Но, через некоторое время всё вокруг стало для неё одинаковым, одной и той же туманной сине-зеленой местностью. Скоро Кит уже сильно желала, чтобы они побыстрее прибыли к месту назначения. Она стала задаваться вопросом — а не рискнуть ли ей выйти к группе и показать себя.
Китиара отмечала свой путь метками, которые осторожно ставила на стволах деревьев ниже поля зрения. Она не боялась потеряться. Грегор преподал ей несколько уроков выживания и она научилась ещё большему за прошедшие годы, черпая знания у Гилона или даже Бигардуса, полного благих намерений целителя. Она знала достаточно, чтобы легко найти путь назад в Утеху пешком и, при необходимости, без припасов.
Кит знала, как добывать орехи и ягоды. Она знала, как правильно разжечь костёр, чтобы ветер не разметал его и чтобы самой не обжечься. Она знала, как вырыть ночью маленькую канаву, чтобы, покрывшись листьями и ветками, согреться и защититься от нападения. Во множестве горных рек, протекающих по гористому ландшафту, было достаточно пресной воды.
Её заплечный мешок содержал только то, что она хотела взять с собой и то, что могло ей понадобиться в путешествии: полоски вяленого мяса, длинная верёвка, костяной свисток, теплая шерстяная одежда и маленький тяжелый нож для резания мяса, который она взяла со стола Гилона. Это было единственное оружие, которым она могла воспользоваться. Одеяло, на котором сидела Кит, служило ей постелью.
Ночами она часто вспоминала, как ночевала под открытым небом вместе с Грегором, который дежурил у походного костра. Глаза отца гипнотизировали её, когда он рассказывал байки о своих и чужих деяниях. Его глубокие карие глаза блестели тогда, как вода, в лунном свете. Именно ночные рассказы отца больше всего запомнились Кит.
— День может начаться солнечно и прекрасно, — любил говорить Грегор, — И тут же немедленно подвести тебя. После радостного утра друг может оказаться твоим врагом. Ночь же неизменна — опасна и темна, это да, но постоянна. Ты можешь зависеть от обстоятельств, но никогда не от друга.
— Некоторые люди ведут себя по-одному днем и по-другому ночью. Но ночью он принимает истинную форму, так как тьма освещает человека лучше, чем солнечный свет, блеск которого может обмануть глаза.
— Например, я как-то знал рыцаря, путешествовавшего с молодым оруженосцем. Днем этот рыцарь, которого звали Тотжесамый, был одним из самых доблестных рыцарей на Кринне. С ним было приятно выпить и, кроме того, он был свирепым мечником. И всё же по ночам этот самый товарищ превращался в жалкого труса, а его оруженосец, почти что мальчишка по имени Победитель…
Китиара редко слышала конец историй Грегора, которые, казалось продолжались бесконечно. Она засыпала. Теперь, когда она оказалась сама, посреди ночи и своего первого приключения, она задумывалась о том, что случилось с её отцом. Одиночество, звуки и тьма этого леса вызывали в ней не страх, а странное успокоение, как будто сейчас где-нибудь в другом месте Грегор Ут-Матар тоже бодрствовал и думал о ней.
К концу третьего дня Кит подсчитала, что они проехали более чем семьдесят пять миль, всё ещё двигаясь извилистыми путями через лес по направлению к Силверхолу. Вначале Китиара оставалась в нескольких часах позади Урсы и компании, но на четвёртый день начала беспокоиться. Пренебрегая возможностью быть обнаруженной, она ускорилась, чтобы быть за ними менее в часе пути.
Под покровом темноты Кит совершила ещё одну ошибку, подкравшись слишком близко к месту разбитого лагеря группы, чтобы подслушать их разговоры в надежде узнать немного новой информации о месте их назначения. Она гордилась собой, осторожно выбирая путь вокруг валунов и деревьев к их сгрудившейся вместе компании. Урса и второй мужчина, завернувшись в одеяла, сидели к ней спиной. Низкорослый проныра, которого Кит по голосу определила как Рэдиссона, стоял к ней лицом и яростно что-то говорил. Четвёртый, высокий человек, внимательно слушал, склонившись с грустным лицом у плеча Рэдиссона. Время от времени он что-то неразличимо говорил, по-видимому, соглашаясь.
