Дарт Вейдер, откинувшись на спинку своего трона, с изумлением потирал подбородок, а Лорд Фрес, осторожно склонившись вперед, выглядывая из-за Императора, вновь бросил взгляд на Софию, и в его светлых глазах промелькнули злость и какая-то необъяснимая ревность.

Виро, стоящая за его спиной, нетерпеливо закрутилась и даже заскулила жалобно; Инквизитор узнал этот откровенный и умоляющий звук — так девушка выпрашивала ласки, балансируя на грани удовлетворения, остановленная за миг до оргазма.

— Ну вот, — простонала она, прячась за его кресло, и Инквизитор вспыхнул злым румянцем до самых бровей.

— Пошла вон, — зло и тихо рявкнул он, и она, чуть взвизгнув, кинулась прочь, не разбирая дороги.

Лея, подойдя вплотную к отцу, молча передала ему ящик, который до того крепко сжимала побелевшими пальцами. Казалось, она держится из последних сил, чтобы не разрыдаться, и Вейдер, принимая из ее рук маску Повелителя — а это была именно она, — произнес только одно слово — "вон", — и девушка, развернувшись, почти бегом покинула зал, оставив Берта наедине с отцом и его союзниками.

— Так-так, — произнес Дарт Вейдер, поглаживая металлической рукой шкатулку с трофеем. — Кто это у нас тут. Не Дарт ли Берт.

— Приветствую вас, Владыка, — с большим почтением произнес Берт, чуть склонив золотоволосую голову. — Для меня большая честь увидеть вас. Преклоняюсь перед вашей силой.

Казалось, глубокий голос этого странного человека был полон искренности, но Вейдер, выслушав его, лишь усмехнулся.

— Что, моя дочь оказалась тебе не по зубам? — насмешливо произнес он, и на лице Берта отразилось легкая досада, красиво оттененная восхищением.

— Это ведь ваша дочь, Владыка, — с почтением ответил Берт, и Лорд Фрес поморщился, как от зубной боли, слушая эту прекрасную, полную достоинства, чудовищную лесть.

Одновременно с этим он с некоторым опасением и все нарастающей тревогой вновь заглянул в лицо Леди Софии и с ужасом увидел написанное на нем восхищение, настолько глубокое и полное, словно у ребенка, увидевшего живое воплощение своей любимой сказки. Казалось, светлая ангельская красота Берта заворожила женщину, захватила все ее существо, и зеленые глаза Софии были полны золотых отблесков с его волос. На миг их глаза встретились, и они обменялись долгим взглядом, слишком откровенным и многообещающим, чтобы быть незамеченным Инквизитором, зорко наблюдающим за Софией.

Инквизитор скрипнул зубами в бессильной злобе и вновь откинулся на спинку своего кресла так, что оно жалобно застонало.

Впрочем, это неприкрытое восхищение Софии, ее тающее состояние, ее расплескивающаяся волнами золотая влюбленность не укрылись и от Вейдера. Ему не нужно было смотреть на женщину, чтобы ощущать ее негу, чтобы слышать ее участившееся дыхание и ощутить охватившее ее головокружительное чувство легкой влюбленности.

Ощущение опасности кольнуло его, и он обменялся взглядом с Инквизитором, глазами веля ему следить за ситх леди. Он хотел поделиться с нею своей Силой, размывая наваждение, отринув обман разума, навеянный Бертом и его искусными манипуляциями с разумом женщины, но она впилась в этот красивый обман как клещ, она ни на миг не желала его отпускать, не желала прозреть, не желала, чтобы возникшая в ее голове красочная картинка тускнела хоть чуть-чуть, и это было по-настоящему опасно.

Вейдер все еще помнил ее одержимую страсть, с которой женщина когда-то пообещала защищаться от него, если ему вздумается убить ее. Если Берт плотно сядет в ее сознание, если его очарование окажется сильнее ее здравого разума, София в состоянии будет разодрать любого до кишок…

Сила Инквизитора, пронзившая разум женщины, словно громкая оплеуха, отрезвила ее, София вздрогнула, и ее взгляд принял осмысленное выражение. Она мельком глянула на осуждающее лицо Инквизитора и спряталась в тени своего кресла, откинувшись на спинку.

Опасность притихла, отступила, и Дарт Вейдер сильнее ощутил в своем сердце ведущую его жажду — желание обладать Фобисом.

