— Ты знаешь, что я имею в виду. Мы пришли в монастырь в один день. — Нона посмотрела на Башню Пути. Они пришли вместе с остальным классом на урок только для того, чтобы Сестра Сковородка мягко указала, что ни один из них больше не принадлежит Святому Классу и, следоательно, в ее классе им делать нечего.

— Объясни еще раз, — попросила Ара. — Нона Грей, Святая Сестра?

— Я же тебе сказала.

— Да, но я надеюсь, что во второй раз твои слова будут иметь смысл.

— А что плохого в том, чтобы быть Святой Сестрой? — спросила Нона. — Это достаточно хорошо для Джулы, но не для меня? Разве ты не любишь Предка, Сестра Шип?

— Я очень люблю Предка, Сестра Клетка, но я знаю, что ты любишь это. — Ара похлопала по мечу на бедре. — Как ты собираешься жить без всего... этого?

— Настоятельнице Стекло все это было не нужно, и она реально меняла мир. Она была более опасна, чем дюжина Красных или Серых Сестер, более смертоносна, чем даже Святые Ведьмы.

— Но никогда больше не размахивать мечом? У тебя это очень хорошо получается! Разве не грех не пользоваться даром, который дал тебе Предок?

Нона долго молчала, не сводя глаз с меча Ары.

— Любая сестра может быть призвана в Красные во время чрезвычайной ситуации. Джула говорит, что монастыри к востоку от Грэмпейнов вооружали даже самых юных послушниц, когда к ним приходил враг. — И Нона процитировала: — «Каждый ребенок Предка носил красное в тот день, когда Скифроул выстроился перед монастырем Мудрого Созерцания. У них не хватило ряс Красных Сестер, и вместо этого они выкрасили рясы новых послушниц кровью захваченных еретиков».

Ара открыла рот. Потом закрыла.

Нона посмотрела на затянутое дымом небо и покачала головой:

— Не думаю, что пройдет много дней, прежде чем мне снова вручат меч, Сестра Шип.

— Я должна пойти и доложить Сестре Сало... То есть Сестре Железо, — сказала Ара. — Теперь я получаю приказы от нее наставления. А она — от настоятельницы.

— А настоятельница от императора... — нахмурилась Нона. — Ты же не думаешь, что император действительно разговаривает с Колесом?

Ара покачала головой.

— Отец сказал мне, что новый лорд Глосис — военный советник императора. Глосис инструктирует генералов, а генерал Венсис наблюдает за развертыванием боевых братьев и сестер во время кризиса. — Она посмотрела на Зал Меча. — Мне лучше идти… Думаю, увидимся вечером в дормитории...

— Нам дадут кельи. Мы уже большие девочки.

— О да. Что ж, по крайней мере, нам не придется видеть Джоэли каждое утро. — Ара нахмурилась. — Как ты думаешь, почему она не донесла на нас? Я была уверена, что настоятельница подняла нас с постели, чтобы предъявить обвинение.

— По-моему те, кому она рассказывает свои истории, хотят того же, что и мы. Как только мы сбежали, они не могли быть уверены, что смогут вернуть книгу. Если бы это зависело только от Джоэли, она бы с радостью увидела, как нас унижают и наказывают.

— Кому она передает свои истории?

— Лорд Намсис потянул за множество золотых нитей, чтобы вернуть ее сюда, не так ли? — спросила Нона. — Ты думаешь, он действительно хочет, чтобы его старшая дочь стала монахиней? Я считаю, что истории Джоэли доходят до Шерзал самое большее за три шага. Неужели ты думаешь, что сестра императора простила кого-то из нас? Мы разрушили ее союз с Адомой. Клянусь Предком, мы подожгли ее дворец!

Ара сделала знак дерева над своим сердцем.

— Уже много лет я рассказываю вам, какая она. Я хотела бы, чтобы мы были более осторожны в этом книжном деле, более скрытны... но ты не слушала. Вовлекать в это дело монаха было безумием. Ты его почти не знаешь! — Она подняла руку, чтобы остановить ответ Ноны. — Мне нужно бежать. Не думаю, что Сестра Железо более добродушна, чем Сало! Тебе тоже лучше поторопиться. Я уверена, что есть какая-то важная молитва, которую нужно прочитать...

