Переход к девятому эпизоду.

Перемотка.

Загрузка симуляции боевых сцен.

Готово.

Запуск.

3, 2, 1…

— Беги сука! Беги!

Крик сержанта эхом отражается от стальных стен коридора космической станции и бьёт меня в спину.

Оборачиваюсь. Протираю рукавицей заиндевевший триплекс скафандра. Вижу, как из шлюзовой камеры с грохотом вылетает квадратная туша Парка.

В тусклом свете потолочных светильников его фигура отливает кроваво-стальным цветом. Внешние динамики моего гермошлема доносят характерное урчание сервоприводов.

«Чёрт! Он успел надеть экзоскелет штурмовика!»

Штурмовая экза — крутая штука, убойная, не то, что на мне — стандартный экзоскелет инженера. С ним только гайки крутить и железяки таскать. Но, всё лучше, чем совсем ничего. Я стискиваю рукоятку автомата АЭРК-30.

«Эрка» — это вам не обычный парализатор охранника, серьёзное оружие. Вот только, пробьют ли атомные пули броню сержанта?».

Мысли мечутся в голове, как стая потревоженных летучих мышей.

Выбора нет. Навожу оружие. Красная точка лазерного прицела замирает на груди Парка.

Открываю огонь. Раздается пронзительный свист. Приклад бьёт в плечо. Череда бледно-голубых росчерков разрывает полумрак. На голографическом проекторе счетчика патронов автомата скачут цифры:

30, 29, 28, 27…

Парк пригибается. Уходит в сторону. Бронированный костюм сковывает его движения. Сержанта сбивает с ног. Представляю, как заряды лупят по келавриту экзоскелета.

Человек без защиты, короткой очередью из «Эрки» за секунду превращается в фарш.

Я знаю. Я видел это. В ушах до сих пор стоит надрывный крик гвардейцев, когда я прокладывал себе путь к выходу из лаборатории… Но, я отвлекся.

Парк поднимается, вскидывает «Фризер». Прицеливается и, жмёт на спуск. Ствол выплевывает порцию искрящегося криозаряда.

Размером с кулак, он, на глазах увеличивается в размерах, угрожая заполнить собой весь коридор. Если хотя бы одна частица тебя заденет, то ты мгновенно заледенеешь. У меня в запасе секунда.

Падаю на спину.

Приложившись затылком об пол, да так, что темнеет в глазах, я щелкаю переводчиком выбора боеприпасов автомата. Барабанный магазин, издав характерный шелест, извлекает из ячейки термобарический заряд.

«Искра», зашипев, начинает вращаться в подствольнике. Дергаю спусковой рычаг. Приклад отдаёт в плечо.

Бах!

Я провожаю взглядом багровый сгусток.

Пролетев метров двадцать, он расцветает огненным всполохом. Лед и пламя встречаются посреди коридора. Яркая вспышка взрыва хлещет по глазам.

— Бля! — ору я.

Видимо, светофильтр сработал с запозданием. Инстинктивно прикрываюсь рукой. Надеюсь, что мне не выжгло сетчатку.

С трудом встаю. Перед глазами плывут чёрные пятна. Быстро нащупываю набедренный контейнер.

Уфф!..

Вроде… цел. Я невольно вздрагиваю. Представляю, что бы случилось со станцией и Марсом, если бы я его сейчас повредил…

Время не ждет. Я должен успеть. Мне нужна оружейная комната. Вытягиваю руку. Из ладони на пол проецируется зелёный луч навигатора. Смотрю, куда он показывает. Бегу к гермоворотам.

— Эй!!! — окрик, усиленный динамиками шлемофона, херачит меня в спину.

Поворачиваю голову. Из пламени и чёрного дыма выныривает Парк.

— Стой, тварь!

Сержант держит в руках длинное трехствольное ружьё.

«Реаниматор»! — мысль молнией пронзает мозг, заставляя сердце до боли колотиться о рёбра. — Твою…ж… мать! Когда он успел его взять?!».

Время для меня останавливается. Замирает. Теряет привычную скорость.

Вспоминаю кошмар, где я вижу это страшное оружие в действии. Импульсный коагулятор. Один выстрел уложит толпу народа, вызвав у людей мгновенное свёртывание крови и разрушение клеток. Но, военные, видимо в насмешку, прозвали его «Реаниматор».

