— И ради этого опускаешься до шантажа?! — прорычал Коршун, и это было последнее, что я услышала.

Вокруг него сомкнулись прихвостни темнейшего, а меня уже втащили обратно в галерею, после чего пропихнули в одну из дверей. Раскалённых щёк коснулась прохлада храма, и я не менее яростно, чем до этого Ярнефельт, прошипела:

— А вдруг не сработает? Ты говоришь, что душа не важна, но что, если это не так?! Больше чем уверена, к вам нечасто заглядывают попаданки, и если сейчас поспешишь, можешь серьёзно облажаться!

Выкать ему я больше не собиралась.

— Я знаю, что делаю, Саша, — резко отрезал Савард, волоча меня за собой в главный зал храма. — У меня был не один год, чтобы подготовиться к этому дню, и я не позволю глупым чувствам всё испортить. Ритуал будет проведёт, и ты станешь моей женой!

— Чудовище, — буркнув, пришла я к закономерному выводу.

Чудовище не ответило, зашагало быстрее, торопясь как можно скорее сделать из меня замужнюю даму.

— Зачем тогда нужно было последнее испытание? — не выдержав тишины между нами, спросила я. — Зачем вообще было устраивать отбор, если тебе изначально нужна была в жёнах светлая?

Скосила взгляд и увидела, как тёмный мужлан поморщился:

— Я, как и любой правитель, заложник традиций, Саша. Необходимо было создать видимость отбора. Что же касается последнего испытания… Это была воля отца. Он верил, что если древняя ведьма благословит мою избранницу — в его представлении, конечно же, родовитую тёмную — отдав ей частицу своей магии, за сильных наследников можно будет не переживать. Отец предпочёл забыть, что порой её дары оказывались пустышками, и магии, дарованной счастливицам, было недостаточно, чтобы на свет появилось сильное потомство. Волю покойного короля я выполнил — отправил невест на болота, и то, что ты получила от неё подарок, только подтвердило правильность моего выбора.

— А если бы не получила? Ты бы на мне не женился?

Савард взглянул на меня, и на его губах мелькнула ироничная улыбка:

— Создать метку несложно. Не сделай это ведьма, я бы позаботился.

Вот ведь упёртый. Прёт напролом к своей цели, в упор не замечая препятствий и сложностей.

Впрочем, от всех препятствий и сложностей его темнейшество с лёгкостью отмахнулся. Ивара сейчас выставят из храма, а я и не вякну, опасаясь за Ульяну.

Для тёмного тирана всё складывалось более чем замечательно.

При виде нас гости, уже явно умаявшиеся ждать, тихонько зашептались. Пока шли к алтарю, оплетённому всё теми же синими цветами в дымном мареве, перед нами кланялись и опускались в реверансах. У алтаря уже стояли служительницы храма — те самые, что провели меня в Сад безмолвия для молитвы.

Но с молитвой не сложилось, а теперь уже поздно молиться. Интересно, это тоже входило в планы бабы Клавы? Если да, то паршивая из неё сводница. Потому что счастливой я себя сейчас отнюдь не чувствовала!

— Можем начинать, — не теряя время на долгие вступления, распорядился его подлейшество, и одна из жриц покорно кивнула.

В сгустках тьмы, скользящих по алтарю, как предрассветный туман по земле, я заметила скрученный в тугие трубочки свиток, инкрустированный самоцветами футляр и в его бархатных объятиях кинжал с тёмным, почти чёрным лезвием. Кривым и наверняка очень острым. Сглотнула, невольно вспоминая о прежних опасениях, но тут же себе напомнила, что убивать меня не собираются. Всего лишь насильно тащат замуж.

Ерунда, право.

Жрица раскрыла свиток, и храм наполнился её звучным, глубоким голосом. Из всего ею сказанного я не поняла ни Пьяного, да и не особо концентрировалась на заунывных «песнопениях», больше увлечённая сизой хмарью, которая вдруг начала овиваться вокруг наших с Савардом запястий, таким образом их соединяя.

Попыталась отодвинуться, но мерзопакостный-почти-муж схватил меня за руку, сплетая наши пальцы, и угрожающе зашептал:

— Не забывай о подруге, Саша. Её жизнь в твоих руках. Как и её будущее. Если всё пройдёт, как задумано, я стану добрым и довольным владыкой. А добрый и довольный владыка может пожелать помочь заблудшей душе.

