Толкнув мужика, я вошёл внутрь, закрывая за собой дверь.

— Что вы себе позволяете?! — его голос сорвался, пустив петуха.

Не отвечая, я взял его за холку, как котёнка и поволок на кухню.

— Гоша, кто там? — голос жены звучал взволнованно.

Переживает за эту мразь.

Я не собирался бить его. Насилие — ключ к решению далеко не каждой проблемы. К некоторым, но не всем. Ульфрик как-то поставил передо мной одну из первых задач:

— Крестьянин убил охранника барона. Пытался достать самого хозяина, но не смог прорваться. Что с ним делать? В темницу? На рудники? Казнить?

— На рудники, — ответил я. — Так он хотя бы искупит часть вины своим трудом.

— Барон забрал у крестьян этой деревни большую часть зерна. Повысил налоги. Они голодали. Убийца потерял двоих детей, хотя работал усердно весь год. Отпустить? Помиловать? Дать снисхождение?

— Ну тогда помиловать. Он действовал в состоянии аффекта. Вряд ли получил бы справедливость по закону.

— С барона зерно требовал король. Армия нуждалась в фураже на грядущую войну. Соседний граф совершал набеги на земли барона. Убивал крестьян, угонял скот. Барон пытался откупиться и спасти своих подданных. Он уже заложил ростовщикам всё своё богатство.

— На рудники на меньший срок, чем положено? — предположил я.

— Барон был глуп и неумел. Он плохо руководил своим хозяйством. Проигрывал в карты большие суммы. Не следил за своим управляющим, который воровал из казны. Распустил большую часть стражи, которая должна была защищать его земли.

— Да ты издеваешься что ли?! — тогда не выдержал я. — Ты постоянно приводишь новые и новые факты! Как здесь вообще можно вынести какое-то решение? Тем более справедливое?! — заорал я.

— Именно. Это первый и главный урок, адепт. У каждого есть причины, чтобы совершать то, что он считает наиболее правильным. У каждого свои мотивы и разумное объяснение. Каждый — герой своей собственной истории. Однако, зло всё равно творится. Из благих побуждений или нет. Оно творится. Твоя задача уменьшить зло. Наказать, воспитать, не допустить повторения — это благие цели, достойные Арбитра, но прежде всего — уменьшить количество зла в этом мире.

Полутораметровый тиран вяло отбивался, пока я не посадил его на раздолбанный стул. Прикосновение покаяния. Моя рука, лежащая на загривке мужчины, засветилась мягким белоснежным пламенем, и я узнал всё.

«Григорий работает в офисе. Отчёты. Планы. Поставки. Закупки. Склады. В браке 12 лет. Очень хотел ребёнка. Денег на жизнь не хватает. Иногда пьёт. Жена работать не хочет. Его унижает — на тему денег, мужского здоровья, отсутствия перспектив, тесной квартиры. Он срывается и колотит её. Она знает, где уязвимое место в душе мужа и втыкает слова именно туда. Знает, что причиняет душевную боль и всё равно не может сдержать себя. Он любит её, но бьёт. Она любит его, но ранит словесно. Для хлопка нужны две ладони…»

Оправдывает ли это его? Нет. Оправдывает ли это её? Нет. Разлаженная неблагополучная семья, каких много. Оба, что характерно, до сих пор вместе из-за дочери. Два попавших в капкан зверя, которые вместо того, чтобы помочь, грызут друг друга. Если не изменить ситуацию, так и умрут вместе в ловушке. Как там?

«Если не достигну, главное, чтобы никто не достиг

В итоге свои сокровища заполучив,

Сидя на сундуке, умрём, проглотив ключи».

— Ангелина, можете пройти на кухню? — я постарался сказать это мягко и дружелюбно.

— А вы, собственно, кто? — с прищуром спросила женщина с крысиной мордочкой, закутанная в халат.

Она выступила из комнаты несмело. Бочком. Левый глаз уже начал заплывать синим.

— Семейный психолог. Меня Григорий попросил помочь вам разобраться в конфликте. Положите руку на мужа.

— Гоша, это что какая-то секта?! — взвизгнула она. — Ты кого привёл?! Чем тебя накачали?!

Ошалевший муж, после Покаяния с трудом понимал, где находится.

Я просто протянул ей ладонь и мягко улыбнулся.

— Вы хотите помочь мужу? Хотите помочь себе? Хотите, чтобы Ира больше не пряталась под кроватью?

