И вот, час этой самой схватки настал: ворог катит катапульты по направлению именно к башне. Похоже, шестое чувство меня подвело…
— Давай, Еруслан, ставь треногу. Да нажми на нее покрепче, чтобы держалась прочнее!
Запыхавшийся от бега старший дружинник послушно выполняет мои указания — а секундой спустя Микула с хеканьем водружает тело арбалета на станок. Благодарно кивнув другу, я прильнул к самострелу, утопив приклад в плечо, и принялся накручивать ворот, не забывая при этом посматривать сквозь бойницу в поле.
А секундой спустя грязно выругался: расчеты катапульт остановились где-то за две с половиной сотни шагов от стен.
— Твою же ж!
Дергаю за спуск — и тетива громко, практически оглушительно хлопнула в замкнутом пространстве боевой площадки. После чего я резко разворачиваюсь к Микуле:
— Скорее снимай его! Нам нужно в башню!
Ельчанин молча кивает, схватившись за тело самострела. А как только он его с усилием поднял, я одновременно с Ерусланом кинулся к треноге — решил помочь вырвать ее из дерева. И гридень неожиданно спокойно уточнил:
— Не достанем?
Я только отрицательно мотнул головой — и тут же рявкнул:
— Давай!
Треногу мы освободили дружным рывком. С некоторым усилием выпрямившись, я передал ее Еруслану и отрывисто приказал:
— Бегом, братцы, поднажмите!
«Братцы» поднажали, громко затопав по раскату — и я устремился следом, легонько жалея про себя соратников, вынужденных бежать с немалой тяжестью. Но мне, как стрелку, сейчас уставать никак нельзя — иначе трясущиеся от напряжения мышцы не позволят мне точно выстрелить. Впрочем, и вязанка с двадцатью сулицами весит далеко немало! Правда, у остальных членов расчета также перекинуто за спину по пять дротиков в кожаных чехлах… А ведь пока мы спешим к надвратному укреплению, наши лучники уже принялись бить по приблизившемуся ворогу, отправив в полет первый залп стрел!
…Десяток-другой секунд бега — и мы оказываемся на боевой галерее надвратной башни, возвышающейся над обламом стены, считай, на полтора человеческих роста. Не знаю, хватит ли мне этой высоты, чтобы достать расчеты катапульт, может, и стоит подняться в сторожу… Однако там маловато места, чтобы развернуться — да и времени нет: вон — уже заканчивают заряжать катапульты поганые, сейчас начнут обстрел!
— Ставим!
В этот раз размещение станкового арбалета (крепко смахивающего на скорпион римских легионеров) занимает считанные секунды. Но прежде, чем я успеваю натянуть ворот, а Микула вложить сулицу в направляющую, в башню попадает один из двух пущенных китайцами снарядов! Он врезается в рубленную в два бревна стену чуть ниже и правее бойниц — но языки пламени огнесмеси быстро побежали вверх, попав в поле зрения… Нервно сглотнув, я прицелился к стоящей слева катапульте, рисуя взглядом прямую линию по древку дротика к снующим у «пращи» порока поганым — а после выдохнул…
И нажал на спуск.
— Зараза… Е-мае…
В этот раз я допустил ошибку, не слишком плотно прижав приклад «скорпиона» к плечу — за нее и поплатился ощутимым ударом тыльника! Отдачи тут как таковой нет — это не пороховое оружие — но все же в момент спуска дергает… А сулица не долетела шагов как минимум двадцать до камнемета, сбив с ног неудачливого татарина!
Эх, не хватает высоты…
— Микула, Еруслан — помогите мне это все поднять в сторожу.
Мой голос звучит ровно и спокойно, как будто и не слышно за стеной гула многотысячного войска татар, как будто не тянутся вверх, к бойницам, все более широкие языки пламени.
Как будто не врезались секунду назад в башню еще два снаряда с зажигательными смесями.
Елецкий богатырь, как кажется, что-то хотел сказать, помешать мне — но промолчал, встретившись со мной взглядом. После чего молча сдернул тело арбалета, подняв его на руках — а следом мы вырвали из пола и станок.
Короткий подьем по крутой лестнице — и Микула, первым достигнувший сторожи, устанавливает переданную ему треногу, а затем закрепляет на нем самострел. За это время пороки татар успели синхронно ударить еще один раз — и снизу раздался дикий крик обожженных людей… Похоже, поганым каким-то чудом удалось вложить снаряд точно в бойницу.
