Если только Уолтер Пирселл точно описал расположение своего тайника.

Барак Мур не мог больше ждать. Казалось бы, нет ничего проще, чем выкопать завернутый в клеенку пакет, лежащий в полутора сотнях ярдов от него, – но в то же время это было совсем не просто. Он нуждался в полном, стопроцентном сотрудничестве Чарлза Уайтхолла – большем, чем тот даже мог себе представить, а это означало, что ему необходимо проникнуть в дом и вынести оттуда оставшуюся часть наследия Пирселла. Бумаги антрополога.

Эти бумаги! Они были замурованы в стену старой, неиспользуемой емкости для воды, что находилась в подвале дома.

Уолтер Пирселл когда-то вынул несколько каменных блоков, сделал углубление, потом вставил блоки обратно и все тщательно зацементировал. В этом углублении и находились его записи о Халидоне.

Чарли-чел не станет помогать, пока не увидит этих бумаг. А Бараку необходима его помощь.

Полицейские расселись по машинам и уехали. Человек в форме, оставшийся у дома, помахал им рукой на прощание.

Он, Барак Мур, народный революционер, вынужден сотрудничать с этим Уайтхоллом, с политическим преступником! Их личная война – возможно, война гражданская – еще впереди; так было во многих странах.

Сначала появился белый человек. Белый человек с его деньгами, организациями и неуемной жаждой выжимать пот из черного человека. Но это только начало, всего лишь начало, чел!

Мысли отвлекли Барака от наблюдения. Часовой тем временем исчез из поля зрения. Подстраивая линзы своего цейсовского бинокля, Мур тщательно осмотрел все лужайки и пригорки, все видимые уголки дома Пирселла. Очень неплохое жилище у белого человека, подумал Мур.

Дом стоял на вершине холма, через который проходила дорога от Джордж-Уэлли на западе к Марта-Браэ на востоке. Манговые деревья, пальмовые рощицы, кустарники и заросли орхидей тянулись вдоль дороги и окружали этот белокаменный дом с мансардой. Он был довольно большим, почти квадратным, причем большинство комнат располагалось на первом этаже. Окна и даже двери защищали прочные металлические решетки; только на втором этаже, где размещались спальни, оконные проемы закрывались тиковыми ставнями.

Тыльная сторона усадьбы «Хай-Хилл», как она называлась в полном соответствии со своим расположением[23], была наиболее примечательной. К востоку от заброшенного пастбища, в высокой траве которого и скрывался Барак Мур, между деревьями простиралась большая поляна, покрытая низкорослой шелковистой карибской травой, ровная, как поле для гольфа. Разбросанные камни, выкрашенные белой краской, напоминали скалы в зеленом море.

В центре ее размещался бассейн, выложенный бело-голубой плиткой, сверкающей на солнце. Вдоль бортиков бассейна в беспорядке стояли изящные, но прочные, выполненные из белого металла стулья и столики.

Охранник наконец-то появился в поле зрения, но это совсем не обрадовало Мура. Охранник играл с собакой – довольно грозным на вид доберманом. Раньше собаки не было. Это плохо, подумал Барак, но… может, и не совсем. Наличие собаки могло означать, что полицейский останется на посту один и дольше, чем обычно. Как правило, они использовали собак в двух случаях: когда район считался особо опасным и когда предполагалось долгое дежурство. Собаки могли поднять тревогу, могли защитить, а кроме того, с ними просто веселее проводить время.

Охранник бросил палку; доберман ринулся за ней, чуть не сбив по дороге металлический стул. Прежде чем он успел прибежать с ней назад, человек кинул еще одну, озадачив собаку, которая вынуждена была уронить первую и помчаться за новой.

Глупый человек, подумал Мур, наблюдая за веселящимся полицейским. Он совсем не знаком с поведением животных. Тот, кто не знает животных, легко может угодить в ловушку.

И сегодня ночью ловушка сработает.

Стояла ясная ночь. Яркий, почти полный диск луны освещал высокие берега Марта-Браэ. Они сплавлялись по быстрой реке на украденном бамбуковом плоту, помогая себе шестом, до тех пор, пока не приблизились к точке, наименее удаленной от дома в Кэррик-Фойле. Здесь они причалили и надежно спрятали плот под прикрытием мангровых зарослей и пальмовых листьев.

В штурмовую группу вошли Барак, Алекс, Флойд и Уайтхолл. Сэм Такер и Лоуренс остались в «Бенгал-Корт» охранять Элисон.