Не знаю, что из этого подействовало, но дама всхлипнула и кивнула, сделала шаг навстречу. Положила руку на лицо мужа медленно и нежно. Я коснулся её, и мы образовали треугольник. Снова Прикосновение покаяния, но теперь вовне. Пусть они увидят то, что увидел я.

«Григорий терпит лицемерных коллег и злобного начальника. Хочет на новый год купить сапоги жене, о которых она так мечтает. Он видел картинку, сохранённую у неё на рабочем столе. Хочет накопить и записать дочь на курсы английского. В школе-то какой уровень? Пусть у неё жизнь будет лучше, чем у него. Ненавидит себя, когда не может сдержаться и поднимает руку на жену. Пьёт, чтобы заглушить вину и забыть звук, с которым его ладонь касается её лица. Чтобы забыть тот испуганный взгляд дочери.

Ангелина хочет помочь мужу. Найти хоть какую-то работу, но поясница хронически болит. Почти каждый день ломит, словно прут вкручивают. Денег лишних на лекарства и врачей нет. Она это знает. Зачем волновать его лишний раз? На работе и так задёргали совсем. Хочет приготовить мужу на день рождения любимое блюдо — рыбу. Слишком редко они могут себе его позволить. И дочке бы пальто новое. Пытается накопить, иногда сидя с детьми соседки. Ненавидит себя, когда злые слова рвутся изо рта. Ничего не может с собой поделать. Когда боль накрывает, себя не осознает».

Ненавидит. Ненавидит. Ненавидит.

Они увидели друг друга, словно впервые. Такими, какие они есть на самом деле. Со всеми изъянами и достоинствами. Со всеми мотивами, страхами и желаниями. Говорят, генаси, такие как крошка Риши — одна из моих покойных спутников в Ниаттиисе — всю жизнь именно так чувствуют своих сородичей. Знают их, как самих себя.

Я соединил на миг разум двух человек и, надеюсь, этого хватит. Ах да, осталось ещё кое-что. Пока Ангелина, пошатываясь, пыталась осознать, всё, что узнала, я коснулся её поясницы, проговаривая слова Исцеления.

Мои возможности на Земле увеличились многократно. Быть может, даже Седонию смог бы откачать, но я прогнал эту мысль прочь. Не время. Золотистая вспышка, и заклинание зарылось вглубь её тела. У женщины даже поза изменилась. Перестала крениться на один бок.

Пока одуревшие супруги смотрели друг на друга, я ретировался из их квартиры.

Надеюсь, я уменьшил количество зла.

Я спал и видел своих мёртвых друзей.

Воспоминания, подобно нестерпимой мигрени, пульсировали болью в моей голове.

Седония, смотрящая на меня сквозь опущенные ресницы. Её журчащий голос, нежность и тепло. Её голова, лежащая на моём плече. Жар её податливых губ. Её тело, гниющее у меня на глазах.

Аларик хлопает себя по ляжкам, глядя, как я впервые держу в руках лук и безуспешно пытаюсь поразить мишень. Мой первый соперник и первый друг. Он же, лежащий на каменном полу почерневшим спёкшимся костяком.

Кадми́́р, этот русоволосый дворф, смеющийся и хлопающий меня по спине, стуча о стол большой кружкой эля. Он исчезает за поворотом извилистой тропы, чтобы прикрыть наш отход, когда отряд попал в засаду в хребтах возле Алмазной Кручи. Больше я его не видел.

Идакалис, седой маг, ставший моим первым учителем, раскуривает трубку. Морщины вокруг его улыбающихся глаз образовывают сетку. Он телепортировал наш отряд прочь, когда Владыка напал на Парящий город Миальфа́н. Его обломки усеяли равнину на много километров вокруг. Победа над стариком далась Драэгамату большой ценой.

Ри́ши, невысокая гена́си, переливающаяся бирюзовым цветом, как морской прибой. Она всегда упрямо верила в человеческую доброту. Её оптимизм и упорство придавали мне сил, когда тяготы бесконечных странствий и сражений становились невыносимыми.

За три дня до атаки на твердыню Владыки демонов её похитили прямо из лагеря нашей армии. Драэгамат знал, что грядёт час решающей битвы и хотел выведать наши планы. Вот только крошка Риши так ничего ему и не рассказала. Владыка распял её на наших глазах на стенах своей крепости. Посчитал, что это сломит наш боевой дух.