— Жарко, — Витек вытер пот со лба рукавом и приник к прицелу калаша. — Как думаешь, когда они на приступ пойдут?

— Ща колесами закинутся и в бой рванут, — мрачно предрек я.

Китель уже весь пропотел, и я чувствовал, как капельки пота собираются на спине в настоящий ручеек и стекают по позвоночнику в трусы. Да еще и мошкара так и норовила залезть в глаза, пробраться под одежду и там уже влезть под кожу, чтобы отложить личинки. Для кого-то горы Кавказа это чистый воздух, красивая природа и сочные фрукты. Для меня они теперь ассоциируются с маршбросками по перевалам, засадами и постоянным запахом сгоревшего пороха. Вторая чеченская недавно официально закончилась, но банды еще бегают по горам. Вот и приходится их выкуривать и даже устраивать загонные охоты. Но не в этот раз. По слухам, в штаб поступила информация, что особо крупная банда Хаттаба решилась на прорыв через границу к соседям. Чтобы там спастись, собраться с силами и вновь начать террор. Вот нашу десантную роту и отправили перекрыть наиболее удобный путь отхода. Мы должны просто задержать врага, пока подкрепление не ударит банде в тыл.

— Кажись, пошли, — прошептал Витька, наводя прицел на полоску деревьев, откуда выходила узкая звериная тропа.

Мы расположились на ней же в ста метрах выше. Из леса шагнули первые боевики. В камуфляже, у половины на груди броники, в руках старые добрые советские калаши. Мы от них отличались лишь отсутствием бород на лице, да нашивками на плече. У банды нашивок не было. В остальном — почти одинаковое вооружение, одежда и желание уничтожить врага любой ценой.

— Начали, — скомандовал я напарнику и открыл огонь.

— Тра-та-та!!! — гулко раскатился стрекот автомата по округе.

Рядом открыл огонь Витек. Очередями в два-три патрона он довольно умело срезал первых вышедших на открытое пространство боевиков, а затем «заполировал» все гранатой из подствольника, уложив ее точненько между двумя спрятавшимися за деревьями бандитами. Я от него не отставал, но при этом еще старался охватить картину боя в целом — пытаются ли нас окружить, замедлился противник или все еще прет напролом. В нашей паре я являюсь старшим. Конечно, двое бойцов не остановят банду в тысячу штыков, но нам это и не нужно. Вступить в бой, оценить силы противника, предупредить своих о начале штурма и отойти на запасные позиции — вот и все. И первую часть поставленной задачи мы выполнили. Осталось лишь грамотно отступить...

— Сука!! — от страха выкрикнул Витек, прячась за бруствер, который мы с ним выложили из окружающих камней.

Я нырнул туда же, параллельно докладывая ротному о начале огневого контакта. Но закончить доклад я не успел. Боевик, наведший на нас тубус гранатомета, что и заставило нас залечь, оказался на диво точным. Граната вошла точно в наш бруствер, разметав его по камешку. Один из осколков попал мне прямо в висок, после чего свет для меня погас...

Темнота... Витек... Он выжил?.. Стоп! Кто такой Витек? Я ведь его знал... Знал? Мысли путаются. Где я?..

Вокруг тьма... Сколько я здесь? А кто это — я? Кто я?! Черт! Что происходит?..

Приди!

Голос. Чей это голос? Кого-то зовут?

Приди!!

Точно! Кого-то зовут! Но кого?

ПРИДИ!!!

Меня! Наверняка зовут меня! Кого меня? Не помню. Но хочу узнать! Я пойду на этот голос...

Когда я пришел в сознание, то в первое мгновение подумал, что ничего не поменялось. Сколько ни пытался открыть и закрыть глаза, картинка не менялась — вокруг была кромешная тьма. Так это был мираж? Однако вскоре я понял, что никакого миража не было. Возникшее покалывание то в пальцах, то в боку, то в коленях говорило об этом лучше любых иных признаков. Раньше в темноте я ничего не ощущал, а лишь терял чувства. Только вот пошевелиться не могу.

