Разбивая уродливый выступ в коридоре, наверное раньше это была кладовка под лестницей ведущей на чердак, нетрезвому археологу с ломом, открылись сокровища Али Бабы.

Батюшки-светы, ну, очень большое количество, самых разнообразных вещей и предметов. Глаза разбегаются и сдвоить фокусировку в исходное положение очень непросто.

Вот вы, говорите, что человек не меняется и остается однотипным практически всю жизнь. Зря, вы это… Во мне открылось смятение старьевщика, которому вынесли что-то драгоценное и давно ожидаемое.

Видно, убегая от революционной смуты, оставшиеся в живых хозяева, бриллианты и другие ценности вынесли на себе. Конечно, если их, на радость победившему пролетариату и примкнувшему к нему люмпену не расстреляла накокаиненая матросня из чека. Остальное имущество, упаковав его в листы толя и промасленную мешковину, предусмотрительные хозяева прошлой жизни, спрятали до своего «скорого» возвращения.

Господи прости, в руки взять боязно. Старинный фарфор, хрусталь, потемневшая бронза. Серебряные, с вензелями и завитушками тяжелые столовые приборы. Любимые книги, альбомы с фотографиями. Все здесь. Даже коллекция почтовых марок.

Я конечно не специалист. Но думаю, что если все это продать, то покупка квартирки очень даже себя оправдает. Но, считаю я плохо, а красивые безделушки люблю. Оставил все себе.

Стыдно сказать, захапал, загреб, прибрал под себя, как те бандюги, которые из-за подобного барахла, во имя мировой революции, убивали, насиловали и грабили хозяев этих вещиц.

Пристыдил себя. Вволю, от бесстыдства накраснелся и до лучших времен, сложил все обратно в чулан. Заколотил крепче прежнего, заклеил старыми газетами и как-то полегчало.

Приготовил для утилизации в ближайшей мусорке, только окаменевшие продукты питания. То, что было когда-то мукой, шоколадом, крупами, что-то еще…

Однако бес стяжательства и обогащения не давал покоя. Хотелось еще на дурку сокровищ… Рискнул пошуровать в крупе, бриллианты искал, но ошибся, там их не было. В старой гречке, сморщенной и засохшей, ничего не было, да и откуда им там было взяться? Вздыхай не вздыхай, а только окаменевшая крупа. Остальное я не стал перебирать, просто до кучи собрал и все…

Все драгоценности, в гораздо большем количестве, чем можно было себе даже представить, находились у меня на поясном ремне-скрутке. Вот там их было огромное количество.

Не так давно, именно из-за них и пришлось побывать на даче Курдупеля, где кроме еды и выпивки, пришлось обсудить интересное поручение нынешних правителей жизни государства.

Поручение плёвое — доставить камни в простой, питерский пригород Баженово. Небольшой курортный поселок, на берегу Финского залива, бывшее название Мяукалло. Все честь по чести. Адресок имелся, пароли-явки, только передавай ценности из рук в руки…

Для этого, с красивым дипломатическим паспортом, пришлось пару раз, быстренько смотаться на тучные бельгийские поля. Там встретиться с новоявленными кутюрье, которые облачил меня в пояс-лифчик, в нашитых карманах которого лежали бриллианты.

Путая и сбивая преследователей со следа, покрутился по Европам. Преследователей, как таковых я не видел, я даже их не чувствовал, но полковник меня предупредил, что они есть и несть им числа.

Послушал я его стройные мысли и выверенные фразы. Попугался вместе с ним и сложилось у меня впечатление, что куратор Курдупель, для более веселого продолжения наших забав, создавал и противостоящие мне боевые дружины… Если это так, как бы не пришлось ему, заиграться в свои игры.

Да, ладно. Я вот ведь о чем.

Состояние смертельной опасности имеется?

Имеется.

Выкручиваться и выворачиваться для спасения собственной жизни, придется?

Само собой.

А больше ничего и не надо. Все же под рукой.

Победа над собственными страстями и слабостями. Цветы по этому поводу — прямо в руки, а не на гранитную плиту памятника.

Праздник?

Само собой.

Адрена-а-а-а-а-лин! Больше чем достаточно и кушай его большой ложкой.

