— Фараатаа!

От усилий внешность И-Уулисаана претерпела некоторые изменения. Его ноги удлинились, а нос уменьшился в размере. Он решительно устранил эти изменения, прежде чем их заметит кто-нибудь из находившихся в палатке, и вернул себе человеческий облик. С тех пор как он впервые принял этот облик в Алхан-роэле, он не позволял себе видоизменяться даже на мгновение, иначе они догадаются, что он шпион пиуриваров. Это требовало от него постоянных усилий, что стало уже почти невыносимо: но он поддерживал себя в одном и том же образе.

Он продолжал посылать в ночь энергию своей души.

— Фараатаа! Фараатаа!

Ничего. Тишина. Одиночество. Как обычно.

Через некоторое время он оставил всякие попытки и попытался уснуть. До утра еще далеко. Он откинулся на спину и закрыл воспаленные глаза.

Но сон не приходил. Ему вообще редко удавалось уснуть во время этого путешествия. В лучшем случае он мог лишь ненадолго вздремнуть. Мешало слишком многое: неумолчный шум ветра, звук песка, барабанящего по полотну палатки, громкое сопение и храп людей короналя, с которыми он делил палатку. А самое главное — постоянная тупая боль от ощущения своего одиночества среди враждебных, чужих существ. Так и ждал он наступления рассвета в состоянии крайнего напряжения.

Потом, где-то между часами Шакала и Скорпиона, он услышал в своей голове гулкий, гудящий звук. Он пребывал в таком напряжении, что внезапное вторжение лишило его в одно мгновение устойчивой внешности: он помимо своей воли прошел через несколько форм — скопировал вначале внешность двух человеческих существ, спавших поблизости, затем на долю секунды принял форму пиуривара,— прежде чем сумел взять себя в руки. Он сел. Сердце колотилось, дыхание было прерывистым, он снова стал настраиваться на музыку мыслей.

Да. Вот она. Сухой, ноющий звук, странно скользящий между интервалами гаммы. Теперь он узнал песню сознания водяного короля, которую по звучанию и тембру нельзя было спутать ни с чем, хотя он никогда не слышал песни именно этого водяного короля. Он открыл свой разум для контакта и мгновение спустя с громадным облегчением услышал мысленный голос Фараатаа:

— И-Уулисаан?

— Наконец-то, Фараатаа! Сколько я ждал твоего вызова!

— Вызов пришел в назначенное время, И-Уулисаан.

— Да, я знаю. Но у меня есть для тебя срочные новости. Я вызывал тебя каждую ночь, пытаясь осуществить контакт пораньше. Ты ничего не слышал?

— Я не слышал ничего. Ты не сумел пробиться ко мне.

— Понятно.

— Где ты, И-Уулисаан, и что у тебя за новости?

— Я нахожусь где-то в Гихорне, далеко от Пилиплока в глубине материка, почти возле Стейч. Я по-прежнему нахожусь в окружении короналя.

— Возможно ли, чтобы он зашел с великой процессией в Гихорн?

— Он оставил процессию, Фараатаа. Теперь он передвигается в сторону Илиривойна, чтобы встретиться с Данипиур.

В ответ наступила тишина, тишина настолько тяжелая и напряженная, что она потрескивала, как разряд молнии, с шипением и шуршанием. И-Уулисаан подумал было, что контакт полностью прервался. Но Фараатаа наконец заговорил:

— Данипиур? Что он хочет от нее?

— Прощения.

— Прощения за что, И-Уулисаан?

— За все преступления его народа против нашего.

— Тогда он сошел с ума.

— Некоторые из его спутников тоже так думают. Другие говорят, что это единственный путь Валентина — ответить на ненависть любовью.

Наступила еще одна продолжительная пауза.

— Он не должен говорить с ней, И-Уулисаан.

— Я тоже так считаю.

— Сейчас не время для прощения. Сейчас — время борьбы, иначе у нас не будет победы. Я не допущу его к ней. Они не должны встретиться. Он может попытаться достичь компромисса, а компромисса быть не должно!

— Я понимаю.

— Победа уже почти за нами. Правительство разваливается. Разрушается установленный порядок вещей. Знаешь ли ты, И-Уулисаан, что появилось уже три лжекороналя? Один объявился в Кинторе, другой — в Ни-мойе, а третий — в Дюлорне.

