Первые же аукционы начнутся завтра. Их будут курировать Польсен, Камп и Дилулло, так что особенно беспокоиться пока не о чем. А что касается Чейна, он должен активно вступить в игру где-то через неделю. А пока ему лучше держаться в тени, присматриваться и набираться сил перед финишным рывком. Очень возможно, что других таких свободных дней у него не будет еще много лет!..

Чейн прошелся вдоль торговых рядов, окружавших по периметру всю площадь. Они были наполнены тысячами безделушек, предназначенных главным образом для гостей Клондайка. Чейн, как и все Звездные Волки, прекрасно разбирался в драгоценностях и потому был изумлен обилием золота, алмазов и прочих самоцветных камешков, которые украшали почти любую вещь, продававшуюся на рынке. Он ради интереса приценился к кобуре станнера с довольно крупными сапфирами и был поражен смехотворной ценой. Двести пятьдесят кредитов! В любой лавке на Мрууне за такую кобуру не глядя бы дали в десять раз больше да еще потом с неделю потешались бы над олухом, отдавшим прекрасную вещь просто задаром. Не удержавшись, Чейн купил две такие кобуры – с сапфирами и рубинами, – разумеется, не для себя, а для Милы. Потом приобрел кожаный саквояж, отделанный звездным янтарем, специально для покупок. Черт его побери, если он не принесет в гостиницу этот саквояж, набитый до краев всяческими блестящими безделушками!

Все эти траты, разумеется, выглядели достаточно глупо, но молодой варганец почему-то был очень доволен собой. Оказалось, ему нравится чувствовать себя если не богачом, то по крайней мере состоятельным человеком. В прежние, уже очень далекие времена он бы приобрел эти вещи с помощью бластера и крепких кулаков, как и положено Звездному Волку. Первую в жизни дорогую покупку Чейн сделал год назад на Скеретхе, когда купил для несчастной Вреи ожерелье из звездного янтаря за две тысячи кредитов. Бог мой, как он тогда торговался из-за этой ничтожной суммы! А вот теперь у него не было ни малейшего желания пререкаться с торговцами ради каких-то пустяков. Он был готов легко расстаться с любыми деньгами – в разумных пределах, конечно. И такая собственная щедрость грела ему сердце.

Чейн купил еще пару курительных трубок, выточенных из твердого, словно камень, белого дерева. Затем с ухмылкой приобрел несколько пожелтевших, явно подделанных под старину карт, на которых были обозначены залежи алмазов и самоцветов на различных планетах Клондайка, потом вдруг захотел подарить эти карты одному из многочисленных нищих, сновавших в торговых рядах. Вместо благодарности он нарвался на, отборную ругань и на пожелание употребить “карты сокровищ” в самом грязном сортире Мидаса. Рынок как рынок, констатировал Чейн.

Такой же, как во всех концах галактики.

Ему быстро надоело разглядывать груды ярких безделушек, и тогда он направился по широкой улице к причалу. Вокруг бурлила толпа, добрую треть которой составляли гуманоиды всех размеров и сортов. Очень много было мохнатых карликов с острыми длинными ушами и крысиными носами. Они держались большими группами, вели себя весьма вызывающе, но задирали главным образом только других негуманоидов. Иногда в толпе встречались трехметровые мускулистые гиганты, очень похожие на людей, но по поведению больше напоминавшие домашних животных. У них были большие круглые головы с огромными желтыми глазами, далеко выдающимися вперед толстыми носами и серебристыми гребнями волос посреди голых макушек. Большие, от уха до уха, рты были постоянно приоткрыты, так что любой желающий мог увидеть крупные, тупые, словно у жвачных животных, зубы. Добродушная, немного дурацкая улыбка придавала великанам-гуманоидам довольно жалкий вид. Без сомнения, это были ювеналы, древнейшие и, увы, полуразумные обитатели миров Клондайка. Чейн вспомнил, как на Тайгере они обнаружили скелеты ювеналов, попавших под горячую руку разозленным старателям, и невольно вздохнул. Здесь ничего нельзя было поделать. Любое существо в галактике должно прежде всего уметь защищать свою жизнь. Вряд ли Гваатх намного умнее этих простодушных гигантов, но уж связываться с парагаранцем ни у кого не возникает охоты. А вот ювеналов толкали и даже хлестали плетками все кому не лень, и добродушные гиганты ничуть не возмущались, а лишь, втянув головы в плечи, старались тотчас же убежать.