Так вот. Создать торжественность момента, ты можешь только сам, и, сам же отпраздновать его с тем же Курдупелем.

Пришлось постараться.

Женщины?

Вино?

Любовь к родине и родным пепелищам?

Нет, ребята. Когда идет опасная игра. Когда ставки неизмеримо высоки. Ничего другое, кроме самой игры, меня не волнует и не интересует. Ни женщины, ни вино, ни любовь к родине и ея гимну.

Между Санкт-Петербургом и Москвой давно существовала великолепная оптововолоконная связь. Собеседники не только хорошо слышали друг друга, но и видели. Правда, собеседнику, находящемуся в Москве, пришлось подняться в специально оборудованный зал спецсвязи, а вот Алексеев беседовал, находясь в своем кабинете.

Инициатором этой беседы, явился премьер-министр. Надо было, понимаешь, реагировать на критику поступающую сверху.

- В чем причина вашего беспокойства, — после приветствий и ничего не значащих деталей протокола, поинтересовался он.

- Я слышал у вас двое сыновей? — вопросом на вопрос ответил Алексеев.

- Да, — тепло произнес суховатый, глава правительства.

- Вы, волнуетесь за их самочувствие, за самочувствие других членов вашей семьи, за ваших близких? — банкир пожевал губами. — Прошу простить мне, столь бесцеремонное вторжение в вашу личную жизнь.

- Да, — пока не понимая к чем ведет его собеседник, но и не пытаясь торопить и форсировать события, подтвердил премьер. — Конечно, волнуюсь.

- Я также, как и вы, волнуюсь за свою семью, за их жизни и здоровье. Поэтому с помощью хороших знакомых, мне пришлось обратиться к президенту, — они изучающее смотрели друг на друга, Алексеев спокойно добавил: — Если у вас по этому поводу возникли неприятности, заранее прошу простить меня. Просто обстоятельства сложились так, что я больше не мог ждать. Угроза жизни и благополучию близких и родных мне людей, стала слишком реальной.

У старого банкира, сын был несколько младше чем его собеседник. Однако, несмотря на заметное различие в возрасте, судя по теплым взглядам, между ними возникло странное взаимопонимание, которое иногда возникает в результате обоюдной симпатии, у ранее незнакомых людей. Поверхностный взгляд, как правило, рождает такие же симпатии.

- Вы мне, господин премьер-министр, симпатичны, поэтому я постараюсь быть кратким…

Его собеседник, поневоле начиная привыкать к суровой действительности подхалимажа и окружающей беспощадной лести, кивнул головой.

Банкир начал доставать из ящика стола какие-то папки, затем снова их туда вкладывать, переставлять предметы на своем столе, вертеть в руках ручку… Неуместная суета и ненужные комплименты, говорили о его волнении. Премьер спокойно ждал. Откашлявшись Алексеев все же начал говорить.

- У меня имеются определенного рода документы и иные материалы, связанные с неблаговидными делами ваших подначальных. Я их озвучивать не буду, связь хотя и надежная, но это связь. Прошу указать возможность получения вами пакета со всеми материалами по этому делу…

«А банкирчик-то, ябеда, — не меняя выражения лица, язвительно подумал руководитель правительства. — Это хорошо. Коль скоро боится, бумажками размахивает, видно, что до сих пор, у самого рыльце в пушке.»

«Эко, он меня глазенками своими гебистскими, насквозь пытается пронзить, — скрывая под маской добродушного смятения, злое раздражение в ответ подумал Алексеев. — Будь сегодня у него возможность, расстрелял бы бывшего «валютчика» не задумываясь. А перед смертью, еще и пытки пришлось бы выдержать».

После обмена мыслями, когда каждый, казался еще более любезным, чем перед началом разговора, собеседники оговорили возможность получения и передачи документов.

Алексеев на правах просителя продолжил.

- Просмотрев и изучив то, что вы сегодня от меня получите, — он повернулся в кресле и развернул стоящие на его столе фотографии так, чтобы собеседник их видел, после этого неторопливо продолжил: — Вы поймете, почему у меня возникла настоятельная необходимость связываться с руководителем государства и совершать все последующие действия направленные на то, чтобы постараться уберечь моих близких от грозящих им неприятностей…