Она вернулась к своей холодной постели — и к Мечу. Станах устроился у огня поудобнее и начал обдумывать, что ему делать дальше?

"Делай то, что ты должен делать", доказал Музыкант.

Станах подумал с тревогой: где сейчас Музыкант, в безопасности ли он, ждет ли:, его на холме? Четверо против одного. Да, но этот один — маг.

"Делай то, что ты должен делать".

"Хорошо, маг, я так и буду делать: то, что должен".

Лавим вернулся, едва рассвело. Замерзший и вымокший, кендер, вздыхая, жалел, что ему так и не удалось в Старой Горе найти гномской водки. Фляжка на поясе была пустой. Некоторые называли гномскую водку "Белая Погибель", но всетаки ужасно жаль, что фляжка пуста. Лавим всегда считал, что сделать запас — вторая после жаркого любовного свидания — наиважнейшая вещь в жизни.

"Иногда даже первая", — думал он сейчас, засовывая руки поглубже в карманы своего старого широкого плаща и горбясь под моросящим ледяным дождем. Он не увидел в лесу ни привидений, ни призраков, ни фантомов — ни с головами, ни без голов. Лес, о котором столько всего говорили, оказался просто на удивление скучным местом! У костра куда как интересней!

Тьорл сердито смотрел на Станаха. Кельда, подняв голову, не смотрела ни на кого.

"Что- то ее допекло", — подумал Лавим. Он сел у костра, протянул руки к огню и поднял глаза на Станаха.

— Что произошло?

— Ничего. Просто упрямство, — проворчал Станах. — Дурацкое эльфийское упрямство.

Он положил в костер веток и посмотрел на Тьорла насмешливо.

— Тогда скажи мне, эльф, как ты собираешься узнать, что твой друг не в плену у Рилгара? Ты хочешь уйти от нас? Хорошо, тогда я могу предположить, что ты собираешься просто продать его.

Тьорл ледяным взглядом смерил гнома.

— Я скажу тебе, чего я не собираюсь делать. Я не собираюсь отдавать меч Хаука тебе — я не поверил ни одному твоему слову. Я иду туда, куда велит идти меч.

Лавим навострил уши.

— А куда конкретно мы идем?

Никто ему не ответил.

— Ну что же, прекрасно, — сказал Станах Тьорлу. — Иди один. Я почему-то думаю, ты веришь мне, эльф. А если нет — спроси у мага Музыканта, он подтвердит мой рассказ. — Станах горько усмехнулся. — Я полагаю, ты отлично понимаешь, что если я солгал, то его рассказ будет отличаться от моего, так ведь? Хорошо, иди один. Сам по себе. Спроси его прежде, чем я рискну сказать ему хоть слово. Правда, Музыкант не будет торчать на холме, если он решит, что я мертв. Если его там не окажется, я тотчас пойду в Торбардин. — Станах мрачно улыбнулся. — Я думаю, и ты пойдешь со мной.

— Кто такой Музыкант? — Лицо Лавима выражало недоумение и любопытство. — Почему: он должен считать, что ты мертв? Значит, мы идем в Торбардин? Я там никогда не был, Станах, и я думаю, это как раз то самое место, где можно найти самую лучшую гномскую водку. — Он улыбнулся эльфу.

— Кельда тоже идет?

— Нет, — твердо сказал Тьорл.

До сих пор молчавшая Кельда пристально посмотрела на него.

— Да. Я иду!

Тьорл хотел что-то сказать, но Кельда его опередила.

— Я пойду с мечом. Я не могу вернуться в город, во всяком случае сейчас. Я должна отыскать свою собственную дорогу. — Она замолчала, ее глаза сверкали почти неистово. — И меч будет при мне. Он мой — ты сам это сказал. Если Хаук еще жив, то он жив потому, что защищает меня. Когда ты думал, что Хаук вернется, тебе было выгодно говорить, что меч — мой. О, тогда меч был моим. Так вот, он и сейчас мой, и только я имею право решать, куда мы с ним пойдем.

— Хаук? — Лавим смотрел то на Кельду, то на Станаха, то на Тьорла.

— Что за меч? — Он увидел лежащий на коленях у Кельды Меч Бури. — О, так вы говорите об этом мече?

Станах положил. свою руку на плечо кендера.