Их голоса были тихими и заговорщицкими, так что Кит, чтобы услышать хоть слово, потребовалось медленно подползти к ним поближе, хоть это и было неразумно. Проныра предлагал какой-то план. Кит смогла уловить несколько отдельных фраз, таких как «значительное расстояние» и «шансы будут выше». Эти подсказки подстегнули Китиару и она захотела узнать побольше. Она подползла ещё ближе, оказавшись от них почти что на расстояние плевка. Внезапно что-то большое и тяжелое упало на спину Кит, пригвоздив её к земле. На несколько секунд она перестала дышать. Когда она немного пришла в себя, её подняли с земли и она столкнулась нос к носу с Урсой. Выражение его негодующего лица было раздраженным и удивленным одновременно.
— Опять ты! — вскрикнул Урса, держа её за воротник. Кит была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-нибудь, кроме как слабо подрыгать ногами. Урса продолжал крепко держать её и кто-то другой, сзади, схватил её руки и крепко связал их за спиной.
Китиаре удалось оглянуться и она увидела четвёртого человека.
Он был выше Урсы, более жилистый и с кожей обсидианового цвета. Его волосы были черными и спадали на плечи таким множеством кудряшек, что казалось, что его череп был покрыт извивающимися змеями. Кит потрясенно рассмотрела в лунном свете мерцающую белизну его внушающей страх усмешки и единственную золотую серьгу, свисавшую с его правого уха. Цвет кожи и широкие полосатые штаны, которые были на нём, заставили её подумать, что он, должно быть, из далёкого восточного острова Карнут. Эта раса обладала своеобразной захватывающей силой и, как припомнила Кит, они редко встречались в этой части мира, так как боялись длительных морских переходов.
— Ай! — вскрикнула Кит, не потому что испытывала сильную боль, а потому, что хотела увидеть реакцию.
— Ох, ты делаешь ей больно, — весьма сочувственно сказал карнутец. Кит вспомнила его голос, который она слышала на Ярмарке Красной Луны — глубокий, мягкий, но с оттенком угрозы.
— Мне всё равно, — ответил Урса, ещё крепче схватив Кит. На его лице не было и намёка на улыбку.
— Кто это, Эль-Навар? — спросил другой голос, — Что это за игры?
Оставшиеся два наёмника вытаращили на Кит глаза. Карнутец, которого звали Эль-Навар, обнаружил нож в ботинке Кит и теперь показывал его Урсе с взглядом, говорившим «я говорил тебе». Затем он невозмутимо засунул нож себе за пояс. Его усмешка была странно привлекательна для человека, занимающегося такими жестокими делами.
— Роскошная игра, Рэдиссон, — сказал Эль-Навар проныре, — Ты многому научился с тех пор, как стал бродягой.
— Кто она? — прошипел Рэдиссон. Выражение его бледного, испещренного морщинами лица, было явно враждебным.
— Я разве не говорил вам, что кто-то следует за нами? — злорадно сказал Эль-Навар. Каждый раз, когда он шевелился, золотая серьга дрожала в лунном свете. Остальные утвердительно покивали.
Тем временем Урса поставил Кит на землю и перевернул её мешок вверх ногами, вываливая его содержимое на землю. Не найдя там ничего интересного, он вновь собрал всё в мешок и вручил его своему высокому, сгорбленному пособнику, который флегматично взял её, не проронив ни слова.
Затем Урса потянул Кит к лагерю. Когда она стала сопротивляться, он схватился за верёвку, скрутившую её запястья и так резко дернул девочку, что её лопатки чуть не прикоснулись друг к другу. Её потащили назад, она спотыкалась о собственные ноги, но больше не протестовала.
Остальные следовали за ними, их лица выражали разные чувства: Эль-Навар казался заинтересованным и даже удивлённым, Рэдиссон — холодным и подозрительным, а сгорбленный — встревоженным. Когда Урса дошел до лагеря, он толкнул Кит на землю. Она перевернулась в грязи и с усилием села, облокотившись на пень. Посмотрев вокруг, она увидела, что несколько веток поддерживают два одеяла перед огнём, чтобы со стороны казалось, что у костра сидят два человека, завёрнутые в них. Как глупо было попасться на эту старую уловку! Глаза Кит мерцали от ярости, как на себя, так и на её тюремщиков.
