Впрочем, Алибекский ледник, нарушая все географические законы, спускается прямо до границы леса, так что добраться до него не составит труда и неопытному туристу. Заодно он получит возможность полюбоваться самым красивым в Домбае водопадом, тоже носящем имя Алибек. Он невысок — всего метров десять, но удивительно живописен, особенно в солнечный день, когда бурлящие струи, падая с уступа на уступ и дробясь и разлетаясь мелкими брызгами, переливаются в лучах Метила сотнями крохотных радужных искр.

А если путешественник поднимется по мрачному скалистому каньону реки Аманауз, его ждет встреча с Аманаузским водопадом, производящим совсем иное, чем Алибек, впечатление — грозное и зловещее.

В окрестностях Домбая немало также красивых горных озер, и, право, трудно решить, какое из них живописнее. Бадугским озерам придают своеобразие окружающие их вековые леса, а озеро Туманлы-Кёль, лежащее у Военно-Сухумской дороги в обрамлении темных скалистых склонов и снежных вершин, чарует поразительно синей водой, контрастирующей с зеленью трав на берегу и черными и серыми горами вокруг. Высокогорное же Клухорское озеро, вокруг которого лишь снег и скалы, поражает совсем иной — суровой и торжественной красотой.

Как правило, насладившись красотой Домбая, путешественник стремится побывать на Клухорском перевале. До Северного приюта — небольшой турбазы у подножья перевала, где кончается автодорога, всего тридцать четыре километра от Домбайской поляны. О живописности этого отрезка Военно-Сухумской дороги с восторгом писали еще путеводители начала XX века.

"Военно-Сухумская дорога… замечательно живописна и интересна, но переезд по ней можно совершить только верхом в шесть—семь дней. При этом путешественник, в благодарность за перенесенные тяготы, будет вознагражден нигде в другом месте не видимыми и никогда не забываемыми видами…" — говорится в одном из них.

Не меньше чудес ждет туриста, сумевшего преодолеть пограничные реальности, и на грузинской стороне хребта, за Клухорским перевалом. Здесь низвергается с Цебельдинского нагорья 250-метровый каскад водопадов Шакуран, здесь находится второе по величине после Рицы высокогорное озеро Амткел, образовавшееся в 1891 году после того, как чудовищный обвал перекрыл одноименную реку. В скалах Кодорского ущелья скрываются пещеры и гроты, уже пятнадцать тысяч лет назад служившие приютом нашим предкам. Из некоторых пещер вырываются на поверхность небольшие реки, а у Южного приюта бьет из-под скалы минеральный источник, напоминающий вкусом воды знаменитый нарзан.

Однако переход через Клухор по силам не каждому. Он требует целого дня напряженной ходьбы и подъема на высоту две тысячи восемьсот метров, причем на южной стороне придется пробивать себе путь через крутой снежник, так что необходим ледоруб или альпеншток для страховки.

Еще одна жемчужина Кавказа — Архыз — расположена всего в полсотне километров к западу от Домбая. Но маршрут к этой красивейшей долине пройдет через три перевала и займет не меньше четырех дней.

Архыз расположен на слиянии долин речек Кизгич, Псыш, Архыз и София. По природным условиям он не уступит Домбаю, хотя, безусловно, таких красивых снежных вершин здесь не встретишь. Зато в Архызе бьют железистые минеральные источники, и сама долина более открытая, просторная и, если можно так выразиться, "домашняя".

Но суровое величие домбайских гор, разнообразие природных достопримечательностей и возможность без труда попасть сразу в несколько соседних туристских центров, бесспорно, делают именно Домбайскую поляну самым притягательным местом туристского Кавказа.

А возвращаясь домой, путешественники (кто мысленно, а кто и вслух) напевают строки бесхитростной и нежной песни Визбора, старинной спутницы кавказских туристов, альпинистов и горнолыжников:

В Брестской области Белоруссии, на самой границе с Польшей, расположилась уникальная лесная кунсткамера, носящая красивое старинное имя — Беловежская пуща.

