Лора почти бегом выскочила из зала, размазывая по лицу пролившиеся все-таки злые слезы.

Виро, неловко одергивая китель, поспешила за ней, и самым последним, на ослабевших, подгибающихся ногах, выкатился опальный губернатор, отирая платком совершенно мокрое лицо и мощную бычью шею, налившуюся тяжелой темной кровью.

Ему и в голову не пришло скрыться; казалось, теперь, когда первая опасность миновала, он намертво прирос к Виро и к своей спасительнице, Лоре, и следовал за ними как привязанный, след в след, прислушиваясь к каждому брошенному ими слову.

Лора отирала мокрые пылающие щеки, но слезы все бежали и бежали, и, казалось, этому потоку не будет конца.

— Как ты могла! — крикнула она, размашисто шагая вперед. Виро, семеня своими изящными тонкими ножками, еле поспевала за ней.

— Что могла? — зло огрызнулась адъютант, багровея и мучительно кусая губы. — Ты сама сказала, что он тебе как отец и ведет себя соответственно!

Лора рыкнула, мотнув головой, отгоняя бесстыдные видения, и лишь ускорила шаг.

— Скажи спасибо, — ядовито выкрикнула Виро в напряженную спину подруги, — что он сообразил, как прикрыть твой зад перед Владыкой! Если бы Дарт Вейдер добрался до тебя, одним трахом дело бы не ограничилось! Он оттрахал бы тебя сайбером в задницу, и это как минимум!

Лора остановилась так резко и крутанулась навстречу Виро так внезапно, что адъютант почти налетела на нее, едва не столкнувшись лицом с набычившейся мандолоркой.

— О чем-нибудь другом думать можешь? — рявкнула Лора, сверля ненавидящим взглядом Виро.

— После Лорда Фреса — нет, — издеваясь, ответила Виро, сверкая бессовестными глазами и ухмыляясь. Напряжение схлынуло, краска вернулась на ее уставшее, посеревшее личико, и ее губы снова стали яркими и свежими, а на щеках заиграл румянец. — Была бы ты умнее, то не топталась бы вокруг да около, а давно бы уже заарканила его. В постели он хорош. У него такие нежные, такие ласковые руки..

Лора вновь злобно зарычала, круто развернулась и помчалась дальше по крытой галерее, прочь от зала, в котором Лорд Фрес остался в одиночестве переваривать свою ярость.

— Я прошу прощения, — раздался неприятный, заискивающий голос, — но что со мной?

Виро обернулась и со злостью махнула рукой на забрака, который сложился едва ли не вдвое, раболепно заглядывая ей в лицо.

— Ну, ты-то хоть отвали! — огрызнулась она грубо. — Не видишь, что из-за тебя происходит?! Придурок… Лора, стой! Ты куда?

— Исправлять свои огрехи, — зло ответила Лора, распуская удушающий ее ворот. — По-моему, мне дали достаточно четкий приказ.

Она продолжила свой путь.

Хотелось убежать.

Хотелось покинуть дворец, эту давящую пустую громаду, где каждый угол пропитан интригами и хитростью, где нет того, на кого можно положиться, и где каждый — сам за себя. И даже Лорд Фрес…

В нем одном Лора видела поддержку и хоть какое-то участие. Его непрестанное внимание ощущалось всегда, даже тогда, когда он был далеко; даже когда он не смотрел на нее… Но это было не то внимание, которого ей хотелось.

Он был терпелив с ней и защищал ее ото всех и от всего с одержимостью отца, пестующего свое чадо.

Одно время Лора так и думала; кажется, давным-давно, еще будучи нескладным подростком, она спросила его об этом.

Тогда это было пределом ее мечтаний — чтобы этот красивый и сильный человек оказался ее отцом.

Тогда он рассмеялся, больно ранив ее сердечко, и ответил — нет.

Теперь этот факт ранил так же больно, как и грел ее душу…

Лоре хотелось бы, чтобы он всегда был рядом. Даже просто стоя рядом с ним, ощущая жар его тела, сочащийся из-за разошедшегося на его груди плаща, ощущая его ладонь на своем плече — такую жесткую и сильную, но умеющую быть такой нежной и даже мягкой, от вкрадчивого прикосновения которой Лора начинала таять, как кусок масла на солнцепеке, — Лора забывала обо всем на свете. Этого прикосновения, его мимолетного внимания, его краткого слова было достаточно, чтобы Лора ощущала себя счастливой настолько, что в глубине его серых светлых глаз она видела живое неподдельное чувство, может быть даже нежность. Но все это заканчивалось, стоило закончиться их недолгому сухому разговору о политике, о делах, о мертвых грудах металла, которые летали в не менее холодной темноте и стреляли, стреляли, стреляли!

