Взрывчатку дистанционно взводят перед взлётом и выключают после приземления. Доступ имеется у обоих пилотов. Чудо, что при аварии, не рвануло. Однако я на чудеса не полагаюсь.

Метнувшись вдоль отсека, я взлетел по лестнице и вбил клинок в дверь кабины пилотов. Лезвие рассекло заблокированную створку, а через секунду я уже вырвал её из специальных укреплённых петель.

Мне открылся вид на парочку до сих пор пристёгнутых мужчин. Слегка оглушённых, у одного разбит нос, но уже шевелящихся. Два взмаха меча поставили точку. Забрав устройство, я вернулся к контейнеру. Выглядело оно достаточно просто: пульт управления с парой цветных индикаторов. Зелёный «ВКЛ» и красный «ВЫКЛ». Разобрался бы любой.

Деактивировав заряд, я аккуратно срезал замок и открыл контейнер. Скрип железа вызвал судорожное шевеление в его глубине. Десяток побитых жизнью фигур отшатнулись, съёживаясь, излучая почти животный страх.

На меня смотрели осунувшиеся лица, отслеживая каждое моё движение и ища в них малейшую угрозу. Кем они видели меня? Забрызганным кровью с головы до ног психом в странном металлическом костюме? Непонятной тревожной переменной в их и так нелёгкой жизни?

Вздохнув, я медленно поднял раскрытые ладони и произнёс ровным голосом:

— Я здесь, чтобы освободить вас.

Они не поверили мне. Я видел это по глазам. Ещё бы. После всех испытаний мои слова, должно быть, казались им злой шуткой. Ещё одной насмешкой нелюдей, державших их в рабстве. Подарить надежду, чтобы тут же отобрать её. Вполне в их духе.

— Раненые есть? — спросил я, хотя отчаянно желал задать совсем иной вопрос.

— Да, — хрипло ответила темноволосая смуглокожая девушка. — Вера ударилась головой и никак не придёт в себя.

Она качнула рукой назад, где лежала миниатюрная блондинка. Её голова покоилась на коленях третьей девушки. Та бережно гладила Веру по лицу.

Шагнув вперёд, я ощутил их желание не пустить меня. Защитить подругу. Вероятно, они подсознательно ожидали, что я захочу навредить ей. Убить, раз она пострадала, а значит потеряла ценность.

— Я помогу, — успокаивающе произнёс я и аккуратно отодвинул смугленькую.

— Каким образом? — с недоверием уточнила та.

Присев рядом с Верой, я активировал Исцеление и ответил:

— Вот так.

Мягкий свет пробрал лицо блондинки, уходя куда-то вглубь. Исправляя последствия сотрясения мозга, снимая отёк.

При виде иллюминации окружающие меня женщины отпрянули. Зашептались. Одна сжала в руке крестик. Другая вскрикнула.

— Что ты сделал?! — взволнованно бросила всё та же девушка, взявшая на себя роль лидера.

Ответом ей послужил тихий стон, с которым Вера заворочалась и открыла глаза.

Всё это заняло не больше минуты, и следовало спешить. Потому что мой усиленный эликсирами слух уловил мягкий треск огня и резкий запах керосина.

— Все на выход! — скомандовал я. — Живее! Живее!

— Что случилось?

— Здесь всё сейчас взорвётся!

Это подействовало. Не хотел их напугать, но нужно было задать нужную мотивацию.

Опередив девушек, я рубанул Лазарем по механизмам, удерживающим грузовой трап в заблокированном положении. С грохотом он рухнул, открывая путь на волю.

Девушки шарахнулись было назад при виде меча, возникшего из ниоткуда, но после моей демонстрации все, как одна, резво побежали на улицу. Убедившись, что внутри никого не осталось, я окинул последним взглядом дальнюю секцию контейнера, отделённую от пленниц решётчатой дверью. За ней лежало четыре крупных деревянных ящика.

Финальная причина, почему рабынь транспортировали именно так.

Потому что самолёт должен был отвезти в далёкую страну не только их, но и груз иного рода.

Синтетические «клубные» наркотики.

Слетев по трапу, я быстро догнал убегающих женщин. Они и не могли быстро бегать в их текущем состоянии. Плохая и редкая кормёжка, побои и сексуальное насилие не способствовали пиковой физической форме.