Ничего не происходило, а сама беспомощность дико начала бесить, и я стал пытаться хоть как-то повлиять на тело. Спустя минуты три указательный палец на правой руке наконец чуть дрогнул, доказывая, что я все-таки имею власть над собственным телом. Надеюсь, оно все же мое. А то последнее воспоминание со словом «приди» намекает, что это может быть и не так. И что самое плохое — других воспоминаний у меня почти нет. После пребывания в темноте остались только какие-то невнятные ассоциации, стоит мне подумать о том или ином предмете.

Мои терзания прервались звуком шагов, что гулко разносились во тьме. Следом стал нарастать свет, и я понял, почему раньше ничего не видел. Я почему-то лежал в пещере. Здесь не было не только окон, но и искусственного освещения. Пока кто-то не стал приближаться ко мне. Неизвестный, которого я еще не мог увидеть, нес в руках факел. Его огонь освещал на десяток метров вокруг себя, а свет причудливо отражался от стен пещеры, искажаясь и создавая настоящие фантастические переливы, что иногда складывались в невероятные узоры. Полосы синего, зеленого и красного цветов, переплетаясь, могли создать иллюзию демона с рогами и квадратным торсом, затем картинка неуловимо менялась, и вместо демона появлялось озеро с торчащим из воды щупальцем. Но и она не задерживалась надолго, быстро сменяясь могучим дубом, почему-то растущим кроной вниз.

Когда неизвестный приблизился, свет его факела упал на мои глаза, вызвав сильную резь и слезы. Минуты три я моргал и привыкал к появившемуся освещению, пока наконец не смог рассмотреть посетившего меня человека.

Высокий старик. Волосы короткие, седые. Пышные усы и настоящие бакенбарды спускаются по щекам. Взгляд цепкий, смотрит неприязненно. Одет в обычный строгий костюм, что в пещере смотрится слегка неуместно. Зато на нем костюм сидит как влитой, да еще и выправка военная видна. Точно офицер или был им, и в не малых чинах! В левой руке он держал факел, а вот в правой была какая-то глиняная табличка, полностью подходящая здешней пещере, но опять же смотрящаяся чужеродно в руках старика.

— Ты меня понимаешь? — разлепил он губы, когда убедился, что я смотрю ему прямо в глаза.

Попытка ответить окончилась провалом. Еле смог слегка пошевелить губами, а заодно почувствовал, что в горле давно пересохло, и язык стал высохшей курагой. В итоге просто моргнул. Максимально медленно, чтобы не было сомнений, что это ответ, а не случайный рефлекс.

— Хорошо, — удовлетворился этим старик. — Помнишь, кто ты?

Кто я? Нет, не помню. Поэтому моргнул дважды.

— Нет? — уточнил старик.

Снова одно согласное моргание. Но похоже старику этого было мало и он раздраженно дернул щекой.

— Поговорим, когда немного придешь в себя. А сейчас — спи!

Последнее слово прозвучало приказом. Да еще табличка в его руке моргнула, и мое сознание отключилось — как рубильник повернули.

Жара, градусов тридцать, если не больше. По виску течет капля пота. Тело качается. Где это я?

— Ваше благородие, здесь они прошли, вон следы от копыт, — вдруг раздается мужской басистый голос.

Почему у меня ощущение, что обращаются ко мне?

— Сколько до них, Демьян? — мои губы разлепляются сами собой, словно кто-то чужой ими управляет.

Да что здесь происходит? Где старик? Пещера? Как я здесь оказался?

— За полчаса нагоним! — уверенно заявляет тот же голос, что рассмотрел какие-то копыта, а я наконец начинаю различать, что находится вокруг меня.

Горы. Довольно крутые, усыпаны камнями. Подняться наверх не вызвав обвал довольно нетривиальная задача. На небе редкие белые облачка, а солнце в самом зените печет немилосердно. Я сам, оказалось, сижу на лошади, что медленно перебирает ногами, осторожно ступая с камня на камень по одной только ей видной «тропе». Отсюда и качка. Справа чуть впереди тоже верхом едет солдат, который до этого разговаривал со мной. Форма на нем старинная, такую перестали использовать после первой мировой. Или второй? Не помню точно, но что в середине двадцатого века так уже не одевались — факт. Солдат сидит на лошади уверенно, еще и умудряется периодически свешиваться с седла, силясь рассмотреть что-то среди нагромождения камней у нас под ногами. Что там вообще увидеть-то можно?