27-го числа «перемоторенный» силами 83-го рембата Петрищева БТ-5 с демонтированной передней стенкой МТО катался пред светлыми очами двух комдивов, Потапова и Зиньковича, ничуть не уступая своему «оригинальному» собрату.
— В тылах фронта таких БТ девятьсот с лишним штук, — задумчиво глядя на нашу поделку, сказал начальник автобронетанковых войск, — можно восемнадцать танковых батальонов укомплектовать, четыре с половиной бригады. Не желаешь себе в корпус две вместо самоходок? — спросил он у Потапова.
— Не желаю, — буркнул в ответ командующий корпусом. — На них ни на едином радиостанций нет, все прежние хозяева увезли. У меня в 83-й бригаде хотя бы все ротные да командиры взводов со связью. Да и броня у них… А у поляков противотанковые пушки, да и ружья, есть. Вот, товарищ комбриг говорил, что будучи председателем ВПК сам настаивал, что БТ-шки из войск изъяли, — кивнул он в мою сторону.
— И УРовцы будут против, — заметил Зинькович, — они на них, как на огневые точки уже навострились. Даже броню для переделки от своих щедрот выделили.
— Нет худа без добра, — сказал я им в тон, — башни с подбашенными листами мы снимем и отдадим УРовцам, пусть на срубы устанавливают или на бетон, а за счет этого веса добронируем лоб 30-миллиметровыми плитами. Будет бронетранспортер на шесть бойцов плюс водитель. Нам ни в одну дивизию так мотоциклов с колясками в полковые разведроты и сталинградских плавающих транспортеров-тягачей в разведбаты не дали, вот будут вместо них. Пару шкворней под РПШ, да и поверх бортов из личного оружия стрелять можно будет. А если подобьют — легко выпрыгнуть. В самоходные артполки и бригады тоже бронированные разведчики нужны, хоть по одному на батарею. А то орудия-то с мотором, а разведка десантом да пешком. Да и в буксируемую артиллерию как тягачи они могут пойти…
— Шесть человек десанта для пушкарей мало. А боекомплект куда? — возразил Зинькович.
— Боекомплект внутрь, а расчет на броне. Чтобы быстро свалить, если БТР загорится, — усмехнулся я. — А вообще, если чуть заморочиться, то двигатели можно не последовательно спарить, а параллельно. Высота МТО позволяет. Тогда десант до восьми человек увеличится. Расчет поместится. На снарядных ящиках и будут сидеть. Плюс еще что-то в передках. Но это, как говорится, мечты. Нам в корпус только на полковую и дивизионную разведку, я посчитал, триста машин потребуется. Да еще самоходчикам под семьдесят.
— А справишься?
— Если дадите движки, радиостанции, если корпус недели две не будут перебрасывать и если в нем не будет массового выхода основной техники из строя, — тут я посмотрел на Потапова, — то вполне.
— Хитер, товарищ бригинженер! — засмеялся Зинькович. — Чуть что — с тебя взятки гладки! Решим так, моторы и радиостанции в запасе нашем фронтовом поищем, сколько сможем — дадим. А вот насчет перебросок да боев — тут уж ничего гарантировать не могу. Пока тихо — работайте. В конце концов, побольше транспортеров успеть переоборудовать — в ваших же интересах.
На следующий день «благословение» Зиньковича было подтверждено командующим фронтом командармом Апанасенко, который постоянно торопил нас с укомплектованием и слаживанием корпуса. Тогда же, 28 мая на станцию Жодино пришел ремонтный эшелон 5-й корпусной автотанковой базы, в составе которого кроме разнообразных станков, смонтированных в вагонах, был мощный генератор на базе судового 4-тысячника и электропечь. Теперь ремонтная служба 5-го корпуса могла восстанавливать технику не только путем замены агрегатов, но и сами агрегаты ремонтировать, а также, в ограниченном масштабе, делать новые. Такие, как двусторонний редуктор для параллельного подключения двух моторов к коробке БТ-5.
