Порт-Антонио, Ямайка.

Белоснежная стена брызг разбившейся о коралловый риф волны зависла над темно-голубыми водами Карибского моря. Через мгновение она рухнула вперед, накрыв испещренную трещинами и расщелинами поверхность рифа, и снова стала водой, слившись с родившим ее океаном.

Тимоти Дарелл шел по дальнему краю гигантского, причудливой формы бассейна, вписанного в коралловый риф, и наблюдал усиливающееся единоборство воды и камня. На этом уединенном участке северного побережья Ямайки человек постарался сохранить гармонию природы. Курортный комплекс «Трезубец» располагался на коралловом плато, с трех сторон окруженном зубчатыми рифами. Единственная дорога соединяла его с остальными транспортными артериями острова. Форма каждой виллы, фасадом обращенной к морю, копировала в миниатюре окружающий ландшафт. Виллы были совершенно изолированы одна от другой, а весь комплекс полностью обособлен от прилегающей территории Порт-Антонио.

Дарелл, управляющий «Трезубцем», был молодым англичанином, выпускником лондонского колледжа гостиничного управления. Его многочисленные рекомендации свидетельствовали о редком для двадцатипятилетнего человека опыте и мастерстве. Да, Дарелл был первоклассным специалистом – он сам это знал, и владельцы «Трезубца» не отрицали этого. Помимо всего прочего, его отличало удивительное чутье на непредвиденные ситуации, что в сочетании с качественным ведением текущих дел и составляло суть превосходного управления.

Сейчас он чувствовал, что наступает именно такая ситуация. И это его тревожило.

То, что происходило, не поддавалось никакому логическому объяснению. По крайней мере, было почти невероятным.

Просто абсурдным.

– Мистер Дарелл!

Он обернулся. Его темнокожая секретарша, цвет и черты лица которой напоминали о вековом присутствии Британской империи в Африке, поднималась к нему с запиской в руке.

– Слушаю вас.

– Рейс шестнадцать «Люфтганзы» из Мюнхена опаздывает с прибытием в Монтего.

– Вы имеете в виду Кеплера?

– Да. Он не успеет на пересадку.

– Лучше бы ему лететь через Кингстон…

– Но он этого не сделал, – произнесла девушка с той же ноткой неодобрения, что и Дарелл, но не так резко. – Очевидно, ему не хочется ночевать в Монтего, поэтому он и послал радиограмму с просьбой заказать для него чартерный рейс…

– За три часа до приземления? Пускай немцы заказывают! В конце концов, это их самолет опаздывает.

– Они пытались. Но в Мо’Бей ничего нет.

– Разумеется… Я попрошу Хэнли. Он вернется из Кингстона с семейством Уорфилд в пять часов.

– Он может не согласиться…

– Согласится! У нас нет выхода. Надеюсь, не вся неделя окажется такой же.

– Вы чем-то обеспокоены?

Дарелл повернулся лицом к перилам, отделявшим помост от коралловых пиков и плато, и закурил, прикрывая пламя зажигалки от порывов теплого бриза.

– Я чувствую, что здесь что-то не так. Не уверен, что мне удастся объяснить, но дело вот в чем. – Он смотрел на девушку, но мыслями был далеко. – Первые заявки на эту неделю начали поступать год назад. И меньше чем через месяц все виллы оказались забронированы… но только на эту неделю.

– «Трезубец» – популярный курорт. Что в этом необычного?

– Вы не поняли. Вот уже одиннадцать месяцев все заказы остаются в силе. Никаких изменений, ни малейшего переноса сроков. Ни на один день!

– Тем меньше проблем для вас. Думаю, вас это должно радовать.

