Но я справился. Выпрямился. Перевёл дух, разглядывая сердце. Оно походило на обтекаемую торпеду без двигателя и оперения. Его цветные переливы были довольно красивы.

— Вот так штуковина… — выдохнула Соня.

— Ага, — согласился я.

И мы направились к выходу. По дороге мне пришлось несколько раз останавливаться, чтобы перевести дух.

Наверху нас уже ждали. И я был этому рад — тоже впервые в жизни.

Странно, сердце нам пришлось отдать, даже не изучив его свойства. Но почему-то я был очень удовлетворён работой.

После того, как мы вернулись в лагерь, нас связали по видео с Эльвирой. Она опять говорила иносказательно и максимально непонятно даже для нас — но по её настрою я понял, что мы всё сделали правильно.

Она дала нам время до утра обдумать, чего мы хотим больше: пару недель на одном из тропических курортов на наш выбор или же следующее задание. Глядя на Соню и её выражение лица я почти не сомневался, каким будет наш ответ. Но время на размышление — это в любом случае хорошо. Даже отлично.

Лагерь оставался на месте только для того, чтобы мы определились с тем, куда дальше ехать. И я, конечно, был за это благодарен. Нам действительно был очень нужен отдых.

Патрик зашёл к нам попрощаться. Он вылетал вместе с сердцем. Куда — мы даже не стали спрашивать. Пускай сами разбираются со своими секретами. Нам и без того хватает смертельно опасных штуковин в наших хранилищах.

Вечером мы сидели на небольшой веранде с навесом, оборудованной у жилого контейнера, и пили прохладный чай.

— А в Москве начало ноября… — сказала Соня, — первые заморозки.

— Откуда знаешь? — спросил я.

— Видела у тебя на планшете прогноз. Там почему-то Московская погода выводится.

— Наверно, потому что при активации я выбрал Россию и не включил позиционирование.

— Помнишь, как мы мечтали об этом? — спросила напарница, — зимой, когда делать было нечего. Ты зависал в своих играх, я… а, ладно.

Мне было интересно, что она хотела сказать про себя, но переспрашивать я не стал.

— Не жалеешь? — спросил я вместо этого.

— Жалеть? — Соня посмотрела на меня с удивлением, — с ума сошёл, что ли!

— Мы реально рисковали жизнью.

— Ну слушай, — она сделала глоток чая и пожала плечами, — разве жизнь того не стоит?

Мы молча сидели, пока над лесом не взошла Луна. А потом вместе пошли спать.

Нас разбудил настойчивый стук в дверь.

— Какого фига? — возмущалась Соня, накидывая халатик, любезно предоставленный хозяевами контейнера, — сказали же, что дадут выспаться!

— Не нравится мне это… — сказал я.

На пороге стоял Патрик. Вид у него был очень взволнованный. Сам по себе этот факт — серьёзный повод нервничать. Что могло заставить переживать бессмертное создание, обладающего многовековым опытом разрешения различных кризисов?

— Ребята, — сказал он, — у нас очень серьёзная проблема.

— Это мы уже поняли, — кивнула Соня, — что случилось?

— Сердце, которое вы достали, — продолжал Патрик, — вовсе не оружие против моего народа. Это оружие против всего того, чего не существует в реальном мире. Понимаете?

— Честно — не очень… — Соня с сомнением покачала головой.

А я вспомнил наш предыдущий разговор. Чего нет в реале? Государственных границ. Наций. Валюты…

Меня прошиб холодный пот.

— Оно вернёт нас к животному состоянию… — выдохнул я.

— Оно взведено и должно сработать не позже, чем через пятнадцать дней, начиная с этого момента, — продолжал Патрик, — так сказал Великий Предок.

— Уничтожить? — предположил я? — запустить в космос? На Солнце?

— До Солнца оно долететь не успеет, — ответил Патрик, — у нас нет настолько скоростных космических аппаратов. Другими средствами Обнулитель уничтожить невозможно.

— Но чем мы-то можем помочь? — я всплеснул руками.

