Вниз мы спускались молча. Желание выспрашивать подробности моей предполагаемой счастливой семейной жизни отпало начисто. Усталость и опустошенность накатили волной, словно целый день я потратила на перетаскивание тяжелых кирпичей никак не меньше, чем в гору. Сказались напряжение и тревога последней недели, а странный разговор на горном плато поставил жирную точку всем моим девичьим мечтам. В глубине души я надеялась, что это замаскированная запятая, но сил бороться уже не было. Я сосредоточила внимание на окружающих деталях. Свежий лесной воздух, пронизанный ненавязчивыми ароматами листвы и хвойных масел, теплое покладистое животное подо мной, птичья трель, взывающая партнера к любви… Солнце скрылось за горизонтом, надвигались сумерки и вечерняя спокойная тишина. Я расслабилась и спокойно дышала, веря, что это приведет в порядок разметавшиеся по сторонам, словно стая ворон, мысли.

О чем думал Ратмир — оставалось загадкой. С момента нашего знакомства прошло не более двух часов, но жених (одобренный ведьмиными червяками, про это я не забывала) вызывал все больше сомнений. В свою тетрадь, где я описывала свойства элемента под названием Ратмир, я решила добавить новые эпитеты — тиран, сдвинутый, мерзавец (можно и не ставить запятые). Так то! Но на каждое сумасшествие найдется еще большее умопомешательство — это я знала точно. Посмотрим, кто из нас больший безумец!

Внезапно неумолимо захотелось добраться до кровати и сладко уснуть… отдохнуть и забыть сумасшествие этих дней… Я зевнула. Испытаний на сегодня достаточно! Где-то в поместье меня ждут любимый Ку-ку и тетка Клозель, очевидно, принимающая успокоительное из-за моего слишком долгого неподконтрольного отсутствия. Я не могу бросить на злобу этого субъекта свою маленькую разношерстную команду. Кто знает, какие глупости придут тирану на ум, попытайся я бежать. Вспомнишь неприятность — вот и она (то есть он) собственной персоной.

— Все в порядке? — раздался самый нелепый вопрос из всех возможных.

— Да, если можно назвать порядком творящееся безобразие… — промычала я под нос.

— Уже темнеет, нам надо торопиться. — С этими словами «неприятность» взяла поводья моей лошади, и некоторое время мы ехали в странной связке. Чрезмерно сосредоточенный жених в драном камзоле и девица, наружностью более походящая на выброшенную из воды русалку, о чем явно свидетельствовали нездоровая бледность, мокрые глаза и спутанные ветром волосы.

Лошади, казалось, сами двигались в нужном направлении, ведомые невидимой нитью. Вскоре я расслабилась и поняла, что Ариадна несет меня прямо за Чернышом, обхватила её шею и блаженно прильнула к теплому, пульсирующему жизнью, и такому мягкому и нежному телу. Несмотря на движение животного подо мной, я почти уснула и в полудреме видела гигантские деревья-исполины, перешептывающиеся ветвями, слышала шум леса, странный, глубокий, увлекающий, как будто деревья переговаривались друг с другом покачиваниями и треском ветвей, обсуждая незваную гостью, призванную навсегда быть запертой в их окружении…

Сознание резко вернулось, когда мы остановились. Я подняла тяжелую ото сна голову, всмотрелась сквозь едва подобравшуюся темноту. Высилась громада особняка, в на фоне сизых деревьев угадывались контуры каменных стен и несколько горящих окон в центральной и левой части. Два крыла, уходящие в глубину леса, — перед нами парадный вход с широкой лестницей. Строение не выглядело многолюдным, а сад утопал в темноте, выдавая провинциальный образ жизни обитателей. Горели два факела, давая свет, достаточный лишь для того, чтобы беспрепятственно подойти к особняку.

Я бросила быстрый взгляд на Ратмира и получила пристально-оценивающий в ответ. Хмыкнула — почти привыкла к неприличной манере жениха изучать невесту, словно растянутая в опыте лягушка. Лишь бы не приближался, а то лягушка неожиданно обернется озлобленной крысой с двумя рядами хоть и мелких, но довольно острых зубов! Повелитель лесов и комаров… Кстати, удивительно, но ни разу еще не встретила здесь комара.