— Это правда?

— Абсолютная. Неужели ты ничего не знаешь?

— Ничего. Думаю, что и Валентин ни о чем подобном не подозревает. Мы здесь очень далеко оторвались от цивилизации. Три лжекороналя! Это начало их конца, Фараатаа!

— Мы тоже так думаем. Все складывается для нас удачно. Болезни продолжают распространяться. С твоей помощью, И-Уулисаан, мы смогли найти способы противостоять мерам, принимаемым правительством, и даже ухудшить обстановку. Зимроэль повержен в хаос. На Алханроэле появляются первые серьезные трудности. Победа за нами!

— Победа за нами, Фараатаа!

— Но мы должны перехватить короналя по пути в сторону Илиривойна. Назови, если сможешь, ваше точное расположение.

— Три дня мы двигались в парящем экипаже к юго-западу от Пилиплока, в сторону Стейч. Я слышал, как кто-то сегодня говорил, что до реки нам осталось не больше двух дней пути, возможно, меньше. Вчера корональ с несколькими спутниками покинул караван и ушел вперед. Сейчас они должны быть уже где-то там, недалеко от реки.

— А как он собирается переправляться?

— Этого я не знаю. Но…

— Давай! Хватай его!

При этом неожиданном выкрике контакт с Фараатаа полностью прервался. Из темноты возникли две громадные фигуры и навалились на метаморфа. Изумленный, застигнутый врасплох, И-Уулисаан вскрикнул.

До него дошло, что его схватили воительница-великанша Лизамон Халтин и свирепый, лохматый скандар Залзан Кавол. Вруун Делиамбер находился на безопасном удалении; его щупальца извивались самым причудливым образом.

— Что вы делаете? — возмутился И-Уулисаан.— Это произвол!

— Ага, так и есть,— бодро ответила амазонка.— Никаких сомнений, что это и есть произвол.

— Отпустите меня сейчас же!

— Можешь не надеяться, шпион! — рявкнул скандар.

И-Уулисаан отчаянно пытался освободиться от нападавших, но в их руках он был всего лишь беспомощной куклой. Его охватила паника, и он почувствовал, что ему уже не удается сохранить свое прежнее обличье. Но он ничего не мог сделать, чтобы восстановить форму: утрата самоконтроля приведет к тому, что он появится в своем истинном виде. Пока они держали его, он вертелся и извивался, стремительно проходя целый ряд видоизменений, превращаясь то в одно, то в другое существо: то ощетинивался шипами и колючками, то становился длинной змеей. Контакт с Фараатаа забрал у него столько энергии, что он стал совершенно беспомощным, не мог даже вызвать какую-нибудь защитную реакцию вроде электрошока, и кричал и рычал в отчаянии, пока вруун не поднес к его лбу щупальце и не оглушил мысленным ударом. И-Уулисаан обмяк и остался лежать в полубессознательном состоянии.

— Надо доставить его к короналю,— сказал Делиамбер.— Мы допросим его в присутствии лорда Валентина. 

Во время поездки к Стейч в западном направлении с передовым отрядом королевского каравана Валентин увидел, что окружающий пейзаж резко меняется с каждым часом: однообразие Гихорна сменилось таинственным буйством дождевого леса Пи-урифэйна. Позади осталось неряшливое побережье с его дюнами и песчаными наносами, редкими пучками зубчатой травы и чахлыми деревцами с вяловатыми желтыми листьями. Теперь песка в почве было все меньше, она становилась все плодороднее, темнее, обретала способность обеспечивать питание пышной растительности; в воздухе больше не ощущалось пряного морского запаха, но теперь в нем появился сладковатый, мускусный аромат джунглей. Но Валентин понимал, что и это лишь переходная местность. Настоящие джунгли были еще впереди, за Стейч, царство туманов и неизвестности, густой темной зелени, окутанных дымкой гор и холмов: королевство метаморфов.

Примерно за час до сумерек они добрались до реки. Первым здесь оказался экипаж Валентина, а остальные два появились через несколько минут. Он подал знак их капитанам, чтобы они встали параллельно берегу. Потом вышел из парящей машины и напрвился к воде.