Что называется, не мытьём, так катаньем.

Тьма продолжала змеёй ползти по нашим рукам, соединяя. Густела, уплотнялась, особенно когда вторая жрица, взяв оружие, ловко полоснула по предплечью тёмного остриём кинжала. Я едва не завопила от неожиданности. Дёрнулась, чувствуя, как его кровь, горячая и такая же тёмная, как его сердце, начинает струиться и по моей руке, но Савард не позволил мне отстраниться.

Его хватка стала крепче, когда садистка в балахоне то же самое проделала с моею рукою. Тут уж захотелось не завопить, а взвыть. Наверное, я бы так и сделала, если бы не отвлеклась на кровь Дамии. Стекая по коже, алые капли засверкали подобно чистому золоту.

Жрица, не сводившая взгляда с древнего свитка, возвысила голос, добавив в него силы и громкости. Гости удивлённо зашептались. Храм, ещё каких-то несколько мгновений назад залитый ярким солнечным светом, вдруг погрузился в густой полумрак. В высокие окна больше не проникали лучи солнца, дневное светило померкло. Зато вокруг алтаря ярко полыхнули свечи, и золотистое сияние вокруг руки принцессы, схлестнувшись с тьмой Саварда, окутало нас обоих серебристой вуалью.

Наши руки… наши тела…

Голоса стали глуше, алтарь перед глазами размыло, даже боль притупилась. Почувствовала, как кто-то давит мне на плечи, заставляя опуститься на колени. Тяжесть чужих рук сменилась тяжестью иного рода — мне на голову возложили корону.

Ту самую, встречи с которой я так ждала.

— Да здравствуют правители Тенебрии! Дамия Прелестная и Савард Жестокосердный! — раздался громкий, торжествующий голос, и зал потонул в громких аплодисментах.

В замок я возвращалась мрачнее неба, что низко нависало над нами, пока летели обратно. Правда, к концу полёта тень луны, заслонившая солнце, отползла в сторону, и теперь столица и её предместья снова купались в ярком солнечном свете. А вот я… А вот я продолжала мрачнеть на глазах. Мне хотелось рычать, ругаться или хотя бы от бессилия топать ногами. Можно было ещё швырнуть короной в Саварда… Но корону жалко.

Она единственная согревала сердце лучиком надежды. Если не для меня, так хотя бы для Ульяны.

Ещё и порез на руке болел, хоть его и забинтовали сразу после брачного обряда.

— Улыбайся, — посоветовал мне тиран и деспот, когда повозка мягко опустилась перед замком, нарканы сложили крылья, и к нам хлынули, подбрасывая в воздух лепестки роз, рабыни. Девушки улыбались, поздравляли и ждали, когда мы выйдем из экипажа, чтобы и нас обсыпать лепестками.

— Сегодня наш праздник. — Явно предлагая следовать его примеру, Савард расплылся в широкой улыбке. Вышел первым, помог мне спуститься, после чего нас всё-таки обсыпали. И пока шли к замку, шустрые рабыни, среди которых были и Айя с Лахьей, продолжали устилать нам дорогу злосчастными лепестками.

Мне сейчас всё виделось злосчастным. Раздражающим, дурацким. Мешал шлейф платья, мешало мельтешение лиц перед глазами, но главное — мешал Савард.

Хотелось вырвать руку из его руки, но тёмный держал крепко. И улыбался так, будто ничего не случилось, будто он самый счастливый на свете мужчина.

— И что теперь? — буркнула я, опасаясь, что его темнейшество вот прямо сейчас захочет уединиться для сотворения могущественных наследников.

— Пир, моя королева, — певуче ответил благоверный. — Пир в нашу честь, а потом, с приходом тьмы, мы останемся одни.

Смотрите-ка, на радостях почти в рифму заговорил.

Мысленно прикинув в уме, пришла к выводу, что время до постельных утех ещё есть. Несколько часов так точно. Главное, как-то избавиться от внимания этого бездушного тёмного.

— Я бы хотела немного побыть одна перед началом праздника. Выдохнуть, прийти в себя…

— Как будет угодно моей королеве, — неожиданно легко согласился благоверный.