Подхватив на плечи двух самых слабых, я ускорился, игнорируя вскрики и протесты. Десять секунд и я отнёс их достаточно далеко. Тут же вернулся за следующей парой.

Взрыв настиг нас, когда мы почти добрались до разрушенного ангара.

Впечатляющая вспышка и звуковая волна докатились до каркасного здания. Беглянки закричали, сжимаясь. Разбросав металлические внутренности, самолёт, который должен был увезти их на встречу участи, что хуже смерти, перестал существовать.

Я оглядел собравшиеся вокруг меня худенькие фигуры. Теперь они жались ко мне, всё-таки поверив моим словам. «Я здесь, чтобы освободить вас».

Оглядел и наконец задал вопрос, который пульсировал во мне с самого начала.

— Здесь есть Стальнова Олеся?

Женщины переглянулись, и как-то бессознательно расступились, открывая мне шатенку в рваной футболке. Причёска каре. Затравленный взгляд. Она смотрела на меня, вжимая голову в плечи.

Что-то оборвалось во мне, и дрогнувшей рукой я стащил с головы шлем. Он зазвенел по земле, наполняя пространство противным резким грохотом.

В её глазах зародилось смутное узнавание. Она вскинула перед собой узкую ладонь, словно пытаясь закрыться от морока. Но я уже приблизился к ней в один стремительный шаг.

Подхватил, прижал к себе и вместе с влагой на щеках ощутил, как тиски, до этого момента сжимавшие сердце, начинают исчезать.

— Ты пришёл…

Аэродром мы с Лесей покинули, только когда стало понятно, что по моему звонку приехали журналисты, а не бандиты. Стоило мне сообщить о новом инциденте, как меня начали забрасывать вопросами. «Кто я? Какую цель преследую? Отношусь ли к какой-либо организации?» Однако я вновь повторил адрес и «здесь освобождённые рабыни», после чего сломал симку. Предпоследнюю. Надо бы ещё докупить.

В моём Кармане нашлось немного одежды, которая была сильно велика для сестры, но всё же позволила снять с себя грязные тряпки. Обратно мы ехали так же на электричке, правда до станции мне пришлось нести Леську на руках. Обессилела бедная.

Под мерный стук колёс она положила голову мне на плечо и через некоторое время начала беззвучно плакать, сотрясаясь в спазмах.

Сестра вцепилась в мою руку. Сжала её так крепко, словно это была последняя вещь, держащая её на плаву. Отпустит и сразу уйдёт на дно.

Мне было безумно тяжело видеть её такой… Сломленной. Ментально искалеченной. Шрамы, которые оставили эти нелюди никогда полностью не заживут. Будут болеть и напоминать о себе. И я ничего не… Хотя нет. Мог.

Вести Лесю в таком состоянии в съёмную комнату было невозможно. Маргарита Викторовна при всём моём хорошем к ней отношении могла быть слишком назойливой. Пойдут вопросы и попытки исподволь выяснить, кого я привёл. А моей сестре сейчас требовался покой.

Поэтому с помощью телефона я нашёл гостиницу, из тех, что гораздо ближе к хостелу. Там не будут задавать вопросы и просить паспорта.

За стойкой сидел мужик с сальным взглядом, который удивился моему запросу на номер с двумя кроватями. Пытался намёками узнать не нужны ли мне презервативы, водка и кое-что для мужского здоровья. Однако, увидев, как заиграли желваки на моём лице, резко потерял интерес к беседе и уткнулся в планшет.

Уже в номере мы смогли немного выдохнуть. Леся почти час просидела в душе, явно пытаясь смыть грязь, которая засела гораздо глубже кожи.

— Ты изменился… — негромко произнесла она, бросая на меня отрывистые взгляды. — Куда делся мой долговязый и нескладный брат? Куда он делся? — её голос дёрнулся. — Куда ты пропал? Почему бросил нас? Почему бросил меня?!

В её взгляде сидело столько горечи и боли, что смотреть ей в глаза было настолько же невозможно, как в открытую взирать на Солнце.

Я заговорил и больше часа рассказывал ей про Ниаттис. Про свою жизнь. Про Седонию и друзей, которых я потерял. Про магию и войну, победы и поражения, отступления и засады, разрушенные города и страшные жертвы среди мирного населения.