На улице, ведущей в сторону причала, Чейн впервые увидел местные экипажи. Большую часть из них составляли громадные неповоротливые лимузины, двигавшиеся чуть быстрее пешеходов. Автомобили сияли свежим лаком, но сразу же было понятно, что почти всем этим железным монстрам место на свалке. Встречались и кареты, запряженные в самые экзотичные пары и тройки животных. Увидев пару звероконей с Антареса, Чейн глубоко вздохнул – он так соскучился по своему Чаку! Жив ли его старый друг по гладиаторской казарме? Вспоминает ли о своем непутевом всаднике?

В окне одной из украшенных золотом карет мелькнуло прелестное личико дамы. Чейн вздрогнул от неожиданности. И тут же помчался вперед, бесцеремонно расталкивая прохожих. Он на ходу вспрыгнул на подножку кареты и, распахнув дверцу, уселся на бархатном диванчике.

Дама вскрикнула от испуга и быстро опустила на лицо густую вуаль. Немедленно с козел спрыгнул дюжий телохранитель и, выхватив из-за пояса станнер, наставил его на ополоумевшего нахала. Даже не поворачивая головы, Чейн нанес ему через открытое окошко дверцы точный удар в челюсть, отчего здоровяк без звука полетел на мостовую.

– Не бойтесь, прекрасная Ормера, – с улыбкой произнес Чейн. – Мы же с вами старые знакомые, не так ли?

Дама в вуали вздрогнула и, повернув голову, стала пристально всматриваться в лицо своего непрошеного спутника.

– Я вас не знаю, – наконец негромко произнесла она. – Разве вы не грабитель?

Чейн снял шляпу и церемонно склонил голову.

– Нет. Но когда-то я был рабом. Очень дерзким рабом, прекрасная госпожа.

Карета тем временем остановилась. Дверца распахнулась, и перед Чейном появился громадный ангорянин с двумя плоскими головами. В одной руке мускулистый гигант держал станнер, а во второй – плеть.

Чейн прежде уже имел дело с такими парнями во дворце губернатора Селькара и потому даже не пытался вступить с охранником в схватку. Он просто выхватил из-за пояса бластер и направил его прямо в грудь ангорянина.

– Фаргол, убирайся на свое место, – неожиданно произнесла Ормера неровным голосом. – Скажи кучеру, чтобы ехал не в гостиницу, а к реке. Я хочу немного подышать воздухом на природе.

– Но...

– Этот человек мне знаком. И он не враг.

Ангорянин кивнул обеими головами и захлопнул дверцу. Карета вновь двинулась в путь.

Дама снялавуаль и устремила на Чейна задумчивые зеленые глаза.

– Кажется, я помню тебя. Это не ты ли однажды боролся с цургуном на гладиаторской арене моего мужа?

– Да, это был я, прекрасная госпожа.

– А потом ты, кажется, бежал... Говорили, будто тебя нашли в каком-то грязном кабаке с перерезанным горлом. Жалкая смерть даже для презренного раба!

Чейн зло сощурился. Неожиданно он схватил красавицу за обнаженные плечи и привлек к себе. Ормера и охнуть не успела, как их губы встретились. Она пыталась вырваться, но молодой варганец не дал ей даже шевельнуться.

Поцелуй оказался настолько затяжным, что Ормера едва дышала, когда Чейн отпустил ее. Откинувшись на спинку диванчика, супруга губернатора ошеломленно глядела на своего спутника.

– Это неслыханно... – пробормотала она. – Как ты смеешь, раб?

С кривой усмешкой Чейн отвесил красавице звонкую пощечину.

– Запомните, прекрасная Ормера, что раба-варганца больше не существует, – холодно произнес он. – А нынешнему Моргану Чейну скоро будет кланяться даже ваш высокомерный супруг. Кстати, как драгоценное здоровье губернатора Селькара?

Ормера молчала. Страх в ее глазах начал сменяться яростью, и тогда Чейн поцеловал ее уже по-настоящему. На этот раз патрицианка уже не пыталась вырываться из его рук.