— За две недели сразу по окончании осенней распутицы?

— А что не так тебе? — искренне изумился Киров. — Вон Польшу за месяц прошли. А тут какие-то финны. Ворошилов докладывал, девять дивизий всего.

— Всего? А на совещании в ЛВО начальник разведотдела тоже докладывал, что девять дивизий всего. При общей численности свыше трехсот тысяч. Но так как сто пятьдесят тысяч в состав дивизий не попали, мы их не видим. Так, ерунда какая-то, «отдельные отряды ополченцев». А то, что один такой «отряд ополченцев» в Карельской тайге, да на единственной дороге, целую нашу дивизию запереть может? А второй «отряд ополченцев» по лесам обойти на лыжах, да дорогу эту и перерезать? И что? Окружение, котел! А ДОТы на Карперешейке? Они сколько финнам выигрыша в силах дают? В УРе одна дивизия против целого корпуса легко держаться может! Это у нас, если две бригады МП за дивизию считать, восемнадцать дивизий всего! Всего! При том, что в РККА шесть с половиной миллионов бойцов и двести пятьдесят дивизий!

— Да что за робость такая на тебя напала? Триста тысяч финнов! А в Ленинградском округе сколько? Что РККА финнов в равных силах одолеть не может? ДОТы ему мешают! У поляков тоже ДОТы были! И что? Где теперь эти ДОТы? Обойдут, окружат! Что за паника? Сам же столько работал, чтоб РККА все самое лучшее имела и сейчас такое говоришь! Вам две бригады КВ дают, не считая полка сверхтяжелых танков! Не справитесь?

— Нет, справимся, конечно, — развел я руками. — Что за вопрос? Упремся в УРы, умоемся кровью, потеряем половину людей, вы нам пополнение подбросите, которое с самого начала не хотите дать. И, где то месяца за три отодвинем госграницу за Выборг.

— Ты это серьезно? Какая кровь, какое пополнение?! Какие три месяца и какой Выбрг?!! Ты задачу поставленную вам знаешь? Финляндию надо занять целиком! Целиком!! За две недели!!! У нас уже и новое правительство готово!

— Ты, Сергей Миронович, мне про Фому, а я тебе про Ерему! — сказал я с горечью. — Будь моя воля, таких как ты ура-победителей с головокружением от успехов, собрал бы вместе и в первой цепи на ДОТы и послал бы! Ты мне можешь по-человечески ответить, почему вы, желая победы за две недели, зарубили десант на Хельсинки, который предлагал комфлота Кожанов и который мог бы вам такую быструю победу дать? По крайней мере, тогда ваше новое правительство уже сидело бы в столице, а остатки финской армии по лесам можно было бы хоть до весны гонять…Почему вы не выделяете на эту войну достаточно сил? Ведь все по остаточному принципу! Я тебе ответственно заявляю, что техника к войне не готова! Ремонтных частей в округе нет, гражданским же мои проблемы по барабану. И даже если я сам возьмусь гайки крутить и весь свой отдел штаба к этому делу привлеку, триста танков не восстановлю! И ремчасти, которые придут ко мне через месяц-полтора, как обещал Павлов, за неделю-две до первых морозов тоже ничего не успеют сделать!

— Ленинградский округ должен обойтись наличными силами! Так решил ЦК партии! Вопрос это политический! И без того вам на уступки идем, перебрасывая один корпус с Украины. Везем через Архангельск, чтоб никто не прознал! Красная Армия должна показать, что не числом воюет, а умением! Чтоб и мысли ни у кого не возникло нас на зуб попробовать!

— Это что, спортивный интерес что ли? Смогем али нет? Вы тут в Москве тотализатор что ли устроили? — я начал терять самообладание, абсолютно не понимая логики решения.

— Пойми, Польша показала, на что РККА способна. В том, что мы разобьем и финнов никто, кроме тебя между прочим, не сомневается. У нас. А вот за границей всякие паршивые газетенки пасквили на нашу армию пишут. У беглых поляков интервью берут. Тема статей одна — мы их трупами завалили. Ничего не стесняются, даже фотографии западного фронта Мировой войны, где поля сплошь телами покрыты, размывают, чтобы четкости не было и на первых полосах помещают. Истерия жуткая в прессе, видать крепко мы их… Вот потому нам и надо дело сделать без мобилизаций, подкреплений и прочего. Чтоб заткнулись. Чтоб поняли, что РККА — сила! Сила, с которой лучше не связываться! — с пафосом, одухотворенно, закончил свою маленькую речь Киров.