Это необъяснимое, почти маниакальное желание он не мог объяснить самому себе, оно было сильнее опасности, которая покалывала его разум тысячами игл, оно было намного больше, чем обладание всей огромной Империй, оно лишало разума и жгло сердце сильнее, чем лава.

Абсолютная Сила, мощь, запертая в кристалле, сравнимая с силой целой Вселенной, она звала, она манила его, и он дрожал от желания ощутить ее в своей руке, покорить ее…

И Дарт Вейдер готов был подняться, подойти к этому проклятому Берту и разломить ему голову пополам, чтобы найти ответ на интересующий его вопрос. Если бы это помогло, он так и сделал бы… если бы это помогло…

— Ложь, — заметил Дарт Вейдер, все так же ласково поглаживая шкатулку с маской Берта. — Ну да ладно. Так зачем ты дал поймать себя?

— Владыка, вы льстите мне, — совершенно спокойно и искренне произнес Берт. — Я хотел скрыться, убежать. Но ваших людей стало так много, что я вынужден был сдаться, чтобы сохранить свою жизнь.

— Сохранить жизнь! — насмешливо произнес Император, постукивая пальцем по шкатулке. — Для чего?

— Может, чтобы попытаться договориться? — задумчиво произнес Берт, и Вейдер в голос расхохотался.

— Что? И ты? — произнес он, отсмеявшись. — Но ты-то что мне можешь предложить?

— Все, что пожелаете, — ответил Берт вкрадчиво, слегка поклонившись. — Информацию. Любую, которой обладаю.

— А взамен?

— А взамен я хочу свою академию обратно, — неожиданно жестко произнес Берт, и его черные глаза сверкнули. — Это мой дом; там я работал и постигал тайны Силы.

Малакор Строг заразил все кругом смертью, его безумные ассасины изгадили все кругом. У вас много сил, Владыка. Убейте их всех, и я буду верно служить вам.

— Убить? — насмешливо повторил Вейдер, усмехаясь. — Вот как, убить… Сколько же лжи я выслушал, лишь только тронув ваше осиное гнездо! Как много лжи! Кажется, не лгала только Анексус ситх, потому что не могла или не успела, — голос Вейдера стал едким. — Все же остальные Повелители Ужаса просто сотканы из самой ядовитой и бессовестной лжи… Не пора ли переименовывать орден?

Берт пожал плечами безразлично.

— Я не лгу, Владыка, — ответил он. — Спрашивай, и я отвечу на любой твой вопрос. Я докажу тебе, что искренен с тобой.

— Даже так! А ты не против, если вопросы задаст мой Инквизитор?

— С радостью отвечу ему, — Берт перевел сияющий взгляд на Инквизитора, и тот подскочил, как ужаленный, уставившись раскаленными, налитыми злобой глазами на соперника.

Дарт Вейдер согласно кивнул Фресу, и тот, выпустив из пут своей Силы Софию, которую до того удерживал, словно мешая ей впасть в экстаз обожания, все свое внимание направил на улыбающегося ангельской улыбкой Берта.

Фрес не помнил, как сбежал со ступеней мягким, неслышным шагом. Не помнил, как его белые пальцы коснулись виска прекрасного чудовища, и оледеневшие глаза встретились с насмешливыми черными бездонными космическими глазами Берта, чуть усмехающегося в ответ на тот пыл, с каким Инквизитор ворвался в раскрытый перед ним разум.

— Где Фобис? — произнес Вейдер четко и громко, и пальцы Инквизитора впились в висок Берта, все так же бессовестно ухмыляющегося ему в лицо.

— Я не знаю этого, повелитель, — спокойно ответил Берт, и в его мозгу промелькнули какие-то торопливые, вороватые образы. Темные длинные тени плясали над кристаллом невероятной красоты, боясь дотронуться до него. — Фобис — это идея и цель жизни Малакора Строга, Малакор унес и спрятал его. Вы же знаете, он безумен. Он жаждет абсолютного познания, и своими глазами хочет увидеть, как зарождается вселенная и жизнь в ней. Жизнь, смерть… это для него не важно. Фобис поглощает все, высасывая жизнь и Силу из всего, что пожелает. Однажды, когда будет готов победить, Малакор сольется с ним сам, переродившись в абсолютный разум; а до тех пор, покуда Фобис сильнее Строга, он не подвластен никому, и он убивает.

— Расскажи мне о том, как распался ваш Орден, — велел Вейдер. Брови Берта чуть вздрогнули, на прекрасное лицо легла задумчивость.