— Можете, — кивнул Патрик, — даже очень. Нам нужно найти командный модуль корабля Великого Предка. Он отделился, когда корабль падал. Оборудование, которое там, вероятно, сохранилось, позволит остановить Обнулитель. Ваша помощь в расчётах и поисках этой заброшки может быть неоценима.

Мы с Соней переглянулись. Тропический пляж и тёплое море уплывали куда-то за далёкий горизонт. Но отказаться, понятное дело, мы не могли.

Как восстановить детали полёта (а, точнее, аварийной посадки) спустя три миллиона лет после события? Абсолютно точно — никак. Но на такую точность мы и не рассчитывали. Для всего остального в нашем распоряжении было математическое моделирование. И ведущие специалисты со всей планеты, которые готовы были поделиться самыми актуальными научными данными по интересующим нас вопросам.

Климатологи? Пожалуйста! Вместе с неограниченным временем на ведущем суперкомпьютере для моделирования климатических процессов. Археологи? Вообще не вопрос. Планетологи и астрономы? Легко! Даже если нужно кого-то выдернуть ночью из постели.

Причём учёные, вне зависимости от собственного состояния и времени суток, общались неизменно вежливо и дружелюбно. И главное — каким-то волшебным образом они совершенно не задавали никаких вопросов.

У нас были исходные данные: угол падения обитаемого модуля, расчётная скорость падения, координаты с поправкой на движение литосферных плит, изначальная конфигурация корабля.

Остальные мы добыли за полдня; собрали со всего мира.

И вот — по указанию Патрика на большой дисплей в контейнере, где находилась защищённая комната для совещаний, вывели модель катастрофы, случившейся в далёком прошлом.

Красное пятно, которое обозначало район вероятного падения командного модуля, было размером в несколько десятков тысяч квадратных километров. Оно вытянулось вдоль северного тропика, ниже его, аж до Красного моря.

— Нереально, — констатировал я, — ни с какими ресурсами. Мы не сможем обыскать такое пространство за такое короткое время.

— Нужно добавить данные археологов, — предложила Соня, — все сообщения о значимых культурных и культовых объектах. Ищем аномалию.

— Неплохо, — подмигнул Патрик, — мы размышляли так же. Но есть проблема: значительная часть вероятной территории до сих пор толком не изучена и не обследована.

— Археологи нам не помогут, — сказал я, — нужны этнографические данные. Наверняка племена в этих районах изучались лучше, чем археологические объекты. Надо наложить известные и предполагаемые данные о священных объектах, землях и табуированных территориях.

Патрик посмотрел на меня, как мне показалось, с уважением.

— А вот то действительно неплохо! — констатировал он, — мы это даже не обсуждали. Давайте сделаем перерыв на пару часов, я запрошу нужную информацию.

— И я хочу поработать с исходными данными по траектории падения. Мне кажется, большой разброс из-за того, что толком не анализировалось состояние атмосферы. Возможно, нет даже поправки на сезонность. А ведь точность даты падения позволяет вычислить время года, — добавил я.

— Что ж. Почему бы нет? — Ответил Патрик, — мой помощник будет на связи по интеркому, я выведу. Он займётся поиском данных.

Когда Патрик вышел, монитор остался включенным, отражая в динамическом режиме изменения и поправки, которые я собирался вычислить.

— Уверен, что справишься? — спросила Соня.

— Нет, — честно ответил я, — но это всего лишь математика. Почему бы не попробовать? Тем более после такой практики, которая была с вычислением этого сердца!

— Ирония… — Соня вздохнула.

В этот момент ожил интерком.

— Кхм… это помощник Его Магистерства, — сказал неизвестный мужской голос, — я на связи.

— Да, спасибо, — ответил я, машинально кивнув.

— Чувствуя себя бесполезной, — не стесняясь постороннего виртуального присутствия продолжила Соня.

— Не торопись, — ответил я, — твоя очередь ещё подойдёт, — подмигнул я.

Учёные Ночного клана, на мой взгляд, излишне доверились нейросети. Огромный пласт полученных данных по климату она просто отсекла, посчитав вероятность влияния на объект ниже порога действия других факторов более, чем на порядок. Неочевидная ошибка, но она привела к чудовищному разбросу итоговых данных.