— Отчего вода соленая?

— В пещере соляные отложения! — пояснил мучитель. Ага, значит здесь и пещера есть, я затаила дыхание, готовясь к следующему испытанию, признаться, рыб я недостаточно разглядела, но Ратмир, вопреки ожиданию, схватил меня за руку и поволок к берегу.

— Подождите! — запыхтела я и снова наклонилась к прозрачной воде, но жених почему-то вновь оказался недоволен (как я уже успела выяснить, эта пресквернейшая черта была непреложным свойством его характера).

— Холодно! — рявкнул он, поглядывая на меня с подозрением, и вытянул меня из озера.

Я оглядела себя и с неудовольствием обнаружила, что мокрая одежда прилипла к телу, обнажая все неподобающие этикету рельефы фигуры (особенно сзади преуспела юбка, превратившись во вторую кожу), с мокрых волос ручьем текла вода, и, действительно, зубы отбивали дробь от холода. Ратмир пострадал меньше, верхняя его часть оставалась частично сухой, нижнюю я благоразумно обходила взглядом. Откровенно говоря, по всей видимости, он не страдал вовсе, а получал изощренное удовольствие, свойственное неуравновешенным людям, издеваясь над будущей женой.

— Я предлагал снять одежду, — развел жених руками, словно хотел оправдаться. Хотелось это оправдание порядочно скомкать и сунуть туда, о чем порядочные девицы и помыслить не могут. — Но ты не захотела.

Я зло смотрела на него и молчала. Конечно, а как теперь в таком виде возвращаться? Да и что он вообще хотел сказать этим странным купанием?

— Алёна, — лицо Ратмира вмиг стало непроницаемым. — Я бы хотел, чтобы ты уяснила. Скажем, раз и навсегда. Не создавай… двусмысленные ситуации. Чрезмерно близкое общение с кем бы то ни было… чревато. Не заставляй меня принимать меры.

— Вы меня накажете? — ахнула я, лихорадочно обдумывая, как ответить на угрозу, и не менее лихорадочно трясясь от холода.

— Непременно! Тебе не понравится, — согласился негодяй. Его прищуренный взгляд остановился на мне. И вдруг… вдруг его лицо неожиданно стало серьезным, а взгляд наполнился чем-то тягучим и горячим, словно расплавленная карамель, что на миг мне стало жарко. Я замерла, как загипнотизированная жаба. Теплая ладонь Ратмира скользнула мне на спину, притягивая ближе, голос внезапно охрип: — А может… понравится. Помни, у тебя другая миссия.

— Какая же? — раздраженно вывернулась я, прижимая руки к себе, чтобы скрыть рассекреченную форму груди под мокрым одеянием.

— Стать хозяйкой этого места, бережно заботиться об окружающем пространстве, любить его и соединиться с ним, — подозрительно вдумчиво пояснил жених. Впрочем, с предельной серьезностью он объявлял лишь самые откровенные глупости.

— Соединиться? Я знаю только один способ соединиться — если Вы меня здесь прикопаете. — Зло буркнула я, пытаясь отжать волосы, не мелькая при этом «второй» кожей.

— Алёна… — Ратмир протянул мне сухой камзол, который все это время валялся на земле. Я натянула неожиданное подношение поверх влажного платья, превратившись в мокрую моль, завернутую в холщовый мешок.

— Нет, а что? — распалилась я. — Сегодня окунули, чтобы я воду попробовала и приобщилась к озеру… Кстати, а вдруг я теперь заболею из-за микробов и холода? А завтра захотите, чтобы я землю поела, или с дерева сбросите, чтобы воздух испытала…

— Алёна, поверь, ты пока многого не знаешь. Но настанет момент — и ты поймешь, для чего это нужно. — Темные глаза не отпускали меня ни на секунду, плавили и обжигали, против моей воли создавая внутри водоворот из горячей лавы. Вода с удвоенной скоростью начала испаряться с поверхности моей кожи. Я растерялась от незнакомых ощущений. — Лес… он живой, он все чувствует. Связи… — прошептал он, а я замерла, не выходя из транса, невольно навеянного выходящей из любых рамок ситуацией. — Все окутано тонкими связями. Ты скоро ощутишь. Погружение в воду, соединение с этим местом позволяет установить незримые нити, паутиной связавшие нас с лесом. Душа природы проникает в тебя…

— Ага, Вы обо мне, выходит, позаботились, когда чуть до полусмерти не притопили? — я нашла в себе остатки сил, необходимые для язвительности. — Уж извините, Ваша забота выглядит так, как если бы Вы меня сначала поставили на костер, а потом аккуратно сложили пепел в баночку.

