– Мы считаем, что убили Анри Казье, судья, – объявил Хардкасл.

Уилкс замолчала, не договорив, и изумленно уставилась сначала на Хардкасла, затем на Лэндерса с Харли и, наконец, на ряд мешков с телами, разложенных перед особняком.

– Где он? – недоверчиво спросила она слегка дрогнувшим голосом. – Покажите мне. – Она повернулась к одному из своих помощников: – Вызовите сюда летучий отряд по опознанию и оцепите территорию. Выгоните всех из этого дома. Ну же! Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь!

Уилкс последовала за Харли с Лэндерсом к мешку, в котором лежало изрешеченное пулями тело Анри Казье, и Лэндерс объяснил, как они опознали его.

– Это еще не подтверждено, – подчеркнул Лэндерс, – но, судя по моим оперативным записям, одно из тел, которые мы обнаружили, наверняка его. Он пытался улизнуть на мотоцикле вместе с тремя другими, мы убили одного из мотоциклистов. Двоим удалось скрыться. Их ищут полиция штата и шерифы. – Затем он объяснил, что случилось с четвертым мотоциклистом, и кратко доложил, как проходила облава.

Когда Лэндерс закончил, один из агентов протянул ему записку.

– Мы опознали женщину, убитую во время налета, – сказал он. – Джо Энн Рокки, известная также как Джо Энн Вега, из Ньюбурга, штат Нью-Йорк.

– Туда-то и направляются судебные исполнители, чтобы посмотреть, не найдут ли они Лейка и Фелла, – сказал Хардкасл. – Это местечко и Ньюбург, похоже, служат основными базами операций Казье в США.

– Я надеюсь, поздравления еще впереди, – сказала Уилкс, осмотрев тело и приказав застегнуть мешок и охранять его, – но вы все равно нарушили мои указания. Иного я от вас и не ожидала, адмирал Хардкасл, и я весьма разочарована тем, что секретная служба и судебные исполнители позволили вам водить себя за нос, адмирал. Ну, это будет ваша последняя ковбойская выходка, Хардкасл, я вам обещаю. Мы опросим всех вас в министерстве юстиции. Отныне и впредь бюро берет на себя охрану этих тел и места происшествия. Идемте.

Кордоны на дорогах еще не убрали, но останавливали и обыскивали уже не все машины. Водитель лимузина просто показал легавому, которому уже все осточертело, пропуск на аэродром, и тот махнул им рукой, чтобы проезжали. В международном аэропорту стало заметно спокойнее, снова выполнялись челночные рейсы.

Для Гарольда Лейка это означало одно: Анри Казье оставил Ньюбург, так почему бы не воспользоваться этим? Ну и что с того, если вокруг него кишат полицейские штата, военные, летчики и агенты ФБР? Пусть уж у Казье болит голова о том, как избежать встречи с властями, а не у него. Присутствие всех этих людей в униформе весьма успокаивающе действовало на разум Лейка.

Разумеется, помогло и то, что его окружала собственная охрана. На часть денег, полученных от сделок, заключенных по поручению Казье, Лейк нанял маленькую армию и ВВС. Сначала новую рыжеволосую секретаршу с точеной фигуркой, умевшую стенографировать, печатать шестьдесят слов в минуту и державшую девятимиллиметровый автоматический браунинг в кобуре рядом с пышной левой грудью. Потом Лейк завел себе нового шофера и телохранителя, купил новый бронированный седан “линкольн”, поставил охрану внутри и снаружи своей квартиры в Истсайде, приобрел реактивный самолет “гольфстрим-Ш” с дальностью полета шесть тысяч миль и ранчо в Бразилии, которое тоже охранялось.

Эти меры безопасности обошлись ему в треть всех денег, полученных от Казье за последние несколько недель, но игра стоила свеч. Анри Казье был безжалостен. Многие из этих охранников были не ценнее проволочных заграждений – их скорая тихая смерть подскажет внутренней охране, что Казье вышел на охоту и круг сжимается. У Лейка не было никаких идей относительно возможности уйти от Казье, просто он надеялся, что власти всего мира, призванные следить за соблюдением закона, и его собственные силы безопасности уберут террориста, прежде чем он подберется слишком близко.