Покачав головой, Ара умчалась прочь, меч подпрыгивал у нее на ноге. Нона с некоторой завистью смотрела, как подруга пересекает площадь. Жалость Ары была плохо скрыта, и это жгло, хотя Нона понимала ее. Она повернулась спиной к мечу, к искусству теней и к тайнам Пути. Ее друзьям потребуется время, чтобы понять этот выбор. Нона со вздохом посмотрела в сторону Собора Предка. Ветер нес запах дыма. Если когда-нибудь и было время для молитвы, то именно сейчас.

Чайник перехватила Нону у дверей Собора.

— Ты устроила адский беспорядок на складе Яблока. Ради Абета, что это было?

Ложь, начавшая формироваться на губах Ноны, испарилась под пристальным взглядом Чайник:

— Глупая ошибка. Мне очень жаль. Я извиняюсь.

— Ну, ты должна! — Чайник толкнула Нону в плечо, все еще сердясь. — Ябби в ярости!

— Тогда почему она предложила мне Серое?

— Настоящий вопрос, почему ты не взяла его? — Чайник тряхнула головой, словно пытаясь сбросить с себя глупость решения Ноны.

— Я первая спросила, сестра.

— Она... ну, она все равно предложила бы тебе Серое... По крайней мере, предложила бы, если бы было время успокоиться. Но... — Чайник замолчала, и глаза ее заблестели от слез.

— Но что? — Тыльные стороны рук Ноны закололо. Она знала, что скажет Чайник.

— Но... но она пообещала Настоятельнице Стекло, что предложит тебе Серое, что бы ни случилось.

Глаза Ноны затуманились, во рту пересохло. Что бы ни случилось.

— Почему ты не взяла его? — спросила Чайник. — Яблоко считала, что никто не может быть Сестрой Благоразумия, не умея работать с тенью. Она всегда собиралась предложить тебе Серый из-за обещания, но, на самом деле, она не хотела, чтобы ты взяла его до того дня, когда ты прошла проволока-испытание. И тут она поняла. Ты родилась для этого, Нона.

— Я не взяла его потому, что дала обещание. На смертном одре Настоятельница Стекло попросила меня стать Святой Сестрой, и я поклялась, что это сделаю.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Она все еще делает это, не так ли, сестра? — спросила Чайник. — Даже мертвая, она все еще играет в долгую игру, которую никто из нас не понимает. — Она метнулась к Ноне, яростно обняла ее, и убежала.

Нона вошла в Собор Предка, погруженная в свои мысли. Она не знала об обещании, которое Настоятельница Стекло попросила у Сестры Яблоко, но знала — или думала, что знает, — в какую игру играет и будет играть до конца.

В необъятности купола Предка, стоя на коленях перед статуей Предка и глубоко погруженная в свою безмятежность, Нона не замечала, как приходят и уходят другие Святые Сестры. Часы текли и колокола говорили, Брей и Ферра боролись за ее внимание, хотя теперь день для нее определял железный голос Ферры, как и для всех монахинь.

В свою первую ночь в качестве Святой Сестры Нона спала в своей монашеской келье, случайно той же самой, в которой она спала почти десять лет назад в ту ночь, когда прибыла в монастырь. Лежа без сна на узкой постели, она думала об Аре, лежащей в ее собственной узкой кровати в трех кельях от нее. Аре, которая взяла Красный. Ара, которой она не могла позволить причинить вред. Не из-за какой-то загадочного приказа Настоятельницы Стекло, но по велению собственного сердца. И когда, наконец, сны пришли, они были тревожными. Ее сны были тревожными, наполненными криками, кровью и светом корабль-сердец.

ПРЕРВАВ ПОСТ, НОНА следовала за призывом Ферры к куполу для второй молитвы, когда заметила послушниц, бегущих из своей аркады к Залу Меча. Не один класс, но все вместе. Послушницы Святого Класса бежали вместе с девочками из Красного Класса, вдвое ниже их ростом. Нона позволила унести себя потоку, который принес ее не к Залу Меча. Вместо этого послушницы и полдюжины монахинь присоединились к остальным на краю Скалы. Рост Ноны позволял ей хорошо видеть.

— Предок присмотри за ними. — Стоявшая рядом с Ноной Сестра Роза заломила руки, глядя в темное от дыма небо.

Пожары на востоке продвинулись за ночь и, казалось, горели у самых стен столицы. Даже из Сладкого Милосердия Нона видела, что дорога, протянувшаяся на пять миль до Истины, была забита повозками, все они направлялись в одну сторону, к убежищу императорских стен.