Таунсенда и Изидро обыскали, оружие отобрали. Изидро был вооружен до зубов – тяжелый автомат, два револьвера, два ножа. Все это у него изъяли, однако разрешили оставить при себе металлический чемоданчик, который предварительно тщательно осмотрели. В нем лежали наличные: доллары США двадцати-, пятидесяти– и стодолларовыми купюрами, а также чеки на предъявителя для швейцарских и немецких банков.
– Они притащили наличные, – сообщил солдат, тщательно проверивший чемодан на предмет оружия, мужчине в штатском.
– Мы уже давно ведем с вами дела, – сказал начальнику Таунсенд, – и хотим, чтобы и дальше у нас все шло, как по маслу. Всегда готовы платить хорошие деньги за хороший товар. Наличными.
Но даже эти слова не спасли его от бесцеремонного и очень дотошного обыска. У Таунсенда оказался при себе лишь кольт сорок пятого калибра, а также сигнальный фонарик фирмы “Текна”, который тоже придирчиво осмотрели, даже свинтили нижний колпачок и вытряхнули батарейки. Затем, к изумлению обыскивающего, за поясом у Таунсенда обнаружили шестнадцатидюймовый нож в кожаном футляре, прикрепленный таким образом, что выхватить его можно было в долю секунды. Продемонстрировав нож всем остальным присутствующим, солдат сердито рявкнул:
– Ну, чем вам не долбаный крокодил Данди, а? Зачем он тебе, малыш?
– Змей обдирать, – огрызнулся Таунсенд. – Эй, смотри, поаккуратнее с ним. С этим ножичком связаны сентиментальные воспоминания.
– Не иначе как о мамочке?
– Папаша бил мать и прикончил ее, когда я был еще ребенком, – спокойно произнес Таунсенд. – А нож этот я позаимствовал из спальни Муаммара Каддафи, когда меня послали устранить его вместе с нашими ребятами из спецназа. Там погибли трое наших лучших парней, а этого ублюдка Каддафи не оказалось дома. – Подавшись вперед, он продолжал тихим зловещим шепотом: – И знаешь, я так расстроился, что уволился из армии, вернулся домой, надрался, взял этот ножичек и отрезал им голову папаше.
Солдат никак не мог сообразить, правду ли говорит Таунсенд или шутит, но, заглянув в его мерцающие крокодильи глаза, решил больше не заострять внимания на ноже, сложил все оружие на переднее сиденье “хамви” и отступил, не произнеся больше ни слова.
Тем временем обезоруженный Таунсенд внимательно разглядывал людей, стоявших вокруг. Все они с виду были профессиональные вояки, однако он не преминул заметить, как они расслабились, стоило только отобрать у него и Изидро оружие. Знай эти придурки хоть что-нибудь о приемах и правилах рукопашного боя, они бы никогда не позволили себе распоясаться, пусть даже их и десятеро против двоих. Парней в морской форме они с Изидро знали, остальных он видел впервые. И Таунсенду это не понравилось.
– А эти придурки откуда? Мы же договорились, что встречаемся вчетвером.
– Так это было до того, как ты попросил тяжелое оружие, Таунсенд! – Греншо рассмеялся. – С первым заказом трудностей не было, шестьсот фунтов нитрата аммония и перхлората. Дьявол, эти долбаные десантники вываливают тут в открытые колодцы минимум по шесть тысяч фунтов в день разных химических отходов и взрывчатки. Попробуй, попей оттуда водичку годика два, только пукнешь – и сразу задница оторвется!
– Ладно, давай ближе к делу, – нетерпеливо оборвал Таунсенд. – Перхлорат и гидразин можно раздобыть где угодно, весь штат Невада завален этим дерьмом. А где остальное?
– Я же говорю тебе, приятель, товар стоит денег, – обернувшись к охраннику у ангара, Греншо посигналил ему фонарем. Вскоре к ним с грохотом подкатили два пятитонных грузовика, крытые пятнистым маскировочным брезентом. Когда грузовики остановились и двери ангара закрылись, Греншо подошел к первому из них и откинул край брезента. Таунсенд вспрыгнул наверх осмотреть груз. Там стояли восемь пятидесятипятигаллонных железных бочек с надписью “Осторожно, взрывчатка” и четыре бочки с надписью “Огнеопасно”. Найдя в кузове подходящий инструмент, он отвинтил крышки всех восьми бочек по очереди, и вокруг распространился характерный кисловатый, с привкусом металла и крови запах перхлората алюминия. Осмотрел Таунсенд и другие четыре бочки, только на этот раз ему пришлось смешать в маленькой пластиковой пробирке унции две жидкости из второго набора с щепотью порошка, взятого из первых восьми. Тщательно разболтав содержимое пробирки, он осторожно поднес к ее горлышку зажигалку, и из трубочки с характерным громким хлопком вырвался голубоватый сноп огня.
