— Наше самолётостроение даёт Рейху по 25 машин в день, но это не предел. В случае нападения с востока мы готовы дать по 70 машин в день в течение первого месяца войны!

Яковлев замялся, не зная, как корректно ответить, чтоб не подумали, что мы готовимся с немцами воевать. Я тоже стоял рядом и пришёл на выручку своему подчинённому.

— Рад слышать, что если между нами и возникнут некоторые недоразумения, то они очень быстро закончатся, — сказал я с улыбкой. — Ведь по рассчётам нашего Генштаба, основанном на двухлетнем опыте современной войны, в случае нападения с запада мы намерены сбивать по 350 машин в день!

Глаза Мильха округлились, а Чкалов, всюду ходивший с Яковлевым на пару, отвернулся и закашлялся в кулак, чтобы скрыть усмешку.

— Так поднимем же бокалы за то, чтоб между нами не возникло досадных недоразумений! — закончил я свою мысль тостом.

Мы осушили бокалы. Уж не знаю, поверил ли мне Мильх или нет, но впечатление моё заявления явно произвело. Хоть я и взял эту цифру «с потолка», просто умножив приведённую генерал-полковником в пять раз. Разумеется, никакими расчётами нашего Генштаба по этому вопросу я не располагал.

Спустя три недели работы в Германии это стихотворение Пушкина не выходило у меня из головы. Ё-моё, разве я мог подумать, что двигая вперёд СССР, заставлю соседей реагировать на это ТАК! Во-первых, в моей «танковой» сфере, совершив с Кошкиным вояж по немецким заводам, мы убедились, что все они, как один, в марте 1940 года выпускают единственную модель — панцерфир. Причём, машины производства различных фирм идентичны, не отличаются по конструкции даже в мелких деталях. Не имеет значения, из какого сборочного цеха выкатили танк, будь то «Крупп» или «МАН», «Рейнметалл» или «Алкетт», их при желании можно разобрать, перемешать детали и собрать заново. Сами танки, впрочем, не особо отличались от нашего «польского» трофея. Тот же мотор в 350 лошадей, та же 24-калиберная 75-миллиметровая пушка, только лобовая броня, бывшая на старой машине двухслойной, из основного 30-миллиметрового бронелиста и экрана такой же толщины, стала монолитной 60-миллиметровой. Объёмы же выпуска, даже по нашим, советским меркам, внушали уважение. По 300 машин в месяц! Конечно, приняв, равняясь на Т-26М, один единственный тип танка, да при широкой унификации и кооперации, немцам удалось и цену снизить. Это было… неприятно. Получалось, что у них может оказаться много больше танковых дивизий в 41-м году, чем я ожидал.

Ещё более неприятный сюрприз ожидал меня в оккупированной Чехословакии. В моём «эталонном» мире немцы приняли на вооружение чешские танки практически без изменений, но здесь и сейчас, когда панцердрай «не взлетел», им понадобилось шасси для Штугов и «Хетцер» «эталонного мира» родился на пять лет раньше под именем Штуг 38(т). Отличие было в короткой 24-калиберной танковой пушке, но 60-мм наклонная лобовая броня присутствовала! Кроме штурмовой самоходки, сдвинув форсированный 175-сильный движок вперёд а боевое отделение назад, чехи для немцев на этом же шасси выпускали самоходки с 75-мм польскими, то бишь французскими 75-миллиметровыми пушками, 105-мм немецкими гаубицами образца 16 года, а также 150-мм пехотными орудиями, бывшие полными аналогами наших СУ-5 на шасси Т-26М! А ещё — БТР на 8 десантников, вооружённый одним съёмным МГ, но забронированный со стороны лба также, как Штуг. Приходилось признать, что хоть немцы и считали в душе нас унтерменшами, но опытом советским пользоваться не брезговали.

В остальном, в том, что касалось автомобильной техники, полугусеничных тягачей и БТР, я не увидел ничего для себя нового, за исключением единственной машины. Это был Sd.Kfz. 9, который мы называли Тр(транспортёр)-9 с установленной на его грузовой платформе шестиствольной 20-миллиметровой зениткой, огневой производительностью в 6000 выстрелов в минуту. Причём, в отличие от отечественных дизель-гатлингов, автоматика пушки приводилась в действие лёгким и мощным электродвигателем фирмы «Сименс», питающимся от подключаемого к основному мотору тягача генератора. Минусом было отсутствие водяного охлаждения блока стволов. Основной способ ведения огня — с места. Но можно было стрелять и на ходу, хотя подвижность при этом сильно снижалась.

В итоге, мы предварительно отправили в посольство заказ на две машины каждой модели и на комплекты станков на все наши танковые, Пермский и Запорожский авиамоторные, заводы для выпуска планетарных механизмов, которые широко применялись в немецких танках и самоходках и в виде ПМП и в виде коробок передач. Хоть так осложнить им расширение выпуска бронетехники. А нам расшить узкие места с редукторами, нарастить выпуск авиадвигателей, да перевести БТТ с фрикционных на планетарные МП — пригодится. Отдельно купили образец и лицензию на 5-скоростную КПП Штуг 38(т) с предварительным выбором передач, из которой я надеялся сотворить БКП нового перспективного танка.

