Сметс, «старый начальник», или убаас, как его прозвали в Южно-Африканском Союзе, ездил по Трансваалю и говорил только по инерции. Юнионисты не сомневались в том, что исход кампании давно предрешен в их пользу, и казалось, что выборы — это только излишняя дорогостоящая формальность. В день нашего приезда в Дурбан вся могучая группа правительственной печати, «Аргус пресс», поддерживаемая промышленными и финансовыми магнатами, опубликовала язвительную статью о неудавшемся предвыборном собрании иоганнесбургских националистов, которые в конце концов примкнули к восторженным слушателям Сметса. Юнионисты рисовали в газетах карикатуры на Малана и пели ему отходную. Малана почти нигде не было видно, зато Сметс чрезмерно полагался на свою популярность со времени второй мировой войны.

— Не думайте, что позиция Сметса так уж непоколебима, — высказался один южноафриканский интеллигент, беседуя с нами о политической обстановке в стране. — Его политика не менее эгоистична, чем политика Малана. Если когда-нибудь он сломает себе шею, то именно из-за своего высокомерия. Он привык всегда делать политику на свой собственный риск и даже из своей же партии никого не приближал к себе. Ведь ему уже почти 80 лет, и за все это время он даже преемника себе не подготовил…

— Однако он идет на выборы с твердой программой.

— Программой? Разве Сметс когда-либо имел какую-нибудь твердую программу? Знаете, как мы называем его здесь, в Союзе? Лайгер! Но… вы, вероятно, не знаете, что такое лайгер. Вы были в зоологическом саду в Блумфонтейне?

— Были и видели. Наполовину африканский лев…

— … и наполовину бенгальская тигрица. Верно, это гибрид, которым мы хвастаемся в туристских справочниках. Вот "таков и Сметc — ни рак ни рыба! А что вы скажете на то, что в прошлом году он отправился в Кейптаун приветствовать английского короля, прибывшего в Союз с официальным визитом? Свою карьеру Сметс начал с того, что с оружием в руках сражался против бабушки Георга VI, королевы Виктории. Тогда он призывал весь мир на помощь против английских пиратов; теперь он слагает Союз к ногам британского величества. Вот вам весь Сметс!

— Но говорят, что у него масса горячих приверженцев…

— Это правда. Но гораздо большее число людей смертельно его ненавидит. Для африкандеров он предатель, коллаборационист!

Посмотрим же внимательней на жизненный путь Сметса.

Сметс был адвокатом, бросившим свою адвокатскую практику. В качестве республиканца он во главе бурских войск вступил со всей страстью в борьбу с англичанами. В 28 лет он стал генералом и с головой ушел в политику. Мятежник, восставший против англичан, вдруг превратился в представителя трансваальского правительства, и ровно через 15 лет после подписания капитуляции перед победоносными английскими силами он принял министерский пост в центральном лондонском правительстве.

Когда в 1919 году первый председатель совета министров Южно-Африканского Союза генерал Бота умер вскоре после своего возвращения из Женевы, Сметс стал его преемником. В 1922 году на иоганнесбургских рудниках вспыхнули забастовки, охватившие широкие массы рабочих, и тогда Сметс решился на «энергичные» меры. Он отдал полиции приказ стрелять в бастующих горняков. Это его и погубило. Националистическая партия, объединившаяся с лейбористами, победила на выборах, и Сметсу пришлось уйти в отставку. Политическим противником Герцога, нового председателя совета министров, Сметс остался и после 1932 года, когда было создано коалиционное правительство. Вражда между Герцогом и Сметсом стала явной на чрезвычайном заседании южноафриканского парламента после объявления второй мировой войны. Герцог выдвинул предложение, чтобы Южно-Африканский Союз остался в стороне от европейского военного конфликта. Но тут энергично вмешался Сметс, которому удалось одержать верх незначительным большинством голосов. Во второй раз Сметс стал председателем совета министров, и Южно-Африканский Союз объявил войну Германии.

Это снискало Сметсу значительную популярность. Не потому, что в Южно-Африканском Союзе на время была ликвидирована угроза фашизма, насаждавшегося правой фракцией националистической партии, и не потому, что в Сомали, в Эфиопии и у Тобрука южноафриканские части воевали бок о бок с союзниками. Южно-Африканский Союз, изолированный от остального мира блокадой и недостатком тоннажа для морских перевозок, за время войны создал свою собственную разнообразную промышленность и в экономическом отношении твердо встал на ноги, превратившись в кредитора Великобритании.

