— Хватит! — первой не выдержала я, бросая гневный взгляд на очередную ложку с прозрачной жидкостью и кусочками крученого теста. — Я наелась!

Муженек покорно отставил тарелку и глазами, полными тоски, уставился на меня.

— Тебя важные вопросы ждут, — намекнула я, желая отдохнуть от пристального общества.

— Какие? — залегла межбровная складка.

— Раз-ны-е! — продекларировала я. — С эликсирами похимичить, деревья полить…

— Какие деревья? — остолбенел он.

— Любые! — рявкнула я. — Полей чем хочешь! Пожалуйста! Пожалуйста, ты можешь дать мне время побыть одной?.. — взмолилась я.

— Нет! — категорично ответил Ратмир. — Пока ты не поправишься, тебе придется терпеть меня рядом! Мне важно чувствовать все, что с тобой происходит.

— О-о-о-о!.. — выдохнула я в бессилии, снова закрываясь одеялом. Теперь я вдвойне была заинтересована в выздоровлении. Похоже, моя жизнь была дорога мужу по каким-то причинам. Наверное, как он сам сказал, ради экономии энергии на поиск новой пары.

Ратмир, между тем, уселся в кресло, закинув ноги на стол, и достал толстую книгу. В название я не всматривалась, заметив на обложке рисунки колб. Мне было совсем не до этого. Несмотря на продолжительный сон, голова осталась тяжелой и туманной, спать хотелось бесконечно. И поскольку выпроводить тирана не удалось, я предпочла забыться в сладкой дреме.

Однако сон не спешил радовать меня безмятежностью. Вновь и вновь перед глазами возникали картины странного леса, сплошь увитого яркими цветами. Я и сама была бутоном, жадно раскрывшимся навстречу золотистому солнцу. Моя кожа трепетала, уловив свежие порывы ветра и прохладу брызг росы. Мыслей и чувств не осталось, природная стихия полностью поглотила меня, рождая ощущение самой простой и незамысловатой радости. Я тянулась вверх, навстречу живительным лучам света, брызгами разлетевшихся в древесных кронах.

В других снах я снова превращалась в птицу, парящую в лазоревой и бездонной небесной стихии, чьи крылья щекотали облака и играли с задорным ветром. Невообразимо прекрасные трели замысловатыми узорами разлетались вокруг. Эти сны мне нравились больше всего, от них веяло неведомой раньше свободой. Они напоминали глоток свежего горного воздуха и бесконечность земли, раскинувшейся внизу.

В третьих снах все обрывалось. Именно они заставляли меня с криком подскакивать в кровати, отчего Ратмир феерично подпрыгивал следом и тотчас принимался обнимать меня, по-отцовски успокаивая. Но избавиться от кошмаров я не могла, самого же тирана в этих снах никогда не было. Поэтому, засыпая в очередной раз, я мысленно просила небесных духов лишь об одном — не показывать мне оранжевых снов. Иногда они слышали меня, а в другой раз — нет…

Оранжевыми я называла сны из-за ярко-оранжевого взрыва, которыми они непременно завершались. Полоса огня, сметающая все на пути, неизменно становилась горьким финалом нежданных сновидений. В наступающем хаосе я лишь успевала предпринять безуспешную попытку бегства. Начинались, на удивление, сны всегда благожелательно. Раз за разом я смотрела эволюцию живых существ, будучи в их шкуре, либо носилась по лесу в разных обличьях, наслаждаясь буйной природой. Иногда меня окружали непонятные люди, восхищенно осматривающиеся вокруг. Ну а потом… потом… неизбежно слышался хлопок, рождающий огненную стену. Не раз я пыталась заговорить с людьми из сна, но они отделывались лишь поверхностными фразами.

Вот и в этот день мне не повезло подскочить с испариной на лбу. Мое хрупкое тело тут же оказалось в крепких мужских объятьях.

— Тише, Алёнушка, тише… — ласковый шепот заставил дернуться как от щекотки. — Посмотри, какая ты у меня красивая, у тебя глаза позеленели!