Поэтому «серийные» БТР-5 сразу пошли с восьмиместным десантным отделением. В их моторном отсеке два Д-100-2 располагались в «два этажа» друг над другом, для чего пришлось делать новую мотораму и изъять топливные баки. Последние пришлось вынести в десантное, приспособив в качестве лавок вдоль бортов. Два, по метру длиной, вдоль левого борта, один, который прежде стоял поперек и был чуть длиннее, вдоль правого. Продолжала его откидывающаяся скамейка, подняв которую, пулеметчик мог работать стоя из укрепленного на вертлюге за бронещитком оружия. За счет сэкономленной массы башни и крыши корпуса мы усилили бронирование машины, нагло воспользовавшись УРовской броней. 30-миллиметровыми сплошными бронеплитами обварили нос машины. Вкупе с родной броней общая толщина преград выросла до 45, а в районе щитка водителя — до 50 миллиметров. А чтобы дать водителю обзор, установили три призматических прибора, взятых из ЗИП Т-34М. Правда, за счет того, что дополнительное бронирование, ради упрощения раскроя и исключения лишних швов было крупнодетальным, между ним и основным образовались полости в районе прогиба ВЛД. Все равно, по нашим прикидкам снаряды 37–47 миллиметров оно должно было держать, а большего от легкой машины и желать грешно. Борта мы дополнительно защитили только в районе баков, которые, к тому же, были прикрыты и катками ходовой части. Для этого в междубортовое пространство, туда, где у БТ-2 были топливные баки, смонтировали железобетонные плиты толщиной в пять сантиметров. В целом, такая защита из наружной брони, плиты и внутренней стенки из конструкционной стали, пули противотанковых ружей должна была удержать. Выше же, как и у БТ-5, обеспечивалась только безопасность от обстрела из обычного стрелкового оружия. На выходе БТР-5 получился не тяжелее исходного танка, но первый же пробег выявил необходимость усиления корпуса поперечными и продольными связями, что вызвало прибавку в триста килограммов. Но в боевом положении, с полным боекомплектом и экипажем, БТР-5 был все-таки легче, чем танк.
За следующую неделю, кроме того, что привели в порядок штатную корпусную технику, четыре подчиненных мне РВБ, три дивизионных и один из состава корпусной АТРБ, смогли переделать в БТР всего 47 БТ-5. Это количество определялось не ремонтными мощностями, а количеством выделенных фронтом моторов. Радиостанций же нам не дали на них ни одной, поэтому планы мои и Потапова перевооружить разведку провалились. Нет худа без добра, как первый «хозяин», я явочным порядком прибрал большую часть новоявленных БТР в свое хозяйство, смонтировав в них мощные лебедки, А-образные стрелы и бульдозерные отвалы, изготовленные двумя моими, железнодорожным и подвижным, на прицепах, агрегатно-ремонтными батальонами. 30 получившихся БРЕМ выделил по пять в состав эвакуационных взводов ремрот танковых и самоходных бригад и полков. Шестнадцать БТР достались зенитчикам. Эти машины не несли никакой дополнительной брони, зато на них были установлены четыре батареи 25-мм одноблочных дизель-гатлингов Таубина, пришедших в корпус на буксируемых повозках. Резон в замене был прямой — сопряжение систем охлаждения пушки и шасси позволяло шестистволки постоянно держать на марше в горячем состоянии, в готовности к немедленному открытию огня.
Однако, я и не думал останавливаться на достигнутом, поэтому БТ-5, предварительно прошедшие через руки наших танкистов, пока не было двигателей, восстанавливались по прочим агрегатам. Мы меняли изношенные шестерни в редукторах, КПП и передачах, на арочные, собственного изготовления, вместо прямозубых, ремонтировали фрикционы, элетрооборудование, системы охлаждения, ходовые части, словом, готовили шасси полностью с тем, чтобы установить в них моторы Д-100-2, как только они у нас появятся. При этом, мои подразделения включались в работу раньше, чем получали свою технику, поскольку в первую очередь комплектовались боевые части и уж потом — тыловые и ремонтные, сперва подвозили по ЖД самоходные бригады и полки, дивизионные и корпусные артчасти, а уж потом подвижные мастерские ремонтников и цистерны тыловиков. Но мне было грех жаловаться. РККА в полной мере учла опыт Маньчжурской кампании, когда основной ремонт техники был сосредоточен в тылу на стационарных базах. Это приводило к тому, что не только восстановить, но и эвакуировать танки в тыл было практически невозможно и все, что выходило за рамки текущего обслуживания техники оставалось ждать на месте выхода из строя до конца боев. Теперь же танковый корпус новой организации вместо единственного рембата имел четыре, плюс два АТРЗ и транспорт для доставки запчастей. И это не считая ремрот! К четвертому июня это все было полностью, а если иметь в виду БРЭМ, даже с избытком, укомплектовано. Тыловики тоже отчитались, что после дополнительной мобилизации прицепов из народного хозяйства, готовы поднять расчетные запасы корпуса, кроме небольшой доли топлива, поскольку бочки и цистерны были в дефиците. Последнее не считалось большим недостатком, поскольку все советские танки, включая даже КВ, имели запас хода в 500 километров, а на машины снабжения, совершающие челночные рейсы, запаса емкостей хватало.