— И все это заслуга доброго генерала, — с признательностью говорят приверженцы Сметса.

Избирательная кампания достигала своего апогея. Объединенная партия отчитывалась в печати за политику своего правительства, оперируя массой цифр: «Столько-то десятков тысяч безработных было при правительстве Герцога; сейчас благодаря Сметсу безработица исчезла. Государственный долг сократился. Национальный доход возрос. Была расширена внешняя торговля, предоставлены основные права неграм…»

Но мы слышали и критику этих данных, используемых в период избирательной кампании.

— Правда, безработица уменьшилась. Однако вам никто не скажет, что для сравнения взяты цифры, относящиеся к периоду величайшего мирового кризиса, кризиса тридцатых годов, — возражал бурский фермер в дурбанском ресторане. — Что одновременно с повышением национального дохода поднялись и цены, про это также не пишут. Что за снижение государственного долга мы можем благодарить только войну и военную конъюнктуру, это известно даже малому ребенку. А внешняя торговля? Ведь это курам на смех. Вы поинтересуйтесь только, за какие товары мы платим загранице. Целую треть ввоза, вернее говоря, треть платежей иностранным государствам, составляют переводы процентов и дивидендов по иностранным капиталовложениям. А права негров? В Союзе насчитывается два миллиона белых и в четыре с лишним раза больше негров. Предоставьте им права, и они нас тотчас же отсюда выгонят…

Напряженно ожидали мы результатов южноафриканских выборов, чтобы нам на их основании дополнить общую картину сложных взаимоотношений, на первый взгляд труднодоступных пониманию европейца.

В Южной Африке, как и в Англии, выборы проходят по избирательным округам (constituencies). Депутатский мандат завоевывается простым большинством голосов, однако голоса более слабой партии не включаются в дальнейший подсчет и не дают ей возможности по общему числу голосов, поданных за ее кандидатов, получить дополнительные депутатские места. Поэтому может получиться и так, что в данном округе пропадет 49 процентов голосов, если противная сторона получила здесь 51 процент.

В результате такой избирательной системы в Южной Африке произошло то, чего никто не ожидал: партия Сметса провалилась на выборах. И более того, сам Сметс провалился в своем округе и потерял депутатский мандат.

Южно-Африканский Союз выглядел, как на следующий день после маскарада. Националисты не могли прийти в себя от неожиданной победы, выпавшей на их долю. Сметс, уже стоявший одной ногой в Лондоне, где он тотчас же после выборов должен был принять участие в конференции государств, входящих в состав Британской империи, и где собирался предложить проект упрочения английских позиций в Южной Африке, вдруг у себя на родине утратил почву под ногами.

Последствия победы Малана мы увидели вскоре по приезде в Кейптаун. Когда Малан уселся в кресло председателя совета министров в Претории, то первый его шаг нисколько не противоречил той программе, которой он ранее придерживался. Действия Малана только подтвердили, что теперь, когда его сторонники-депутаты пересели со скамей оппозиции на правительственные скамьи, он воспользуется любым случаем для бесцеремонного проведения в жизнь своей программы.

До выборов доктор Малан пользовался далеко не такой известностью у мировой общественности, как его противник Сметс, который подписывал Версальский договор, вмешивался в урегулирование вопроса о Рурской области и ратовал за создание «Соединенных Штатов Европы». Малан, по образованию доктор теологии, прежде чем вступить на политическую арену Южной Африки, был в течение восьми лет пастором голландской реформатской церкви. Он — закоренелый враг любых социальных реформ, направленных на предоставление равных прав неграм и прочим неевропейским элементам населения. Малан стал поклонником Гитлера и поэтому начал активно помогать созданию фашистских организаций в Южно-Африканском Союзе. К проявлениям антисемитизма он присоединил острую антианглийскую кампанию, выдвинув требование полного запрещения иммиграции из Англии. Следующим шагом, по заявлению Малана, должно стать использование удобного момента для того, чтобы разорвать последние путы, связывающие Южно-Африканский Союз с Британским Содружеством Наций, и провозглашение Южно-Африканской Республики.