– Всем самолетам ведено отрулить к местам их прежней стоянки, сэр, – ответил пилот. – Скоро поедем назад и минут через пять вернемся на стоянку.

– Они блокируют взлетно-посадочную полосу? – спросил Лейк. Последовала довольно долгая напряженная пауза – команда авиалайнера, вероятно, рассматривала возможные варианты ответа. Лейк закричал: – ну?..

– Нет, сэр, нашу взлетную полосу никто не блокирует, – наконец ответил пилот.

– Прекрасно. Как только этот самолет “Юнайтед эйрлайнз” уберется с дороги, вы плюнете на указания Диспетчерской вышки и взлетите, – сказал Лейк. – Это приказ.

– Сэр, я не могу его выполнить.

– Не выполните, я войду в кабину и прострелю вам голову, – как можно спокойнее и увереннее сказал Лейк. Он носил пистолет, но стрелял из него всего раз, несколько месяцев назад, и сейчас даже не был уверен, заряжен ли тот. Мэнтус, который сидел в кресле возле люка, услышал слова Лейка, но не выказал никакого удивления. Казалось, ему плевать на то, что его работодатель перестреляет пилотов.

– В таком случае я надеюсь, сэр, вы сами поведете этот самолет без ветрового стекла, – сказал пилот. – Если вы начнете стрелять или попытаетесь открыть дверь кабины, мы застопорим тормоза, выбьем ветровое стекло, выпрыгнем и убежим.

Лейк явно не умел угрожать людям расправой.

– Что ж, тогда давайте попробуем так, – сказал он. – Взлетите, и я заплачу вам двадцать тысяч долларов.

– Пятьдесят, – тотчас ответил пилот.

– Каждому, – вмешался второй пилот.

– Картер, Люс, дурьи ваши головы, вам и так платят достаточно, чтобы вы водили эту машину. Делайте, как вам говорит мистер Лейк, иначе я сам застрелю вас, – послышался зычный угрожающий голос у них за спиной. Это был начальник охраны Мэнтус. – Садитесь, мистер Лейк.

– Мы взлетаем или нет?

– Моя работа – защищать вас, мистер Лейк, – сказал Мэнтус. – Вы полагаете, что снаружи ФБР или какое-то другое агентство, призванное следить за соблюдением закона, но я не заметил никаких тому подтверждений. Этот аэродром, очевидно, считается небезопасным. Что бы там ни происходило, я полагаю, в воздухе вы будете в большей безопасности, чем на земле. С управлением авиации мы разберемся позже. А сейчас сядьте и пристегнитесь. Если возникнет какая-нибудь сложность, дайте мне знать. С пилотами вам разговаривать необязательно. Вам ясно, мистер Лейк?

Лейк не привык повиноваться чьим бы то ни было приказам, но ему ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть своему здоровенному телохранителю. Тот, очевидно, знал, что делает.

Как только авиалайнер впереди отрулил, “гольфстрим” тут же выехал к началу взлетной полосы и приготовился к взлету. Лейк увидел, как МД-80 съехал с полосы, и пилот тотчас поставил свой самолет на центральную линию, разогнал двигатели до взлетной мощности и отпустил...

...Но вдруг Лейк увидел, как на оконцовках крыльев и на бетоне рядом с его самолетом вспыхнул яркий свет, и еще до того, как пилот успел убавить обороты двигателя, он понял, что ничего у них не получится. По внутреннему телефону он услышал:

– На полосе аварийные машины, сэр, она перекрыта. Из кобуры под мышкой Мэнтус вытащил самый большой и зловещий пистолет, какой Лейк когда-либо видел, но Лейк сказал:

– Уберите его, Мэнтус, там ФБР. Я полагаю, у вас есть на него разрешение?

– Само собой, мистер Лейк, но вы уж лучше позвольте мне...

– Уберите пистолет в кобуру и снимите пиджак, чтобы они первым делом увидели ваш пистолет, – велел Лейк. – Все сохраняют спокойствие, все делают, что им говорят, никто не сопротивляется, и никто, повторяю, никто ничего не говорит. Ни единого слова. Если они вам скажут, что вы арестованы, отвечайте: “Я хочу немедленно поговорить со своим адвокатом”. Понятно? – Пилотам, запертым в кабине, Лейк прокричал: – Выключите моторы немедленно.

Потом отдраил входной люк.

– Нет! Вырубите только левый двигатель! – крикнул Мэнтус в кабину. Он раздраженно повернулся к Лейку. – Сэр, оставайтесь на месте. Я посмотрю, что им нужно.

– Это моя забота, Мэнтус.

– Нет, моя, – возразил Мэнтус. – Вы наняли меня защищать вас, сэр. Я практикующий адвокат штата Нью-Йорк, а также отставной военный. Мы законопослушные граждане, но вы не должны ставить себя под удар пли позволять, чтобы ущемлялись ваши права. Ну, не вмешивайтесь...