Купив “гольфстрим”, Лейк первым делом сменил регистрационный номер и перекрасил самолет, добившись того, что самолет изменил внешний вид и не будет никому мозолить глаза до тех пор, пока он не понадобится Лейку. Когда они подъехали к самолету, Лейк и сам не узнал его и уже принялся было расспрашивать шофера, когда начальник его охраны, здоровенный, как футболист, крутой парень по имени Мэнтус вылез из самолета, заметив приближение седана.

Седан остановился в нескольких ярдах от самолета, где его быстро обыскали, затем подъехал прямо к подножию спущенного бортового трапа. Мэнтус стал перед Дверцей седана, заслонив Лейка на тот случай, если кто-то смотрит в эту сторону из аэровокзала, но дверцу не открыл – Лейку и Феллу пришлось самим открывать свои дверцы. Как считал Мэнтус, работа телохранителя заключалась в том, чтобы быть начеку и иметь свободные руки, дабы выхватить оружие или скрутить нападающего, а не открывать дверцы и таскать багаж.

– Все готово, мистер Лейк, – сказал Мэнтус. – Мы готовы лететь.

– Тогда полетели! – рявкнул Лейк и быстро поднялся на борт самолета.

Люки закрылись, как только на борту очутился Фелл. Просторный салон “гольфстрима” предназначался для весьма важных персон, и Лейк сразу же почувствовал себя в безопасности, а нарастающий рев двух больших турбовинтовых двигателей и сладковатый терпкий запах горючего успокоили его расшатанные я нервы. Лейк увидел стюардессу корабля, брюнетку по имени Диана, которая провела его к большому, обшитому серой кожей раскладному креслу владельца по правому борту в средней части самолета, пристегнула ремень Лейка, а когда самолет начал разбег, приготовила ему “кровавую Мэри”. Тед Фелл устроился за письменным столом за спиной Лейка и проверил, работают ли телефон и факс.

– Забудь обо всем этом, Тед, – бросил Лейк. – Никто нам не позвонит и не пошлет факс – эти штуки даже не подключены.

Фелл посмотрел на Лейка, как будто слова патрона его удивили; затем, поняв, что тот прав и что эти телефоны и впрямь никогда не подключались (из страха, что с их помощью Казье легко может узнать об их планах бегства), он обратил взор на устланный коврами пол и положил руки на колени.

– Все... все кажется каким-то нереальным. Мы бежим. И уже никогда не вернемся назад, – сказал Фелл.

– Во всяком случае пока Казье, Таунсенд или Изидро разгуливают по земле, а это, я надеюсь, не продлится, – ответил Лейк. – Ты просто думай об этом как о продолжительном и очень-очень уединенном отпуске, Тед. Через год мы начнем налаживать наши офшорные банковские и маклерские связи, удостоверившись, что все чисто, тихо и благополучно забыто. Чтобы никто не мог связать нас с биржевыми махинациями. Не успеешь оглянуться, как мы снова окажемся на бирже. Тем временем мы загорим, пока... – Тут большой “гольфстрим” остановился, двигатели заработали вхолостую, мягко зазвонил бортовой телефон. Фелл потянулся было к трубке, но Лейк снял ее сам. – Что там такое происходит?

– Команда из диспетчерской, сэр, – сказал пилот. – Взлеты отменены для всех рейсов. Всем приказано вернуться обратно к местам стоянки.

– За каким чертом они это делают?

– Не знаю, сэр, – ответил пилот. – Полиции нигде не видно.

Лейк все понял. Он окинул Фелла испепеляющим взглядом и сказал:

– Черт побери, Тед, сраное ФБР выследило нас.

– Но как? Звонил-то я из Нью-Йорка. Об этом самолете и его местонахождении никто не знает, Гарольд. Возможно, за нами следили от самого города. Что будем делать?

– Откуда мне, к чертям, знать? Дай мне подумать, – сердито сказал Лейк.

Он выглянул в ближайший овальный иллюминатор, проверяя, не окружает ли их полиция, но иллюминатор выходил на противоположную от аэровокзала сторону. “Гольфстрим” находился на параллельной рулежной дорожке, приближаясь к началу взлетно-посадочной полосы, впереди был только один самолет МД-80 компании “Юнайтед эйрлайнз”. Лейк спросил по внутреннему телефону:

– Какие вам дали указания, пилот?