Ратмир что-то крикнул в темноту, и из-за дома, кряхтя, выскочил взлохмаченный сутулый мужик, на ходу натягивающий жакет. Увидев нас, он тихо охнул и засуетился вокруг лошадей. Без сомнения, хозяин дома навевает страх и на своих слуг. Червяковый жених подал руку, чтобы я смогла спуститься.

— Я сама, — процедила я, игнорируя жест помощи, и скособочившись, пыхтя сползла на землю, показывая почти полное отсутствие верховых навыков. Во мне всколыхнулась уверенность — хватаний за руки на сегодня перебор! И это начинает входить в привычку, которая формируется аккурат после тридцати повторений. На сегодня я насчитала как минимум три. Так и замуж попаду незаметно.

Ратмир нахмурился, но промолчал.

— Добро пожаловать домой, дорогая. — Наконец, выдавил он и снова потянул ко мне не иначе как конечность (да что ж такое!). Я увернулась с внезапно проснувшейся проворностью кошки, в которую летит хозяйский тапок.

— В этом, несомненно, Вы правы, Вашим нервам я обойдусь, будьте уверены, дорого, — сострила я, пятясь бочком ко входу.

— Даже не знаю, посадить ли тебя сразу под домашний арест, — потер он подбородок. — Или дать время на исправление?..

— Лучше уличное освещение наладьте! — кивнула головой в сторону чернильной темноты. — И не грозите! Вся Ваша глушь — один сплошной арест…

Наконец, мы закончили препираться и поднялись по широкой лестнице; скрипнула тяжелая входная дверь, пропуская нас в просторный холл, отделанный серым камнем и освещаемый небольшими газовыми светильниками. Газовые светильники — ни много ни мало — одно из последних достижений академической научной мысли. В обиходе они недавно, с тех пор, когда было обнаружено соединение, сохраняющее свойство длительного свечения после активации искрой. Встречались такие светильники нечасто и в основном в богатых городских домах. Неплохо для глуши, решила я. Правда, расточительно. Подобный особняк в Латере даже незадачливый сдельщик легко пустил бы в оборот как старинный объект с особой ценностью. Ну а тут… стало ясно, что интерьер не обновлялся лет триста.

Навстречу спешила пара пожилых людей — все тот же мужик с залысиной и седыми усами, успевший каким-то невероятным образом нарядиться в строгий черный костюм, и краснощекая невысокая толстушка с аккуратным пучком на голове, одетая в скромное серое платье и белый фартук,

— Иль Ратмир! — засюсюкала женщина сладким голосом, показывая чрезмерное воодушевление от нашего приезда. — Как же я рада! А невеста-то какая красавица! Такое счастье познакомиться с Вами! Наконец-то! Дом иль Ратмира открыл перед Вами двери! Поверьте, это многого стоит!

Она восхищенно посмотрела на меня, с умилением склонила голову, трогательно вытирая расписным платком накатившую слезу. И женщина, и даже мужик просто светились от счастья, как начищенные содой ложки. Никак иначе, радовались, что тиран переключит внимание на новую жертву!

— Она так подходит Вам! — всхлипнула толстушка. — Боже мой, святые приспешники, разве бывают такие совпадения! Все — стать, прическа, наряд, милая моя, какие большие умные глаза! Вы, наверное, тоже счастливы попасть к нам… У нас такая дикая природа, воздух! Дышишь, дышишь, а надышаться не можешь!

Стоя словно два истукана с каменными лицами, мы с иль Ратмиром наблюдали эту сцену с явным недоверием, так что толстушка осеклась. Мои достоинства были явно преувеличены; я бесповоротно запылилась от длительной езды, всем телом ощущая дорожную грязь. Волосы слиплись и стали походить на птичье гнездо. Взгляд, подозреваю, был никак не меньше, чем шальной и явно обозленный вызывающим поведением жениха.