— А?.. — быстрота мышления в загадочном лесу явно не являлась моим сильным качеством. Ратмир вручил мне в руки небольшое, увитое лилиями из желтого металла зеркало. Я присмотрелась к своему всклокоченному и осунувшемуся изображению. И точно… мой благородный серый оттенок радужной оболочки превратился в цвет болотной тины. Хмыкнула. — Отлично… И чего же мне еще ждать? У меня вырастет рыбий хвост или волчий клык?

— Жди счастья, только счастья, птичка моя! — ворковал тиран нежно и я уже почти привыкла к этой вдруг открывшейся в деспоте слащавости. — Процесс идет, и полным ходом!

— Процесс потери мною неприкосновенности и личного самосознания! — обычно рявкала я что-нибудь такое, поумнее.

— Нет, что ты! Процесс обретения связей с лесом, да и только! Прости, Алёна, но это происходит так. Через слабость. Иначе твои защитные силы, твое сознание не впустило бы лес в твой внутренний мир. Поэтому после ритуала человек сильно слабеет, хм-м-м… в твоем случае, как всегда, все пошло иначе… Просто ты у меня — особенная!

— Особенно невезучая, ты хочешь сказать? — отстранилась я. — Ты собираешься оставить меня без разума?

— Твой разум отступает на второй план, впуская в жизнь нечто совсем новое. Разве ты не чувствуешь? Другой опыт, глубинное знание, ощущение… бесконечной природной силы. И чем сильнее ты сопротивляешься, тем слабее становишься, тем чаще спишь и больше болеешь. Прими это, Алёна. Впусти как можно глубже. Не на поверхности, нет… Прими это внутри своей души. Я тобой… Поверь мне, впусти в свою жизнь… И станет легче, — просил он настойчиво, приблизив свое лицо с полными томления темными ореховыми глазами, отчего у меня внутри неизбежно зарождался трепет, происхождение которого я желала тщательно скрыть. Словно во мне существовало незримое место, которое с таким чувством реагировало на его приближение. Казалось, что Ратмир касался чего-то особенного внутри меня, самого близкого, сокровенного… Неизменно реагирующего дрожью невнятной тоски и… желания влиться, войти в него, словно именно он был огромной пещерой, в которой мне жизненно важно было найти укрытие.

- Не могу! — разводила я руками. — Не могу так сразу. Нужно время, чтобы принять…

— Я буду с тобой все это время! — жарко обещал он, а я и не сомневалась. Будет… Иначе кто еще проконтролирует мое постепенно превращение в кого-то эдакого, например, в жабу, судя по новому цвету глаз.

Признаться, за те две недели, что я провела в кровати, я сильно привязалась к мужу. Уже не казалось назойливым его постоянное присутствие, слишком частое желание что-нибудь сделать для меня. Напротив, я начинала испытывать непонятную тоску и беспокойство в те короткие промежутки времени, когда Ратмир куда-то уходил. Я пыталась бороться с чувствами, но тщетно.

Иногда я набиралась мужества признаться себе, что наш брак превращается в самый настоящий, а отнюдь не фиктивный, как мне хотелось бы думать. Я заметила, что каждый раз, когда муж касался меня, я замирала… будто в немой надежде на что-то большее. Пожалуй, мне хотелось более настойчивых прикосновений, потерять контроль и снова раствориться в нем. Но Ратмир словно поставил заслонку между нами, за которую ему было запрещено заходить. Он берег меня… А я уже была не рада такому бережному обращению.

Мы были рядом все время, и я использовала эту возможность, чтобы в очередной раз расспросить мужа о тайнах леса.

— И все-таки, признайся, что все, что здесь происходит — это просто эволюция! Ускоренная — да, но по естественным законам адаптации к окружающей среде! — наверное в сотый раз приставала я к Ратмиру с вопросом. И он в сотый раз улыбался и мотал головой.

— Нет, Алёнушка, не так. Конвалюция. Это не просто адаптация… Вернее — это вовсе не адаптация. А обращение к высшим законам, что есть в нас.

— Это так недоказуемо! — твердила я, откусывая яблоко.

— А кто сказал, что наш внутренний стержень, или то, что привело нас в этот мир, нуждается в доказательствах?! — отвечал он, потрепав меня за щеку. Просто семейная идиллия, я до сих пор не верила своим глазам.

— Ну-у-у… — обычно мямлила я. — В науке все нуждается в доказательствах. Иначе это попросту не существует!