Такую же проверку он устроил каждой из четырех бочек и был полностью удовлетворен. Гидразин и перхлорат алюминия сами по себе были очень чувствительными взрывчатыми соединениями, но в смеси друг с другом образовывали густой и не слишком устойчивый газ, дававший при смешении с кислородом и воспламенении колоссальной силы взрыв, в сотни раз превосходящий по мощности взрыв газолина или тринитротолуола.
– И вы волокли весь этот груз через пустыню, связав бочки простыми нейлоновыми веревками? – спросил Таунсенд, соскакивая с грузовика. Он знал, что перхлората алюминия и гидразина здесь достаточно, чтобы сровнять с землей все башни международного торгового центра. – Вы или храбрее, или глупее, чем я думал.
– Уж поумнее вас будем, двух дураков, Таунсенд, – огрызнулся Греншо и весело махнул рукой в сторону двухмоторного “хэвиленда”. – Мы-то сюда доехали целые и невредимые. Теперь поглядим, как вы попретесь отсюда с грузом на этом куске дерьма. Ты открывал бочки. Сам видел, стоит хоть горсточке гидразина попасть в воздух рядом с заводимым мотором – и хана. А там у вас мало того, что гидразин, еще и перхлорат имеется. Так что фейерверк получится, будь здоров!
Таунсенду пришлось признать, что он прав. Да, отправка этого груза сулила немало осложнений.
– А вот тут, ребятки, товарец уже посерьезней, – шагнув ко второму грузовику, Греншо отбросил брезент и открыл взорам присутствующих какое-то странной формы оружие – восемь устройств длиной от четырех до пяти футов. – Чтобы раздобыть этих красавчиков, пришлось попотеть, – с гордостью добавил он. – Все остались с войны в Персидском заливе, все работают как часы. Три канистры с напалмом “марк-77”, три воздушно-взрывных устройства “Си-Би-Ю-55” и шесть гроздьевых бомб “Си-Би-Ю-59”.
– Прекрасно, – Таунсенд кивнул. Да, трофеи действительно впечатляли, пожалуй, даже слишком. Такой товар и вправду под ногами не валяется. Греншо отвечал за военное снаряжение и занимал достаточно высокий пост, но даже он был обязан строго отчитываться за эти виды вооружений. – Будьте любезны, мой фонарик!
– Пожалуйста, ради бога, – ответил Греншо и подал знак одному из своих парней. Тот отдал Таунсенду фонарик. Запрыгнув в кузов, Таунсенд зажал фонарик в зубах и начал тщательно осматривать груз.
Канистры с напалмом “марк-77” были чуть больше обычных баллонов для газа, с той разницей, что заполняли их бусины химического вещества, которое Таунсенд тоже проверил. При добавлении газолина бусины эти растворялись и образовывали напалм, с помощью которого можно было утопить в огне целый городской квартал. “Си-Би-Ю-59” лежали в металлических ящиках с надписью по бокам “Содерж. блю-77/В”, которые вскрывались с помощью барометрического запального устройства, разбрасывая при этом в радиусе четырехсот футов семьсот бомб системы АПАМ. Каждая такая однофунтовая микробомба напоминала по форме бейсбольный мяч и была наполнена стальными метательными снарядами в виде стрел, которые пронзали все и вся, что попадалось им на пути. Некоторые из них взрывались при соударении, другие были снабжены часовыми механизмами и могли взрываться через несколько минут и даже часов.
Но подлинным сокровищем были воздушно-взрывные устройства “Си-Би-Ю-55”. Эти канистры представляли собой довольно вместительные емкости, которые можно было заполнить гидразином и перхлоратом алюминия – веществами из первого грузовика. В нижней части каждой из канистр находилось автоматическое устройство с тремя мини-бомбами системы “блю-73”. Когда взрывчатые компоненты смешивались, из канистры автоматически выбрызгивалось огромное облако взрывчатого газа, затем вылетали мини-бомбы и поджигали этот газ – получался взрыв, эквивалентный по мощности взрыву десяти бомб в две тысячи фунтов каждая. “Си-Би-Ю-55” была самой мощной неядерной бомбой в американских военных арсеналах. Во время вьетнамской войны применение ее было ограничено, поскольку густая листва деревьев гасила ударную волну, но она стала оружием номер 1 в пустынях Ирака. По официальной версии, ее использовали лишь для “расчистки минных полей”, но на деле оружие успели испытать на иракских войсках – бомба разносила в куски и сжигала все в радиусе пятисот ярдов. Применять оружие столь чудовищной убойной силы считалось неэтичным, в этом смысле оно приравнивалось к химическому, биологическому и ядерному оружию.