Кроме нас, танкистов, гатлинги калибра 20 и 37 миллиметров, кроме всего прочего, присмотрели себе моряки. Это тоже были электропушки жидкостного охлаждения блоков с близкими к нашим огневыми характеристиками, но вот сами установки были чрезвычайно интересными. Во-первых, они были стабилизированы. Во-вторых, 37-миллиметровые, оснащены СУО. В-третьих, в них было обеспечено непрерывное ленточное питание. Подбашенное отделение, промежуточный снарядный погреб, имело вращающийся, независимо от артустановки, полик и площадки под два передвижных ленточных бункера-ящика. По мере расхода боеприпасов из одного из них, к хвосту ленты вручную патроном стыковалось первое звено второго бункера. Пустой ящик, тем временем, удалялся из подбашенного отделения и спускался в основной погреб, а вместо него ставился другой. Бункера 20-миллиметровок имели ёмкость 500 патронов, а 37-миллиметровок — 150. Вице-адмирал Галлер, начльник «морской группы», вообще принёс в клювике такое, из-за чего я долго чесал у себя в голове. Пушки, стабилизированные установки, подводные лодки, электроторпеды с магнитными взрывателями и магнитные мины, приборы управления артогнём и торпедной стрельбой, оптика — этим меня было не удивить. Но вот то, что в Рейхсмарине оказались авианосцы — это был шок. Я, как сухопутчик, не интересовался флотом Германии, поскольку в войне с нами он был силой второстепенной, а между тем, впечатлившись расстрелом Эль-Ферроля, основательные немцы сразу же «пробили» себе «учебный» авианосец. Пусть это был всего лишь торговый пароход с установленной на нём сплошной полётной палубой, но до начала войны они смогли провести на нём множество опытов и сделать кое-какие выводы. Например, отказались от катапульт и истребителя Bf 109 из-за узкой колеи шасси, делавшей опасными взлёт и посадку с качающейся палубы. И в полётах над морем, по мнению немцев, обязательно в составе экипажа должен быть штурман. «Штука» в морском исполнении такими недостатками не страдала, но, во первых, 500 кг бомб немцам показалось мало, а во-вторых, они приняли во внимание шести— и трёхствольные автоматы, посчитав, что либо пикировщикам придётся бросать бомбы с большой высоты, либо надо сильно поднять их скоростные и маневренные качества, чтобы избежать вражеского зенитного огня. Плодом этих выкладок стал Ме 109Z, церштёрер или цвиллинг, двухфюзеляжный двухместный истребитель-бомбардировщик, спарка двух Ме 109 соединённых перемычками общего центроплана и стабилизатора с немного изменённым крылом увеличенной площади. Ног шасси осталось у каждой половинки лишь по одной, зато, за счёт переноса к центру основного крепления при прежних размерах ниш в крыле, удлиённых и усиленных. Ширина колеи теперь была достаточная, а возросший установочный угол облегчал взлёт. Благодаря этому Ме 109Z мог нести одну авиаторпеду, одну 500-килограммовую или три 250-килограммовых бомбы на держателях под общим центропланом. И при этом, он сохранил все качества истребителя, даже при усиленном стрелковом вооружении, за исключением чуть меньшей скорости крена! Мог быть и пикировщиком, и торпедоносцем, и разведчиком и перехватчиком! Авиагруппы немецких авианосцев становились однородными со всеми вытекающими положительными моментами. Да, авианосцев! Немцы и без того, из за действий «Ворошилова» в паре с «Фрунзе» во время войны в Испании форсировали их постройку, а после вояжа Кожанова по Атлантике — и подавно! В результате Галлер 10 марта поучаствовал в торжествах по поводу введения в строй авианосца «Цеппелин» с 48-ю церштёрерами на борту. Его систершип «Штрассер» немцы намеревались ввести в состав флота в мае. В июне — «крейсерский авианосец Лютцов» с 24-мя церштёрерами, который летом 39-го стали достраивать в таком виде, используя корпус тяжёлого крейсера. Спустя ещё два месяца — его брата «Зейдлица». Редер явно хотел заполучить соединение, подобное экспедиционной эскадре Кожанова! При таком раскладе, рейд «Бисмарка», случившийся в «эталонном мире» в мае 1941 года вполне может превратиться в генеральное, причём, авианосное сражение между Германским и Британским флотами. И, учитывая то, что англичане располагают лишь «Си-Гладиаторами» и «Авоськами», я бы поставил на немцев! Да и сейчас, пусть Рейхсмарине на данный момент имеет лишь «Цеппелин» и шесть «вспомогательных» авианосцев из торговых судов, всего чуть меньше двухсот палубных самолётов, тренирующихся в Балтийском море, стоит прикинуть, как может закончиться для Ройял Марине «Везерюбунг»!