Его глаза вновь становились мертвыми и холодными, тепло руки угасало, и он уходил, запахнувшись в свои темные одежды, превратившись в отшлифованный черный камень.

Она никогда не видела его иным — расслабленным, живым, обезоруженным. Обнаженным.

Только темным, холодным, бронированным, возвышающимся надо всеми.

И над нею.

А как это, в золотом ночном свете?

Под ним, под его телом? Со стонами нетерпения и страсти?

С переплетенными пальцами, с мягкими неторопливыми движениями, со страстными поцелуями и откровенными прикосновениями, с настойчивыми проникновениями? Когда его ласкающая ладонь обжигает обнаженную кожу?

Лора тряхнула головой, прогоняя эти прекрасные и вместе с тем бесстыдные видения, и свои многочисленные вопросы к Виро, вертящиеся на языке. Хотелось прогнать бесстыжую рыжую, но золотые видения, тревожащие разум, не давали покоя, и хотелось… хотелось спросить, узнать, что он шепчет в забытьи, растворившись в страсти. Ради этих вопросов и ответов Лора и держалась подле ловкой Виро, не решаясь ни задать их, ни услышать…

А сейчас…

Сейчас хотелось уйти, снова оказаться в привычной атмосфере, взойти на капитанский мостик и ввязаться в бой.

Там все просто и понятно.

Огненный рисунок в черноте космоса сплетался в буквы, которые писали, выживешь ты или нет. Умрешь ты или победишь. Это Лора понимала. Это единственное, что она понимала и умела, чего не боялась и воспринимала как логичное продолжение жизни. Даже смерть в бою, даже взрыв, окутывающий капитанский мостик прекрасными и смертоносными шарами огня, воспринимались ею как нечто обыденное и привычное. К этому она была готова.

Лорд Фрес это понимал; он чувствовал очень тонко ее бесстрашие, ее солдатскую простоту и отвагу, честность и преданность тем, с кем она встала в один ряд, но этого было недостаточно для того, чтобы встать во главе флота.

Лора была не готова увязнуть в дворцовых интригах. Она и подумать не могла, что кто-то начнет обходить ее, пытаясь выторговать себе чин повыше, и из-за этой подковерной возни Лорду Фресу придется… придется оставить ложе любви, придется оторваться от любовницы, от ее прекрасного разомлевшего тела, и отправить ее в бой, туда, куда Лора не успевала, чтобы никто и не заподозрил, что главком в очередной раз не успела отразить атаку.

А сам Лорд Фрес, вероятнее всего, запахнувшись в свой плащ с островерхим воротом, навестил незадачливого доносчика, чтобы тот не смел рассказать о неловкости Лоры уже никому…

И к этим грязным гонкам, где выиграет тот, кто хитрее, проворнее, она была не готова.

Лорд Фрес и тут умудрялся спасать ее; его острого ума хватало на них обоих, но надолго ли?

Надолго ли?

— Лора! Лора! Ну, прости! Пожалуйста, прости!

— Ничего, — сухо бросила Лора, ничуть не сбавляя шага. — Я понимаю.

— Когда Лорд Фрес приказывает, невозможно отказаться…

— Все ситхи таковы; я знаю.

— Да ничего ты не знаешь! Стой! — Виро ухватила Лору за руку и вынудила ее остановиться. Лора встала и с неохотой глянула на подругу; лицо рыжей хорошенькой адъютанта пылало.

— Это было только сегодня, — тихо произнесла Виро, пряча глаза. — Правда. Я не думала… я не хотела… Он меня вызвал к себе, и… так получилось…

Лора внимательно и бесстрастно рассматривала лицо подруги, на котором все больше и больше проступали смущение и стыд.

— Как ты думаешь, — неожиданно спросила Лора, — что его привлекло в тебе? Что такого есть в тебе, чего нет во мне?

Удивленные глаза Виро тотчас поднялись на мандолорку, хорошенький ротик округлился, словно адъютант услышала нечто уж совсем невообразимое.