– Ну как же! Мягко говоря, это не поддается никакой логике. У нас двадцать вилл. В основном к нам приезжают семейные пары, значит – примерно сорок человек. Все они – чьи-то отцы, матери, тетки, дяди, двоюродные братья, сестры… За год ничто не нарушило их планов. Не умер никто из глав семейств – а ведь наши цены рассчитаны не на молодоженов. Никакого неудачного стечения обстоятельств, ни элементарной срочной деловой встречи, ни кори или свинки, ни свадеб или похорон, ни обострения хронической болезни – ничего! А ведь это не церемония коронации Ее Величества, а всего лишь недельный отдых на Ямайке!

Девушка рассмеялась.

– Вы преувеличиваете, мистер Дарелл. А все потому, что предусмотренная вами замечательная система страховки отказов от брони не используется.

– И обратите внимание, как они все прибывают, – продолжил молодой управляющий. – Ведь только у этого Кеплера возникла какая-то проблема, и как он ее решает? Радиограммой с борта самолета над Атлантикой. Согласитесь, это уж слишком… А другие? Никто не заказывает машину встретить их в аэропорту, не просит подтвердить стыковку с внутренними рейсами, не требует организовать доставку багажа. Ничего. Они просто будут здесь, вот и все.

– За исключением Уорфилдов. Капитан Хэнли полетел за ними в Кингстон.

– Но мы-то об этом не знали. Хэнли думал, что нам это известно, и зря. Из Лондона поступило конфиденциальное распоряжение. Он решил, что мы подкинули ему работенку, но мы к этому не имеем никакого отношения. По крайней мере, я.

– И никто из наших, это точно… – Девушка на секунду умолкла. – Но они же… со всего света…

– Да, и почти в равной пропорции. Штаты, Англия, Франция, Германия и… Гаити.

– Так в чем же дело, как вы думаете? – произнесла она, проникнувшись озабоченностью управляющего.

– У меня странное ощущение, что все наши гости этой недели знакомы между собой. Но они не хотят, чтобы мы об этом знали.

Лондон, Англия.

Высокий светловолосый американец в расстегнутом плаще свободного покроя вышел из отеля «Савой». Остановившись на мгновение, он поднял глаза к небу, квадратик которого виднелся в обрамлении высоких зданий. Это было вполне естественно – посмотреть на небо, оказавшись вне помещения. Привычка.

Он огляделся, но отметил для себя только одно: холодно.

Любой геолог, зарабатывающий на жизнь составлением геофизических обзоров для правительства, компаний и научных организаций, знает важность фактора погоды – именно она определяет возможность продолжения исследований или их приостановку.

Над его ясными, серыми, глубоко посаженными глазами выделялись широкие брови, более темные, чем русые волосы, то и дело спадавшие на лоб. Цвет лица, не обожженного, но задубевшего на солнце, подсказывал, что он много времени проводит на открытом воздухе. Морщинки вокруг глаз говорили скорее о характере деятельности, чем о возрасте: это было лицо человека, привыкшего противостоять любым капризам погоды. Высокие скулы, крупный рот, неожиданно мягкие очертания подбородка создавали впечатление какой-то расслабленности, контрастирующей с жестким взглядом профессионала.

Эта расслабленность была особого рода. Не слабость, а скорее любопытство, свойственное человеку, испытавшему многое в своей жизни, но не успокоившемуся на этом.

События… Происшествия… Сколько их уже за плечами.

Завершив беглый осмотр, он улыбкой приветствовал швейцара, обратившегося к нему:

– Вам не нужно такси, мистер Маколиф?

Он покачал головой:

– Нет, Джек, спасибо. Я пройдусь пешком.

– Немного прохладно, сэр.

– Освежает. Мне всего-то пару кварталов.

Швейцар прикоснулся к фуражке кончиками пальцев и переключил свое внимание на подъезжающий «Ягуар»-седан. Александр Маколиф пошел вниз по Савой-Корт, мимо театра и офиса компании «Америкэн экспресс» по направлению к Стрэнду. Он пересек улицу и слился с людским потоком, текущим на север к мосту Ватерлоо. Застегнув плащ, он поднял воротник, укрываясь от зябкого лондонского февраля.