Остановившись, незнакомец изобразил кривой поклон.

— Здравия вам! Я слыхал, вы с сёстрами говорили?

— И тебе не хворать, — отозвался Дроган. — Говорили, было дело.

Незнакомец улыбнулся, продемонстрировав гниющие пеньки зубов.

— Мнится, не было в том особого толку?

Воитель молча кивнул.

— Да чего тут стоять, верно ведь? Давайте ко мне, там, за жратвой, и перемолвимся парой слов.

— Нет, уж лучше здесь, — вырвалось у Лады, ещё не до конца отошедшей от тошнотворного запаха в жилище старух.

Горбун нахмурился, но затем черты его лица разгладились и на губы вернулась улыбка.

— Да, думается, знаю, чего не так. Ну, я ж не какой-то старый дед, вросший в свою землянку. Как-никак, самый богатый я тута! Не простого роду!

— О, смотри-ка, — шепнул Мормагон. — Едва десяток дворов в деревне, а всё туда же — своя аристократия.

— И на чём же ты, добрый человек, разбогател?

— Известно, на чём! — горбун выпрямился, насколько это было возможно, пытаясь придать себе величественный вид. — Есть у меня яблонский сад! Такого ни у кого тутова нету. Вот за яблочки мои мне и платят.

— Ладно. А от нас-то чего хотел?

Горбун поманил рукой, отступая на пару шагов.

— Сюды пойдёмте. Говорить надо.

Спутники переглянулись. Дроган вздохнул и кивнул.

Яблоневый сад рос на противоположном склоне холма. Под этим гордым названием скрывались пять старых, искорёженных деревьев, на ветвях которых можно было найти едва ли пару десятков цветов.

— Представляю, каково на вкус это «сокровище», — пробормотал Мормагон.

Лада согласно кивнула.

— Но посмотри вокруг. Думаю, эта мелкая кислятина — всё равно самое вкусное, что можно найти. За это люди и готовы платить. Наверное, ещё и не едят потом эти яблоки, а выставляют у себя дома как знак достатка. Хотела бы я только знать, откуда у них взялись деньги. Или скот. Или любые другие ценности, которыми можно было бы заплатить хоть за что-то.

Землянка хозяина сада и правда была самой крупной. Впрочем, по меркам любой обычной деревни это жилище всё равно было таким скромным, что не каждый отшельник согласился бы провести в нём хотя бы ночь.

— Скажи-ка мне, добрый человек, — заговорил Дроган, пригибаясь почти вдвое, чтобы войти. — Зовут-то тебя как?

— Клином меня кличут.

— Хорошо, Клин. А в чём твоё богатство-то заключается?

Лада огляделась. И правда, обстановка здесь была такой же бедной, как и в доме у старух. К счастью, не было того запаха грязи и приближающейся смерти, который едва не сводил с ума в прошлом доме. Но и здесь смотреть было особенно не на что — те же плетёные стены, циновки на полу, лежанки. С потолка свисали странного вида не то обереги, не то украшения в виде ниток, намотанных на свёрнутые в круг ивовые прутья, к которым были привязаны пучки сорочьих перьев.

Клин стоял, нахмурившись и явно не понимая вопрос.

— Ты, может, и впрямь издалече к нам. Но за дурака-то меня держать не моги! Чай сам не видишь?

Теперь уже пришла очередь Дрогана непонимающе оглядеться. Лада, которая уже успела догадаться, что за сокровища хранил Клин, лишь усмехнулась.

— Дроган, смотри внимательнее. Вот он — признак местного достатка.

— Обереги?

— Сорочьи перья.

— У меня их так много, что и сосчитать не могу! — с гордостью сообщил новый знакомый.

У Дрогана не нашлось слов. Мормагон лишь покачал головой.

— О чём бы ты ни хотел договориться с нами, приятель, надеюсь, что ты предложишь нам что-то поинтереснее.

— О, нет! — поспешно заверил его Клин. — Купить вас у меня в мыслях не было. Тут другое. Сказать я хотел о подлых колдунах и язычниках, что водятся недалече. Средь соседей наших, сталбыть. В той поганой яме, что Лысенкой зовётся. Вы, сразу видать, люди божьи. Может, того? Выжжем богохульников под корень?

— Предложение, конечно, заманчивое, ничего не скажешь, — осторожно заговорил Дроган.