— Не шуми, старина, прибереги свои вопросы на потом. — Он кивнул Кельде: — Так, значит, ты идешь?

— Да, иду.

— Ладно. — Медленно протянул Тьорл. — Но вы хоть представляете, что вам предстоит испытать в пути?

— Нечто хуже того, что мы уже испытали?

Тьорл ничего не ответил. Ночью он не решился рассказать о Финне. Теперь он был рад, что промолчал. Отряд Финна ждал Тьорла за лесом Квалинести. Тьорл был почти уверен, что Финн встретится им раньше, чем Станах отыщет своего мага. А встретившись с Финном, он и расскажет ему все: и о мече, и о разговоре со Станахом, и о Верминаарде. О Верминаарде в первую очередь, о том, что он намерен отправить своих солдат к подножию Харолисовых гор. Пусть Финн и решает, что следует делать.

— Ладно, Кельда, — сказал он. — Но тебе нужна более теплая одежда.

— Он поднял руку, призывая Станаха помолчать. — Я знаю одно место, где мы сможем кое-что достать для нее. Это к тому же нам по пути.

Станах подбросил веток в огонь.

— Где это место?

— Что это за место? — почти как эхо, отозвался Лавим.

— Квалиност.

Солнце прорвалось сквозь низкие серо-голубые тучи, и его теплые лучи осветили город. Четыре тонкие башни из чистого белого; камня отмечали северный, южный, восточный и западный углы квадрата, внутри которого находился город Квалиност. Белоснежный камень башен пронизали блестящие серебристые жилки. Кажущиеся хрупкими галереи высоко над городом соединяли между собой северную башню с южной и западную с восточной. В самом центре города возвышалась сверкающая ослепительным светом изящная Башня Солнца. Покрытая золотом, башня многие годы была домом Голоса Солнца. Сейчас, как и весь Квалиност, башня пустовала: Голос Солнца увел свой народ, своих детей, из города. Эльфийский город Квалиност был построен гномами по проекту эльфов в те далекие времена, когда между двумя расами царили полное согласие и мир.

Когда Тьорл вошел в город своих предков, его сердце наполняли и радость, и печаль.

"Радость, — думал он, — оттого, конечно, что я снова увидел его, а печаль — потому что прекрасный город этот, увы, пуст".

В пустынном городе завывал холодный осенний ветер, рыдал у зданий, когда-то полных жизни, шелестел золотистыми листьями бесчисленных осин на улицах. Раньше в городе всегда звучал веселый смех, а теперь — только тихая и скорбная погребальная песня.

Тьорл печально слушал голоса памяти. Громкий смех отца, песни сестер.

Где они сейчас?

Ушли вместе со всем народом. Увидит ли он их снова когда-нибудь? Тьорл тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли.

Почти все дома в Квалиносте были выстроены из кварца цвета неба на рассвете. И все дома сейчас пусты, темны, печальны.

Кельда, закрыв глаза, прислонилась к серому стволу старой осины. Город не был сожжен, он просто покинут жителями, но смотреть ей на город было почти так же невыносимо, как на почерневшие, обгоревшие останки своего родного дома.

Станах, считавший свой дом в горе главным своим богатством, понял, почему Тьорл так печален. Он перевел взгляд с Тьорла на Кельду и подумал: так вот что у них общее — у Тьорла нет дома, у нее нет клана. Станаху стало их нестерпимо жалко.

Молчание нарушил Лавим. Голос его был веселым, как и всегда. Он показал на груды золы, лежавшие на улицах города повсюду.

— Тьорл, что это? Это словно бы следы от сигнальных костров, только их слишком уж много.

Эльф невольно улыбнулся.

— В городе не было сигнальных костров, кендерочек. Просто уходившие сжигали то, что они не могли унести с собой. Это, можно сказать, погребальные костры — костры, отмечающие путь, по которому безвозвратно ушла жизнь.

Лавим подошел к Тьорлу и сзади засунул ему под мышки свои замерзшие, посиневшие руки.

— Ой-ей-ей, Тьорл; Сжигать вещи — нехорошо, и, если ты меня спросишь, я скажу почему. Что бы там ни были, я бы или забрал их с собой, или продал. А сжигать их?! Нет! Теперь вам снова нужно будет обзаводиться необходимыми вещами;

— Теперь вещи будут другими, не такими, как раньше.

Станах взглянул на Тьорла.