Видимо, я сказала невпопад, потому что Ратмир внезапно побелел, как простыня, и отшатнулся от меня, как от прокаженной. Лицо его исказилось словно…

— Вы привидение увидели? — подлила я масла в огонь.

Он молчал, явно силясь что-то сказать, но так и не смог разжать искаженные недоброй кривизной губы. Его взгляд, внезапно наполнившийся осуждением, казалось, так и намекал, что он не против реализовать все озвученные мной недружелюбные планы. А я мысленно порадовалась, что все-таки смогла отыграться и испортила своему мучителю остаток дня. Может быть, теперь он передумает сращивать меня с лесом и завтра выставит из поместья вместе со всеми моими сундуками? С сундуками расставаться я решительно не намерена! Если конечно, жених не придушит прямо сейчас…

— Замолчи, — вдруг отмер Ратмир. Сделал движение ко мне и резко вывернул руку за запястье. — Хватит разговоров, пора домой.

От неожиданного нападения я ойкнула и попыталась выдернуть руку, но не тут то было — хватка жениха была как у волкодава из надзирательного участка по борьбе со злостными нарушениями. Впрочем, лицо тоже соответствовало. Весьма эффективно удалось бы использовать его портрет для запугивания непослушных детишек. Ратмир громко свистнул, и тут, как в сказке по велению волшебной палочки, из-за деревьев выскочили Ариадна и Черный. Откуда?

— Это что же это такое делается? — удивилась я. — Они здесь караулили что ли? Мы же шли без лошадей…

Ответом было грозное молчание, и я поняла, что дальше задавать вопросы не имеет смысла. Ратмир погрузился в себя, в очередной раз демонстрируя полную асоциальность (мне это было лишь на руку: мысленно я вовсю составляла досье на жениха для оправдания отмены свадьбы в городском суде). Чувствуя себя в плену заговора не только людей, но и лошадей, я забралась на Ариадну, и мы резво поскакали к дому. С Ратмиром мы больше не заговорили, и единственные человеческие звуки, которые нас сопровождали, было чихание, доносившееся то со стороны жениха, то с моей стороны.

Дорогие читатели, прошу прощения за задержку! По личным причинам не могла некоторое время работать с текстами.

Как только мы вернулись на территорию поместья, я спрыгнула с Ариадны и вприпрыжку понеслась в дом, не забывая мысленно рассыпать проклятия в адрес мучителя. Клозель и Мэри мирно беседовали в гостиной, озадаченно растягивая сдернутую штору, но при моем появлении одеревенели. Я заметила, как увеличенные очками глаза тетки округлились не менее, чем до размера столовых блюдец, а искаженный рот приоткрылся, готовясь вогнать пару дельных мыслей в мою беспутную голову. Однако тут же захлопнулся обратно, стоило появившемуся следом жениху с выразительно каменным лицом, обвести окружающих суровым взглядом, очевидно, отсекающим любые вопросы по поводу его промокших насквозь брюк и чавкающих ботинок.

— Упала в воду, — буркнула я теткам, дабы не плодить в их голове лишние фантазии. И добавила: — Случайно!

Менее всего хотелось вступать в дискуссию по поводу произошедшего и я быстро зашагала в сторону своей комнаты.

Уже через минуту я отмокала в горячей воде, тщательно оттирая все следы природного водоема. Я сильно утомилась и ощущала себя отнюдь не хозяйкой леса, а выжатым лимоном, единственное желание которого — лежать неподвижно, поглощая блаженное тепло.

Вспомнились слова Ратмира про водный ритуал. Будучи девушкой образованной, я знала, что обряд купания распространен в разных культурах, особенно в древних, пока не случилась Великая Катастрофа. Общий смысл подобного действия — очищение тленной души (хотя бренное тело заодно оказывалось помыто), снятие грешков и приобщение к новому познанию в новоиспеченном виде. Я не исповедовала какую-либо религию, хотя Гарольд это порицал, смешно сводя кустистые брови к переносице и осуждающе цокая языком. Однако вера в нечто непознанное была скрыта в глубинах моего сознания, хотя и достаточно глубоко.