Название огромному лесному массиву дала сторожевая башня — вежа — в городе Каменец, лежащем у южной границы пущи. Еще в XIII веке заложил ее князь Владимир Василькович у слияния рек Луной и Белой. Изначальная княжеская резиденция — Брест, разрушеная татарами, была восстановлена, но снова и снова подвергалась разорению. Уж очень на бойком месте стоял стольный город на Буге, Kонтролировавший важный торговый путь из Киева по Днепру и Припяти, затем по Бугу и Висле к берегам Балтийского моря. Вот князь Владимир и решил выбрать к северу от Бреста, в глуши лесов, более спокойное место для резиденции.

В 1276 году зодчий Олексо на высоком берегу Лесной вырубил вековой бор и возвел тридцатиметровую башню с подземными ходами, узкими лестницами в толще стен. Ее выкрасили известью в белый цвет и окружили валом и рвом. С тех самых пор стоит в Каменце Белая Вежа, именем которой стали называть и окрестные леса. Из тех былинных времен и донесла до нас Беловежская пуща свои редкостные природные сокровища, хотя под натиском бурных волн истории многое, конечно, изменилось в древнем лесу.

В частности, последняя война провела через пущу границу, и теперь она поделена между двумя странами. Из ста тридцати тысяч гектар заповедного зеленого массива семьдесят пять тысяч отошли к Белоруссии, а остальное досталось Польше.

На каждого, кто побывает в этих вековых нетронутых лесных чащах, они производят неизгладимое впечатление.

"Человеку, никогда не бывшему в Беловежской пуще, трудно представить себе величавую, своеобразную прелесть этого во многих местах еще первобытного леса. В нем нет однообразно-сурового, однотонного колорита дремучего северного бора. Он величествен, дик, носит отпечаток дряхлости и вместе с тем бесконечно интересен разнообразием встречающихся в нем лесных пейзажей. Проезжая по пуще, не устаешь смотреть и восхищаться", — писал в начале XX века русский ученый-лесовод Г. Карцев.

Первая отличительная черта Беловежской пущи — ее гигантские размеры. Представьте себе дремучий лес величиной с полторы Москвы, и на всем этом пространстве — ни одной мощеной дороги, ни одного селения. Лес, лес и лес на многие десятки километров — вот что поражает человека, впервые попавшего в пущу. Лес этот удивляет необычайной пестротой, беспрерывным чередованием различных древесных пород, размерами деревьев.

Вот стоят пятидесятиметровые старые ели, обросшие седым лишайником. А чуть подальше видишь целый массив огромных сорокаметровых сосен, стволы которых полыхают на солнце, словно начищенная медь. Поодаль обосновались кряжистые могучие дубы, иным из которых уже по пятьсот лет. Моховые прогалины чередуются с непроходимыми зарослями ельника и богатыми ягодниками; густой смолистый аромат хвои, смешанный с грибными запахами, наполняет воздух. Потом тропа выбегает на залитую солнцем лесную полянку, где вас встречает пышное разнотравье и яркая пестрота бесчисленных луговых цветов, а затем ныряет в сумрачное чернолесье, где граб и ясень, липа и клен, ольха и осина сплетаются кронами в сплошной шатер, заслоняя солнечный свет.

Краше всего в пуще, наверное, изумрудно-прозрачная, кудрявая, веселая зелень грабов. Проходя по просеке, отчетливо видишь, как вверvy мощно сплетается густой навес из ветвей этих деревьев, а по обеим сторонам тропинку обступает густая стена ельника и лиственного леса, которая местами совершенно закрывает солнечный свет. Среди молодой зеленой поросли возвышаются могучими великанами кряжистые дубы. Иные из них не обхватить и троим взрослым мужчинам.

В пуще стоит тишина. Только время от времени перелетит с ветки на ветку мелкая птаха, хрустнет сучком белка или вдруг по вершинам деревьев прошумит налетевший порыв ветра, и снова воцаряется безмолвие. Не шелестят листья осин, золотом горит листва неподвижных великанов-дубов, застыли стройные темно-зеленые пирамиды елей. Кажется, замерла жизнь в пуще. Но это только кажется. Лес полон жизни, нужно только суметь увидеть ее. В Беловежской пуще нужно пробыть несколько дней, прочувствовать ее, понять ее язык, и тогда она откроет путешественнику многие свои тайны, покажет ему себя во всей своей красе.