– Это уже сделано. Вы числитесь специальным экспертом-советником и свидетелем в расследовании, проводимом сенатом. А все действия комиссии и трибунала против вас прекращены на неопределенный срок.

– Какой еще трибунал? О чем это вы, черт возьми?

– Ах, ну да, конечно, вы, должно быть, еще не знаете... – сказал Хардкасл, и на лице его появилась злорадная ухмылка. – Объясните ему, Марк.

– Командование ВВС получило распоряжение министерства обороны и лично президента привлечь вас к трибуналу, – сказал Шихэн. – За пренебрежение служебным долгом, действия, порочащие звание офицера, неподчинение четким и законным приказам. Независимо от заключения экспертной комиссии ВВС вы должны будете предстать перед судом, и вам могут запретить летать года на четыре. Возможно, направят работать куда-нибудь на склад в Гринленд, понизят в чине до капитана, затем уволят в отставку без всяких почестей. Мы видели этот документ, он уже подписан и получил одобрение наверху.

– И вы собираетесь допустить, чтобы это случилось?! – простонал Винсенти. Зрачки его расширились, казалось, он никак не может поверить в то, что такое возможно. – Собираетесь разжаловать меня, если я не стану вашим союзником?

– А вы что думали, мы здесь в игрушки играем, подполковник Винсенти? – парировал Хардкасл. – Вообразили, что можете бить себя в грудь и валить все на других? Тогда позвольте заверить вас: это не игра. Я на полном серьезе утверждаю, что Анри Казье снова нанесет удар. Я на полном серьезе говорю, что знаю, как остановить его. Я на полном серьезе заявляю, что мне необходима ваша помощь. Нет, сам я не подписывал этого судебного документа, это сделали ваши же, в синих кителях, те самые, в ряды которых вы вступили двадцать лет назад. Я не дал бумаге хода. Ну, кому вы теперь будете помогать?

Винсенти шагнул к Хардкаслу, за ним следовал Гаспар, готовый вмешаться в случае необходимости. Но вместо того, чтобы излить свой гнев и возмущение на Хардкасла или Шихэна, Винсенти протянул адмиралу руку и тот принял ее.

– Позвольте поблагодарить вас, прежде чем я забуду то, что вы для меня сделали, и вспомню о вашем превращении в вонючего политикана, – тихо проговорил Винсенти.

– Спасибо за доверие. Надеюсь, что смогу его сохранить, – ответил Хардкасл. – Теперь к делу. Сейчас мы выходим отсюда. Вы с полковником Гаспаром держитесь рядом со мной. Не пытайтесь пробиться сквозь толпу. Прокладывать дорогу – забота Марка. Вы, полковник Гаспар, можете твердить свое коронное: “Без комментариев”, ведь в конце концов вы военный и не под следствием. Вы, Эл, постарайтесь ответить на каждый их вопрос. Это, конечно, почти невозможно, но попробуйте сделать вид, что скрывать вам совершенно нечего. К любому журналисту, задающему вопрос, поворачивайтесь лицом. И не обращайте внимания на камеры. Не выказывайте отношения к вопросу, не грубите. Сперва выслушайте, потом обдумайте и отвечайте. И не слушайте, что я буду им говорить. Я не ваш адвокат, и они не должны заподозрить, что мы в некотором роде в сговоре. И, что бы я ни сказал, не принимайте это близко к сердцу.

– Но судья запретила нам говорить с прессой.

– Сейчас вы работаете на сенат США, Эл, и боретесь за спасение своей карьеры. Не забывайте этого, – ответил Хардкасл. – Отныне мы хозяева положения. А мундир свой будете защищать, когда мы поймаем Анри Казье.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ МЕМФИСА,

ТРИ ДНЯ СПУСТЯ

– Мемфис, говорит “Экспресс-314”. Готовлюсь к посадке на три-шесть левую, – доложил пилот “боинга-727”, принадлежавшего компании “Юнивесл экспресс”.

