Но эта железка под ногами – она всё-таки мешалась. Алеся снова попыталась сменить позу. Шевцов резко втянул воздух сквозь зубы.

– Чистякова, вы можете не шевелиться? – прошептал хрипло.

Она испугалась, что сделала ему больно. Попробовала подвинуться чуть в сторону, но он только плотнее прижал её к себе. И снова вдохнул с едва различимым звуком, чуть мучительным, как будто в нём шла внутренняя борьба. Она подняла голову, взглянуть в глаза.

– Алеся, просто не шевелись.

Сладкая волна пошла по телу от этой непонятной просьбы. И, кажется, Леся всё-таки не смогла её выполнить. Руки Шевцова заскользили по спине. Губы нашли её губы. Нежные и жадные одновременно. Это был пьяный шальной поцелуй с острым привкусом адреналина...

Из дурмана Алесю вырвали голоса, которые казалось, раздавались над самым ухом. Она чуть отстранилась от Виктора Валериевича. Тот выпустил неохотно. Это очень-очень неправильно, но Алесе тоже не хотелось, чтобы поцелуй прерывался. Ой, влипла, Чистякова. Это какой надо быть глупой, чтобы увлечься мужчиной, когда ты не в его вкусе. Но обдумывать последствия поцелуя и свою реакцию на него было некогда. Те двое: парень и девушка, что вошли в лабораторию, уже добрались до комнаты с архивом. То есть находились от Алеси и Шевцова в каких-то паре метров. Если бы не раздвижные дверцы, скрывающие нишу, эти двое уже бы заметили других двоих.

Так сильно Алеся не волновалась со времён, когда на письменном экзамене по политологии скатывала из конспекта лежащего на коленях, а преподавателю, Белоцыпе Эммануилу Поликарповичу, прославившемуся как безжалостный тиран и самодур, вздумалось разгуливать между рядов. Кстати, тогда каким-то чудом Алеся не попалась. Но интуиция подсказывала – второй раз так сказочно повезти не может.

Виктор Валериевич продолжал прижимать её к себе и боролся с дыханием, которое не хотело восстанавливаться. Но, Леся ощущала, что уши он, тем не менее, тоже навострил – пытается разобрать, о чём говорит парочка. Тема их беседы была прозаической – полив цветов. Кстати, действительно бросалось в глаза, что в лаборатории было полно растений – все подоконники заставлены горшками. Логично, что в отсутствие профессора, кто-то должен был за ними ухаживать. Видимо, именно этой парочке и была доверена миссия.

– Польют и уйдут, – на пределе слышимости прошептал Виктор Валериевич.

Хотелось бы, чтобы события развивались именно так. Одна беда – горшков много, а парочка еле шевелится. Как бы Алесе с Шевцовым не пришлось в этой каморке полдня сидеть.

– Интересно, зачем Брайону столько растений?

– Наверно, зелья свои из них варит, – предположил Виктор Валериевич.

Чуть позже у него родилась другая версия. Выяснилось, что «растениеводы» льют в горшки вовсе не воду, а содержимое некоторых колбочек и флаконов.

– А может, профессор, наоборот, испытывает на растениях свои препараты?

– Ну, хорошо хоть не на людях, – порадовалась Алеся, вспомнив, что некоторые обитатели горшков выглядели довольно чахлыми.

Чем дольше Леся слушала разговор парочки, тем больше убеждалась, что это не какие-нибудь там просто соседи Брайона, которых он попросил поливать цветы, а люди сведущие. Скорее всего, студенты-лаборанты. Они запросто оперировали непонятными трёхэтажными химическими терминами, которые не то что запомнить, прочитать с бумажки и то не каждый сможет.

Однако в какой-то момент парень выдал напарнице неожиданно простую и понятную фразу:

– Теперь осталось полить водой. Лейка в кладовке.

И вот тут к Алесе, как гром среди ясного неба, пришло понимание, что бандура, которая мешается в ногах, больно впиваясь металлическим хоботом в икру – это и есть вышеупомянутая лейка.

Цок... Цок... Цок… Каблучки засеменили к нише. Бум-бум… бум-бум… бум… Неровно забилось сердце и замерло. Дверца отъехала в сторону… Как всегда в критический момент в голове мелькнула фраза из советской комедии: «У, мерзавец! Проклятый расхититель социалистической собственности!»

