовались пояснения. Было ясно, что если что-нибудь пройдет неудачно, он и его люди бесследно исчезнут — вероятно, в океане.

В огромном конференц-зале наступила тишина. Потом мадам Бугенвиль подалась вперед в своем инвалидном кресле.

— Не угодно ли чаю?

Луговой терпеть не мог чай, но кивнул.

— Да, спасибо.

— Лучший сорт китайского. В розницу стоит более ста долларов за фунт.

Он взял протянутую чашку, вежливо сделал глоток и поставил чашку на стол.

— Полагаю, вам сообщили, что моя работа еще на стадии исследования. Эксперименты проходят удачно одиннадцать раз из пятнадцати. С такими ограничениями во времени я не могу гарантировать успешный результат.

— Какое время советники Белого дома смогут уходить от вопросов прессы, определяли самые проницательные умы.

Луговой вскинул брови.

— Я полагал, что объектом моего опыта станет кто-нибудь из не самых значительных конгрессменов, чье долгое отсутствие не бросится в глаза.

— Вас неверно информировали, — небрежно бросила она. — Ваш генеральный секретарь и президент посчитал, что до начала эксперимента вам лучше не знать, кто ваш истинный объект.

— Если бы мне дали время изучить его личность, я был бы лучше подготовлен.

— Не мне объяснять русскому требования безопасности, — сказала она, глядя ему в глаза. — Почему, по-вашему, мы до сих пор не встречались?

Не зная, что ответить, Луговой сделал большой глоток.

На его плебейский вкус, он пил воду, приправленную духами.

— Я должен знать, кто мой объект, — сказал он наконец, собравшись с духом и глядя ей в глаза.

Ответ прозвучал в просторном помещении, как взрыв бомбы, отразившись в мозгу у Лугового и совершенно ошеломив его. Он почувствовал, что его бросили в бездонную пропасть и надежды на спасение нет.

После многих лет плавания по морям барабаны с нейротоксином «агент С» разорвали цепи, которыми были закреплены внутри деревянных ящиков, и теперь были разбросаны по трюмной палубе. Одинаково выкрашенные стандартные судовые контейнеры, одобренные министерством транспорта, 81,5 дюйма длиной и 30,5 дюйма поперек. У них вогнутые торцы, и они серебристого цвета. На всех зеленой краской аккуратно написан армейский код «GS».

— Я насчитал двадцать барабанов, — сказал Питт.

— Совпадает с инвентарным перечнем пропавшего оборудования.

В голосе Мендозы послышалось облегчение.

Они стояли в глубине трюма, теперь ярко освещенного переносными прожекторами, соединенными кабелем с «Катобой». Палуба была залита водой почти на фут, и когда люди ходили между смертоносными контейнерами, от ржавых бортов трюма эхом отражался плеск.

Химик из агентства помахал рукой в перчатке.

— Вот барабан, из которого произошла утечка, — взволнованно сказал он. — У него разбит клапан.

— Довольны, Мендоза? — спросил у нее Питт.

— Как свинья в навозе! — радостно воскликнула она.

Питт подошел к ней, так что их лицевые маски едва не соприкасались.

— А вы подумали о моей награде?

— Какой награде?

— Наш договор, — сказал он, стараясь говорить серьезно. — Я нашел вашу отраву на тридцать шесть часов раньше срока.

— Вы ведь не собираетесь воспользоваться моим глупым предложением?

— Я был бы глуп, если бы им не воспользовался.

Она порадовалась, что под маской ему не видно, как она покраснела. Говорили они на открытой частоте, и все в помещении их слышали.

— Вы выбираете странные места, чтобы назначить свидание.

— Я думал, — продолжал Питт, — об ужине в Анкоридже: коктейли на ледниковом льде, копченый лосось, мясо лося, запеченное по-аляскински. А потом…

— Достаточно, — сказала она с растущим смущением.

— На тусовки ходите?

— Только по необходимости, — ответила она, справившись с собой. — А у нас вовсе не такой случай.

Он воздел руки, потом разочарованно опустил их.

— Печальный день для Питта, счастливый для НПМА.

— Причем тут НПМА?

— Заражение произошло на суше, в подводных работах нет необходимости. Моя команда может лететь домой.

Она еле заметно кивнула.

— Очень аккуратный ход. Оставляете все армии.

— А она знает? — серьезно спросил он.

— Военное командование Аляски уведомили спустя секунды после того, как вы доложили об обнаружении «Пайлоттауна». С материка для ликвидации «агента» к нам направляется отряд химической защиты.

— Мир аплодирует расторопности.

— Но для вас это неважно?

— Конечно, важно, — сказал Питт. — Однако моя работа закончена, и, если у вас нет другого места, где разлился яд, и еще мертвецов, я отправляюсь восвояси.

— Говори после этого об умных циниках.

— Скажите «да».

Она чувствовала, что попала в западню, и сердилась на себя за то, что это ей нравится. И ответила, не успев придумать, как отказать:

— Да.

Мужчины в трюме прекратили спасение половины человечества и глухо зааплодировали руками в перчатках; в микрофонах слышались шутки и свист. Она вдруг поняла, что ее репутация взлетела по шкале Доу-Джонса. Мужчины восхищаются женщинами, которые умеют руководить грязной, трудной работой и не становятся суками.