Четверо карабкались по крутому заросшему склону. Подъем оказался долгим и изматывающим. Расстояние в милю с небольшим до особняка «Хай-Хилл» они преодолевали час.

Чарлз Уайтхолл считал, что маршрут выбран глупо. Если там всего лишь один охранник с собакой, почему было не подъехать, оставив потом машину за полмили до входа, и просто войти в ворота?

Соображения Барака Мура были слишком сложны, по мнению Уайтхолла, для тупоголовых полицейских из Трелони. Мур предполагал, что местные власти могли установить электронную сигнализацию на воротах. Он точно знал, что подобные устройства уже много месяцев широко применялись в отелях Кингстона и Монтего-Бей. Они не могли рисковать.

Тяжело дыша, они остановились на южной окраине поляны перед домом Пирселла. Луна, ярко освещавшая дом, делала его похожим на монумент из белого камня – спокойный, мирный, элегантный, надежный. Из-за тиковых ставней в двух местах пробивался свет – в задней комнате на первом этаже и в средней спальне – на втором. Все остальное было погружено в темноту.

За исключением подсветки в бассейне. Легкий ветерок морщинил воду, на поверхности играли блики от спрятанных в бортиках ламп.

– Мы должны выманить его из дома, – произнес Барак. – Вместе с собакой.

– Зачем? В чем смысл? – спросил Маколиф, утирая обильный пот. – Он один, а нас четверо.

– Мур прав, – заметил Уайтхолл. – Если уж мы допускаем, что они могли установить электронику снаружи, то внутри и подавно.

– Во всяком случае, у него есть радиопередатчик, чел, – добавил Флойд. – Я знаю эти двери. Пока мы их вышибем, он успеет вызвать подмогу.

– Чтобы добраться сюда из Фэлмаутса, где расположен полицейский участок, им понадобится полчаса, – возразил Алекс. – Нам хватит времени войти и выйти.

– Не совсем так, чел, – с сомнением произнес Барак. – За это время нам только бы найти камни в стене и их высвободить… Сначала – откопаем сверток. Пошли!

Барак Мур повел их на край леса через поляну. Прикрыв фонарь рукой, он перебежал к рощице хлебных деревьев на северной оконечности каменистого пастбища и спрятался за одним из них. Все последовали его примеру.

– Говорите шепотом. Этот ветер с холмов далеко разносит голоса. Пакет зарыт в сорока четырех шагах направо от четвертого валуна, что на северо-запад от места, где мы стоим.

– Он хорошо знал Ямайку, – негромко произнес Уайтхолл.

– Что вы имеете в виду? – спросил Маколиф, заметив горькую улыбку на лице ученого.

– Согласно обычаям племени араваков, воины совершали марш смерти по четыре человека в ряд и всегда вправо от захода солнца.

– Не самая приятная ассоциация, – заметил Маколиф.

– Как и ваши американские индейцы, – парировал Уайтхолл, – араваки меньше всего заботились о том, чтобы доставлять приятное белому человеку.

– Как, впрочем, и африканцы, Чарли-чел, – добавил Барак, бросив быстрый взгляд на Уайтхолла. – Мне кажется, ты иногда об этом забываешь. – Обращаясь к Алексу и Флойду, он скомандовал: – За мной, по одному! Пошли!

Пригнувшись, они бежали в высокой траве за чернокожим революционером, считая на ходу валуны – первый, второй, третий, четвертый. У последнего, примерно в полутора сотнях ярдов от хлебных деревьев, все остановились и присели на корточки. Барак, прикрывая луч фонаря, осветил камень сверху. Там оказалась едва различимая метка. Уайтхолл склонился над ней.

– Ваш Пирселл гулял по историческим эпохам, как по своему дому. Он перескочил уже от араваков к короманти. Видите? – Он показал пальцем на метку в луче фонарика и продолжил: – Этот изогнутый полумесяц – знак луны Ашанти, который короманти оставляли в качестве знака-ориентира для членов племени, кто шел по следам большой охоты два-три дня спустя. Полосы на выпуклой стороне полумесяца означают направление: одна – налево, две – направо. Их положение на дуге определяет угол движения. Смотрите, здесь две полосы точно по центру. Значит, нужно идти направо от камня, встав лицом к выпуклой стороне полумесяца. – И Уайтхолл указал на северо-восток.