– Добрый вечер, “Экспресс-314”, – ответил Билл Гейз, один из шести дежурных диспетчеров наземной службы мемфисского международного аэропорта, и по привычке бросил взгляд через высокие стеклянные окна башни на юг, где в шести милях располагалась АСП<Автоматическая система приземления>. В небе светилась линия огоньков – все они двигались к северу. Это были посадочные огни авиалайнеров. Между одиннадцатью вечера и часом ночи на аэродроме наступал час “пик” – именно в это время производился основной прием грузов, предназначенных для компании “Юнивесл экспресс” (ее огромные склады располагались в северной части аэропорта), и тогда самолеты садились с интервалом от 60 до 90 секунд.

Гейз сверился с экраном ТИРКД (трехмерного индикатора-радара короткого диапазона), укрепленным высоко на стене в диспетчерской, чтобы каждый мог видеть его из любого угла зала. В верхней части экрана загорелись цифры – “боинг-727” должен был садиться на свою полосу седьмым.

– Триста четырнадцатый, радарный контакт есть. Доложитесь за пять миль до посадки. Ваша очередь – семь!

– “Экспресс-314”, понял вас.

При посадке машин компании “Юнивесл экспресс” использовалась новая техника, позволяющая самолетам маневрировать с помощью приборов спутниковой связи. Эта техника в совокупности с сигналами, поступающими с АСП, позволяла осуществить посадку с необычайной точностью, с ее помощью любой мало-мальски опытный пилот мог приземлиться и подвести свою машину к нужному месту, даже не глядя на взлетную полосу. И никаких неприятностей при посадке, Разве что неисправности в системе переключения скоростей, случиться просто не могло. В мемфисском международном уже давно забыли о таком частом прежде случае, как “промах при посадке”, когда пилот ведет свою машину на высоте 100-200 футов от земли и вдруг вынужден прервать посадку, поскольку он или она не видит взлетной полосы. Использование подобной системы, обеспечивающей почти стопроцентную надежность и безопасность, позволило сильно увеличить пропускную способность аэропорта здесь, в Мемфисе, и почти каждый аэропорт в стране стремился сейчас обзавестись этой техникой. Такие понятия, как “полет вслепую” и “неточный заход на посадку”, почти исчезли из обихода благодаря этой системе.

Размышления Гейза прервал вызов по внутреннему радиотелефону.

– Башня Мемфис, вызывает “Ромео-17”!

– Башня слушает.

– Привет, Билл, это Даг из семнадцатого. – Даг Лейтимер из семнадцатого сектора служил диспетчером мемфисского КРУП (контрольного радарного управления посадкой), расположенного на 180 футов ниже Гейза, в основании башни наземной службы мемфисского международного. Задачей диспетчера D-2 было помогать радарной службе управления полетами, соединяясь по радиотелефону с другими контрольными службами, получая всевозможные полезные сведения и помогая вести компьютерное обслуживание по каждому из рейсов. – Получил сообщение о приближении “шортс-300” компании “Юнивесл экспресс”. Находится в пределах визуального отслеживания, должен зайти на посадку на три-шесть левую. Удаление полторы мили, высота восемь тысяч. Не может найти свой “клочок”. Займешься им?

– Разумеется, – ответил Гейз.

Каждый самолет, следующий в системе наставлений ВВС, был снабжен “клочком”, или полоской бумаги, позволяющей наземным службам прослеживать и управлять его полетом с помощью компьютера. Вес полеты “Юнивесл экспресс” осуществлялись в этой системе – такова была политика компании, – и каждый отслеживался от начала до конца как службами самой компании, так и ФУА<Федеральное управление авиации>. Лента отслеживания разрабатывалась станцией наземного обслуживания или центром управления и контроля и с помощью электроники передавалась от сектора к сектору по мере продвижения самолета. Конечно, иногда самолет мог “потерять” свой “клочок”, но случалось это крайне редко.

Самолет без “клочка” формально “выпадал” из системы, и тогда его вели уже более традиционным способом. Этому парню еще повезло – наземные службы сейчас не были слишком загружены. В этот миг возле складов “Юнивесл экспресс” стояло около полутора сотен самолетов всевозможных моделей и размеров, обслуживающих компанию. Они или разгружались, или готовились к вылету. Нагрузка большая, однако справиться с этой “заблудшей овцой” они были вполне в силах.

– Передай, пусть садится на два-семь, если его устраивает, – сказал Гейз.