— Да уж, — в тон ему отозвался Мормагон. — Жечь еретиков и богохульников — идея не новая, но даже в такой глуши находит своих последователей.

Клин между тем уже суетился в дальней части своего жилища, доставая что-то из ниши в земле и неумело орудуя большим костяным ножом.

— Нам всё равно надо в Лысенки заглянуть, — пожал плечами Мормагон. — Почему бы и не посмотреть на этих еретиков?

— Не насмотрелся ещё? — хмыкнул Дроган. — Помню, как ты от подземелий шарахался.

— Тем не менее, он прав. Мы всё равно договорились, что идём в Лысенку. Давайте хотя бы узнаем, что нас ждёт там.

А Клин уже закончил приготовления, и взгляду путников предстал обещанный обед. С выскобленной поверхности потемневшей от времени деревянной доски на них белыми глазами уставились две склизкие рыбины. Их хвосты и плавники были неровно отрезаны, словно вырваны из тела. Мормагон быстро зажал рот и отвернулся. И даже Лада ощутила, как к её горлу подступил ком.

— Пополам поделим, должно хватить, — скалясь, сказал Клин.

— Мы не голодны, — отрезал Дроган. — Так что не так с твоими соседями?

Клин сплюнул на земляной пол.

— Падаль они, а не соседи! Мы тута в нужного Бога верим. А они — в каких-то зелёных людёв!

Клин принялся жевать рыбу. Слизь, стекая по подбородку, пачкала рубаху, но горбун, казалось, не испытывал никакого дискомфорта.

— Зелёных людей?

Дроган обернулся к товарищам. Лада пожала плечами. Она никогда не слышала о подобных верованиях. Но это было неудивительно — в отдалённых изолированных поселениях еретические учения часто принимали странные и причудливые формы. Однажды странствующие монахи рассказывали Ладе о культе чёрной свиньи, встретившемся святым отцам в их паломничестве по северным землям. Крестьяне верили, что демон в виде огромной чёрной свиньи преследовал их по лесам, и, дабы защитить себя, они приносили жертвы. Впрочем, спасти себя не удалось — посланники Церкви вскоре повесили всех жителей той деревни за поклонение демону.

— Слыхал я, что энти зелёные люди приходют с топей. У лысенцев даже камень есть, где они им жертвы приносют. Взамен, вроде как, те дают защиту. Но, мнится, бесовские то происки. А больше и неведомо мне ничего. Ну так что, взгляните? Или я соберу наших, да сразу побьём супостатов жердинами?

Голос Клина понизился до хрипа. Возможно, горбун считал, что это производит впечатление на слушателей. Но он ошибался. Слишком уж комично и театрально это выглядело.

Дроган кивнул.

— Мы посмотрим на этот их культ. Спасибо за гостеприимство. Нам пора.

Клин открыл рот, чтобы ответить, но Дроган развернулся и вышел. Спутники последовали за ним. Некоторое время они шли молча, возвращаясь к перекрёстку. Когда деревня скрылась за деревьями, воитель произнёс:

— Ненавижу это в людях. Они живут здесь, на отшибе, немногим лучше зверей. В грязи и дерьме. И что они делают? Ненавидят своих единственных соседей и хотят их истребить!

— А вы разве не этим занимаетесь? — возразил Мормагон.

Лада подобралась, ожидая взрыва, но Дроган, помолчав минуту, ответил неожиданно спокойно и задумчиво.

— Отчасти, может, и так. Но я думаю, разница есть. Мы не трогаем ведьм, если те не несут угрозу. Даже мелкие культы можем оставить в покое. Поступают ли так все церковники? Конечно, нет. Но я не могу отвечать за дела братьев своих. Лишь делаю то, что должен. Чтобы мир стал лучше, чище.

— Думаю, это и отличает профессионалов, — добавила Лада. — Мы не действуем из слепой ненависти или зависти. Мы выполняем работу.

Мормагон покачал головой.

— Вы ведь не знаете, что нас там ждёт. Вдруг и правда — культ болотных тварей? Человеческие жертвоприношения? Что, если Клин прав и искренне предлагает избавить мир от скверны? Но вы уже решили, что им движет обычная ненависть к соседям. Не говорит ли в вас грех гордыни? Желание считать себя лучше этих убогих болотных обитателей?

— Поживём — увидим.

— Мне кажется, я помню зелёных людей, — послышался тихий голос.