– Вы хороший человек, Мэнтус, – сказал Лейк. – И люди у вас первоклассные, но все это дерьмо заквасилось задолго до того, как вы взошли на борт.

– Сэр, вы, возможно, по уши в дерьме, но теперь ваши трудности – это мои трудности, – сказал Мэнтус; – Если вам нужно сдаться полиции, мы сделаем это не сгоряча, а с толком и по порядку.

– Мне нужно сотрудничество правительства... Его защита... чтобы остаться в живых, – сказал Лейк. – Я Должен дать им все, чего они пожелают.

– А почему вам нужна защита правительства, сэр?

– Все это слишком сложно, – сказал Лейк. – Я... Мне нужно выйти наружу.

– Я сказал, оставайтесь на месте, и это приказ, – сказал Мэнтус. Он кивнул Диане, стюардессе, которая извлекла откуда-то десятимиллиметровый автоматический пистолет и взяла под наблюдение аварийные выходы, чтобы предотвратить нападение с тыла. – Я ваш адвокат и в штате Нью-Йорк представляю вас. Вам не нужно говорить ни слова. Вы меня поняли?

Лейк кивнул. Впервые за долгое время он почувствовал, что все в порядке. Мэнтус опустил трап и вышел наружу.

Огромный, похожий на коробку воздушный корабль с двумя здоровенными вертолетными винтами на концах коротких толстых крыльев завис в нескольких сотнях ярдов перед “гольфстримом”, направив на него мощный прожектор. Он начал медленно опускаться на взлетно-посадочную полосу, куда уже выехала желто-синяя машина нью-йоркской полиции со сверкающей мигалкой. Она развернулась перед “гольфстримом” и остановилась ярдах в двадцати от носа самолета. Из машины вылез полицейский, он держал руку на рукоятке своего табельного оружия и прятался за дверцей.

– Сколько еще людей на борту? – крикнул он в мегафон.

– Пятеро, – прокричал Мэнтус в ответ.

– Кто-нибудь вооружен?

– Один, сотрудник частного агентства безопасности.

– Пусть он, Гарольд Лейк и Тед Фелл выйдут, держа руки на виду.

Мэнтус повернулся и показал рукой на люк. Но никто не вышел. Трап убрали, а люк задраили.

– Я сказал, чтобы Лейк и Фелл вышли сюда, немедленно! – прокричал полицейский.

Но Мэнтус не смотрел на полицейского, он смотрел на приближающийся вертолет. Он узнал в нем “оспри V-22”, использовавшийся службой охраны границ несколько лет назад для борьбы против контрабандного ввоза наркотиков. Дверца с правой стороны открылась, появились несколько человек при оружии. И в тот же миг обе задние дверцы полицейской машины резко распахнулись, из них выскочили двое мужчин с автоматами и открыли огонь по V-22.

Мэнтус забарабанил по борту “гольфстрима” и закричал:

– Убирайтесь отсюда, немедленно!

Он выхватил свой пистолет, но было слишком поздно. Он увидел, как между глаз блеснул красный луч лазерного прицела, и свет дня сменился мраком ночи.

Правый двигатель “гольфстрима” взревел почти на полных оборотах, а нос резко вильнул вправо. Оконцовка левого крыла едва не задела крышу седана. Грегори Таунсенд, одетый в форму полицейского штата Нью-Йорк, неторопливо достал с переднего сиденья машины легкую противотанковую ракетную пусковую установку, вскинул ее, подождал, пока “гольфстрим” отъехал ярдов на семьдесят, прицелился и выстрелил. “Гольфстрим-III” взорвался огромным огненным шаром, волосы и брови Таунсенда опалило жаркой волной. Таунсенд бросил использованную пусковую трубу из стекловолокна, не обращая внимания на жар, на разрушения, на двух мертвых товарищей у себя за спиной, спокойно уселся в седан и умчался прочь. Несколько минут спустя его подобрал поджидавший на другом краю аэродрома вертолет, и он улетел. Их никто не преследовал.

Телефон на прикроватной тумбочке был запрограммирован на мягкое пробуждение: он начинал звонить медленно и едва слышно, постепенно набирая силу в зависимости от важности звонка, которую определял оператор Белого дома. Все, кроме тех, кто звонил по срочным делам, связанным с обороной страны, будили президента после трех-четырех звонков. Но только не первую леди. Заслышав первый же тихий звонок, она быстро и молча вскакивала с постели, и ее стройное энергичное тело почти не оставляло вмятины на огромное роскошном матраце. На втором звонке она, не включая света, натягивала свой халат от Армани и шлепанцы и поспешала к тому краю кровати, где спал президент. На третьем звонке она нажимала кнопку ответа на аппарате и слегка касалась плеча мужа.