— Сергей Миронович, ты меня пугаешь… — признался я откровенно. — Вас что, какие-то борзописцы на «слабо» развели?!! Я всю дорогу был абсолютно уверен, что во главе Партии и Союза ССР стоят мудрые, ответственные руководители и тут ты мне говоришь такое…

— Не понял тебя, товарищ Любимов, — набычился Первый секретарь, того и гляди боднет. — Ты что это, Партии не доверяешь?

— Да причем здесь Партия! Вы что, вопрос на обсуждение Партии выносили? Нет! А если б вынесли, то товарищи бы вам сказали, что пропаганда и агитация — это одно дело. А война — совершенно другое. Пропаганда и агитация должна вслед за военными, да и любыми другими успехами идти, а вы телегу с лошадью местами перепутали! Да, на нас на агитационном фронте совершено нападение. Ну, так и отбивайте его на агитационном фронте, а не лезьте к военным и к их планам! Хотите показать всем какая Красная Армия могучая, побеждает финнов всего восемнадцатью дивизиями? Ну, если сможем за две недели, тогда да! На обывателей, которые все равно ничего не решают, это впечатление произведет. Но мы, я тебе абсолютно точно говорю, не сможем! И вот тогда впечатление от нашего поражения совсем другое будет! А не сможем мы потому, что ваши агитационные установки о нашем «всехпобедизме» и на НКО и на командование ЛВО сверху давят и Мерецков не к войне, а к параду готовится! Что же касается тех, кто принимает решения или их готовит, то, к примеру, начальник германского Генштаба Гальдер посмотрит уже в самом начале войны — ага, русские наступают на Карперешейке по двум направлениям, имея всего девять дивизий в 7-й армии. Про северную Карелию даже говорить не стоит, там все еще хуже. Вывод: высший комсостав РККА — идиоты. Идиотам никакие танки, пушки и самолеты не помогут, значит, мы, немцы, Красную Армию легко разобьем. Пойду-ка я посоветую Гитлеру на СССР напасть!

— Это почему же ты такой вывод делаешь о наших военачальниках?!! — начал было возмущаться Киров, но я его сразу же перебил.

— Потому, что уставы собственные нарушают! По уставу оборона дивизии на нормальном фронте строится на участке в десять километров, корпус — двадцать! Карперешеек — сто двадцать, сто тридцать километров! Сколько дивизий надо только для обороны Карперешейка на нормальном фронте?! Минимум, восемнадцать! Без армейских резервов! Плотность дивизий в наступлении — четыре-пять километров фронта на дивизию. Десять — на корпус! Участок прорыва не менее тридцати километров, чтоб не простреливался артиллерией насквозь. Сколько надо иметь на Карперешейке дивизий, чтоб наступать сразу по двум направлениям? Тридцать! Но русские отправляют туда всего девять, имея, при этом, незадействованными, свыше двухсот! Какие еще выводы может сделать, не я, Гальдер? Вы доагитировались до того, что прямо таки приглашаете немцев на нас напасть!

Самовар, пока мы спорили, уж закипел и Киров засуетился с заварным чайником, выгадав этим себе время, на осмысление сказанного мной. Я ему не мешал думать. Пусть успокоится, разложит все по полочкам, решит для себя, что важно, а что не очень.

— Ну, хорошо, положим, что в разрезе военных вопросов я тебя понял, хотя твоя позиция идет в разрез с мнением наркома обороны. С другой стороны, в плане Генштаба, составленном маршалом Шапошниковым, который мы отклонили, на Карперешеек как раз направлялось восемнадцать дивизий…

— Нарком обороны маршал Ворошилов занимаемой должности не соответствует! — опять перебил я Кирова. — Я своего мнения по этому поводу никогда не скрывал. И то, что он пошел на поводу у вас, побоялся выступить поперек мнения ЦК Партии, только подтверждает мою правоту.

— Перегибаешь, Семен Петрович, — возразил Киров, отодвигая дымовую трубу в сторону и ставя на подогрев пузатый заварной чайник. — У финнов девять дивизий. Даже пусть восемнадцать! Куда против них тридцать дивизий на одном только Карперешейке?! Ты хоть представляешь, какие это расходы, какая нагрузка на наше советское народное хозяйство?