Но прозвучали совсем другие слова:

– М-м-милорд?

Глаза лаборантки превратились не то что в блюдца – в столовые тарелки. И Алеся уже видела заголовки завтрашних газет: «Лорд Эдвард разорен настолько, что промышляет кражами лабораторного оборудования».

Однако Виктор Валериевич повёл себя совершенно невозмутимо. Он вышагнул из шкафа, окатил лаборантов начальственным взглядом и заявил поставленным голосом большого босса:

– Профессор Брайон, мой друг, коллега и бизнес-партнёр, попросил меня проверить, как его студенты в его отсутствие справляются с поставленным перед ними ответственным заданием. И что я вижу?! – в последнее предложение было вложено особенно много патетики.

Алеся понятия не имела, что такого Виктор Валериевич видит, но решила всё же тоже выйти из шкафа. Взгляды обоих лаборантов устремились на неё. Причём их лица, и без того вытянутые, стали ещё длиннее. И тут она вспомнила и про свой красный жокейский костюм, и про огромный вырванный из штанины клок ткани.

– То есть что МЫ видим?! – поправился Виктор Валериевич и приобнял Алесю за плечи, чтобы пресечь её попытку пристроить лоскут на место. – Моя невеста Мелисса (надеюсь не нуждается в представлении?) любезно согласилась помочь мне с проверкой… э… перед тем как отправится на конную прогулку.

Ну, жокейский костюм Шевцов таким образом объяснил, но не дыру в штанине. Алесе оставалось только брать пример с Виктора Валериевича и делать невозмутимую физиономию, как будто всё так и надо.

– Профессор Брайон будет очень недоволен, что его студенты допускают оплошности, – продолжил наезд Шевцов.

– Милорд, – лаборант из ошарашенного сделался ещё и испуганным. – Это только сегодня, – затараторил он оправдывающимся голосом. – До этого мы вносили препараты в почву так, как велел профессор. Строго до восхода солнца. Сегодня первый раз, когда мы чуть опоздали.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Виктор Валериевич.

– Правда, милорд, – заверила такая же бледная, как и её напарник, студентка. – И аммилак ангидрата с агидрит аммилоком мы только сегодня перепутали.

– Ладно, – снисходительно поглядел Шевцов. Вроде бы как не верит, но так уж и быть прощает. – Отчитайтесь, как справлялись с остальными заданиями.

Студенты с комсомольским энтузиазмом принялись показывать хозяйство и рассказывать, что им было поручено сделать, и как они старательно всё это выполнили. Это получилась настоящая экскурсия по лаборатории. Пусть не все термины были понятны, но в общих чертах картина экспериментов, которые здесь проводятся, вырисовалась.

Часа через два, когда не осталось ни единого стеллажа, о котором не рассказали бы лаборанты, Виктор Валериевич объявил им, что проверка закончена.

– Доделайте работу и можете идти, – милостиво распорядился он.

Пообещал, что не расскажет профессору Брайону об их сегодняшней оплошности, и распрощался.

До машины Алеся и Шевцов дошли в полном молчании. И только когда забрались внутрь, позволили себе расхохотаться.

– Виктор Валериевич, как вы догадались, что студенты что-то сделали не так?

Алеся не сказала этого вслух, но считала ход гениальным. Ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов. Получилось: не лаборанты их с Шевцовым застукали, а они их.

– Студенты всегда что-то делают не так, – как афоризм изрёк Виктор Валериевич, продолжая улыбаться.

Это ж надо было так напугать этих двух разгильдяев, что они выложили всё, чем занимается лаборатория до мельчайших подробностей. Алесе с Шевцовым и недели бы не хватило разобраться в предназначении всех этих пузырёчков и колбочек. Жаль только, толку это не дало. Все эксперименты, которые проводятся в лаборатории, касаются исключительно зелий. Видимо, Брайон хранит информацию о перемещении между мирами где-то в другом месте.

Автомобиль вырулил из укрытия на дорогу, и через несколько минут лаборатория скрылась из вида. Обратный путь пролегал через тот же лес, но в утренних лучах он выглядел совсем не так, как ночью. Рыжие стволы, всех оттенков зелёного хвойные кроны, беспечный щебет птиц. Весёлая картинка перед глазами, но Алеся, наоборот, резко перестала хихикать – события сегодняшней ночи начали откручиваться в голове в обратном хронологическом порядке и дошли до поцелуя.