Спустившись на лестничный пролет, северянин внимательно, ищуще посмотрел мне в глаза, после чего взволнованно спросил:
— Егор, ты точно уверен? Башня уже горит, еще немного, и ты просто не сможешь спуститься вниз!
Всего секунду я медлю с ответом, всерьез колеблясь в душе. То, что сказал порубежник — правда. Но если я даже не попытаюсь потягаться с расчетами пороков, то они однозначно разобьют обламы на нескольких участках стены, позволив гулямам и спешенным половцам начать общий штурм! И коли не сдюжим мы в рукопашной, коли войдут татары в город… Как мне потом жить с тем, что я испугался огня — и единственный, кто мог хоть как-то помешать врагу, ничего не сделал?!
Пусть даже оставшийся срок моей жизни будет совсем недолог…
Что-то такое прочел в моих глазах Микула — то, что убедило его промолчать, когда он услышал мое твердое: «я должен». Остановить меня он уже не пытался… А вот во взгляде Еруслана, подавшего мне свой запас сулиц, я с удивлением разглядел одобрение и даже признание… Что неожиданно сильно меня взбодрило. Кивнув обоим ратникам, я строго приказал:
— Уходите из башни, меня не ждите!
После чего принялся быстро карабкаться наверх…
Н-да, маленькая караулка явно не рассчитана на то, чтобы стать боевой площадкой для мини-скорпиона! Впрочем, места поставить треногу и встать у самострела хватило — после того, как я закрыл за собой люк над лестницей. Да и дышится тут не в пример легче и свободнее, и обзор шикарный! Позволяет оценить весь масштаб превосходства тумены над силами защитников…
Старательно натянув ворот арбалета, я вложил в направляющий желоб новый дротик, после чего развернул его в сторону катапульты, находящейся справа. С высоты сторожи стало понятно, что до нее сейчас все же на десяток шагов ближе… Китайский расчет уже перенес огонь на стену, стараясь уложить не столь и большой, но увесистый булыжник в боевую галерею! С первого раза, правда, не получилось — камень врезался под облам. Зато по бойницам щедро ударили срезни: поганые приблизились на сто шагов — и теперь стрелы летят в смертельных врагов уже с обеих сторон!
Хорошо хоть, по мне татары еще не бьют…
Несколько секунд на прицеливание, пока я все также пытаюсь провести прямую линию по древку сулицы к вражескому пороку — а после, утопив приклад в плечо, нажимаю на спуск.
Хлопок!
В момент выстрела меня все равно чуть тряхнуло — но на точности полета дротика, впрочем, это не сказалось. Сулица пролетела метров примерно сто шестьдесят — сто семьдесят, и вонзилась в землю за десяток шагов от катапульты.
— Ну, ничего, сейчас я достану тебя, вражина…
Очередная неудача меня не сбивает. Я просто не даю отчаянию захлестнуть сознание — и вновь натягиваю тетиву воротом, и вновь укладываю дротик в желоб. И вновь примеряюсь к его древку, интуитивно приподняв линию прицеливания на три пальца выше — не обращая никакого внимания на все усиливающееся внизу пламя… И наконец, пальцы правой нажимают на рычаг спуска.
Хлопок!
Сулица в этот раз летит дальше… И удачно вонзается в одного из суетящихся у катапульты китайцев — метрах в четырех левее порока, но на одном с ним уровне!
— Есть!!!
Моему восторгу нет предела! Забыв обо всем на свете, я в очередной раз спешно натягиваю ворот, вновь заряжаю «скорпион», вновь прицеливаюсь в сторону обслуги катапульты, явно замедлившейся после моего третьего за сегодня выстрела. Только сейчас поняли поганые, что и по ним ведется огонь — а главное, что их достают! Китайцев тут же прикрыли щитами нукеры — но разве простой щит остановит дротик, пущенный из станкового арбалета?!
В этот раз я взял не только на три пальца выше, но на два правее — после чего вновь нажал на спуск.
Хлопок!
Очередная сулица ударила в камнемет. Следом полетела еще одна, и еще, и еще… Из трех пущенных дротиков один также попал по пороку, второй угодил в землю рядом с ним. А третий вонзился в воина, закрывшего собой китайского инженера, насквозь прошив и деревянный щит, и тело нукера, отбросив его на спину! Катапульта на время замолчала — схоронились за ней вороги, боясь подойти к «праще» и загружать в нее камни!