С тех пор, как археологи нашли тайник марсиан в каньонах Лабиринта Ночи, все точно сошли с ума. Везде только и слышно об их страшном наследии — фантастическом оружии. Говорят, оно способно изменить расклад сил в Объединённой Конфедерации не только здесь — на Марсе, но и на Земле. Вопрос лишь в том, кто будет владеть этим оружием.

Представляю, какая грызня идёт наверху. Каждый тянет одеяло на себя. Долбанные политиканы! Они удавятся за процент от прибыли. Хотят нагреть на марсианском оружии руки? Вот только они не подумали, а куда делись марсиане? Почему от их великой цивилизации остались только жалкие развалины? Людишки не меняются. Пройдёт ещё тысяча лет, а они всё также будут драть глотки и махать кулаками, чтобы отхватить кусок пожирнее и набить себе брюхо. Если не сдохнут…

Да. Я забыл представиться. Меня зовут Тринадцатый. Точнее — 13TIR-2005. Именно так. Порядковый номер. Но, для друзей, я — Трин.

Тот, кто рождён на красной планете и вырос Марсе, не имеет гражданства объединённой Земли. Я из четвёртого поколения выродков. Для землян мы — мусор. Расходный материал. Уроды, чьи родители нарушили Первый Запрет:

«В марсианских колониях нельзя заводить детей без разрешения властей и социального статуса десятого уровня».

Кому нужна лишняя обуза, когда на первом месте — прибыль от добычи полезных ископаемых в шахтах и минералов из реголита?

Ха!

Скажите это мамашам, которые, наплевав на устав колоний, нарушили условия многолетнего Контракта. Поначалу, власти пытались бороться с этим явлением, а потом, выпустили Указ. Не буду дословно пересказывать его содержание. Скажу лишь главное:

Если женщина родила ребёнка, то она должна сдать его в Приют. Не согласна? Тебя лишают гражданства и изгоняют вместе с ребёнком из колоний на Территории. Хочешь улететь на Землю? Вали! Ребёнок останется здесь, ведь у него нет гражданства.

Так мы и живём, год за годом, в условиях постоянного ионизирующего облучения, от которого не спасают даже многометровые защитные экраны и стены бункеров, построенных в толще породы.

Выродки плодят себе подобных. Колют себе проты, чтобы не сдохнуть от радиации и болезней. В нас всё меньше от человека и… всё больше… Хм…Внеземного.

Мутации на Марсе обычное явление. Поэтому нам и присваивают порядковые номера. Отделяют чистых землян от нас — грязи.

Мы даже живём не в общих корпусах колонии, а на отшибе — в резервациях. Люди называют их Дистриктами и добавляют порядковый номер. Например, Район № 9 или 13. Выродки поступают проще, говорят: «трёха», «девятка», «тринашка». Я вырос на «семёре».

Кому из нас повезёт, и кто покрепче — работает на Консорциум — водит марсианские комбайны или горбатится в шахтах. Тяжелая работа, но за неё хорошо платят. И не надо выпрашивать хилое пособие у Конфедерации, или рыться в мусорных отходах в поисках жратвы, которую выкинули люди.

Кстати, не смотрите, что я выгляжу, как дохляк. Зато выносливый. Стимуляторы делают своё дело. Соплёй меня не перешибить. Я — оператор ручного погрузчика на дальних выработках. Так себе работа. Сначала пашешь в экзокостюме по двенадцать часов. Потом проваливаешься на пару часов в забытьё под «Нирваной», а потом снова таскаешь породу.

А ещё нас посылают в самую жопу, куда, из-за повышенной опасности, не идут люди — команды подрывников, закладывающих термоядерные заряды, когда нужно взломать горные породы или углубить разлом.

Мы потрошим Марс, вынимая из его нутра всё ценное, ничего не давая взамен. Думаю, планета долго ждала момента, чтобы избавиться от нас.

Может быть, это — её дар нам — выродкам — дар Слияния, да святится он во имя матушки Амальги — первой из нас кто познал Выход…

Точно не известно, откуда у некоторых из нас эта способность. Мы можем войти в разум человека и прогрузить в себя его мысли, знания, опыт, чувства, желания, страхи…