Я спешно вывалил из Кармана обвязку, дрона и специальный прочнейший трос. Несколько секунд, чтобы влезть во что-то похожее на снаряжение альпиниста.

Подсоединить обвязку тросом к дрону и...

Устройство в виде чёрной сферы с двумя парами лопастей рвануло ввысь, постепенно разматывая шнур. А пара сигнальных гранат окутала меня облаком яркого дыма. Никифор говорил, что пеленгация пойдёт по дрону, но пусть лучше будет дополнительный приметный маяк. Заодно и меня скроет от внимательных глаз.

Железяка должна достигнуть высоты около ста пятидесяти метров и удерживать её до подлёта помощи. Кстати, о ней.

Вновь вытащив радиостанцию, я подал голос:

— База, приём. Занял точку два. Дрон выведен. Через сколько будет кавалерия?

— Васнецов, пташка в воздухе. Прибудет через... четыре минуты. Держись.

Шумел второй лифт — похоже, стрельба по пульту управления нихрена не помогла — снизу явно приближался отряд ТЕКа. Однако теперь я уже не мог отойти, будучи прицепленным к далёкому дрону. Поэтому оставалось только перезарядить свой барабанный гранатомёт и выпустить последний залп в сторону решётчатой створки. Бойцы будут явно в противогазах, поэтому слезоточивый газ им никак не помешает, но хоть видимость ухудшит.

Радиостанция отправилась обратно в Карман.

Казалось, что время остановилось. А ещё в голову начали закрадываться нехорошие мысли. Меня могли кинуть на съедение волкам. Кто гарантирует, что наш «крот» не имел доступа к подготовке этой операции. Случайное вмешательство, и эвакуация просто опоздала. Сумасшедшего Стальнова расстреляли ракетами? Да? Какая жалость.

Внутренним зрением я видел изумрудные фигуры, с каждой секундой приближающиеся к крыше. Полтора десятка, и, судя по положению рук, несколько сжимают гранатомёты и пулемёты.

На замену вертолёту с простреленным прожектором пришло сразу два новых. Причём, один был всё той же гражданской модели, пусть и в расцветке полиции, с парой снайперов в открытой двери. Зато второй — явно военный, с курсовыми[1] пулемётами, а также парой пулемётов, торчащих из специальных отверстий на боку.

Вечер однозначно перестаёт быть томным.

По мне застучали первые пули со стороны лифта. Дым до сих пор скрывал мою фигуру, но военный вертолёт точно имел тепловизоры, да и ветер постепенно сдувал маскирующее облако. С некой основательностью зашелестели патронные ленты, и свинцовый дождь ударил с правого бока вертолёта в подставленный щит. Отдача на Бастион пришлась сильнейшая, и мне пришлось напрячься, иначе не удержал бы его в руках. Даже плечом навалился, чтобы добавить свой вес.

Грохот выстрелов вкупе с работающими винтами вертолётов делал звуковую идентификацию абсолютно невозможной. Сколько времени прошло? Две минуты? Три?

На крышу высыпали упакованные бойцы ТЕКа. В ход пошли гранатомёты. Первый взрыв раздался в нескольких метрах от щита и его я почти не почувствовал. Ещё один. Ещё. Затем один из снарядов упал где-то сзади, и взрывная волна заставила меня покачнуться. В пояснице и позвоночнике волной отдавалась тупая боль. Доспехи защищали моё тело, но не могли полностью исключить запреградное действие.

Твою же мать!

Вертолёт повернулся ко мне кабиной и включил спаренную установку. В щит будто тараном двинули. В предплечье что-то хрустнуло. И я зарычал, налегая на Бастион всем телом, чтобы хоть как-то противостоять убийственной мощи.

Мана к этому моменту уже восстановилась почти вся, поэтому не жалея её, я разрядил Вспышку. Сильнейший белоснежный импульс ударил по глазам всех, кто собрался на крыше и тех, кто сидел в вертолётах. Мелкая вертушка в страхе отпрянула прочь. Военная же дёрнулась, дав очередь так близко, что едва не задела своих же. Те прижались с криками к земле, растирая глаза и срывая приборы ночного видения.

Понятно. Меня бросили. Надо прорываться к лифту. Добраться до машины и...

Земля с хлопком ушла из-под ног. Одномоментный импульс был такой силы, что захрустели все суставы там, где кираса впилась в тело. Меня будто великан сгрёб и швырнул в небо.

Миг, и небоскрёб остался позади. Ещё один, и высотка съёжилась в размерах, а меня утаскивало ввысь.

Прямо над головой натянутый до отказа трос уходил к далёкому военно-транспортному самолёту. Его очертания я с трудом различал в ночной облачной завесе.

Как и говорил Никифор, этот способ оказался не самым приятным. В тот раз у нас состоялся разговор следующего содержания:

— Не так давно один из наших умников разработал концепцию воздушной эвакуации, взяв за основу американскую. Слышал что-нибудь про Фултоновскую систему подхвата наземных целей с воздуха?

— Нет.

— Объясню в двух словах. Эвакуируемый надевает специальную обвязку, которая соединена шнуром с мини-аэростатом. Тот выпускается в небо, где его цепляет самолёт, оборудованный особым устройством на носу по типу вилки или крюка. Собственно, у наших западных «друзей» сокращённо эта система так и называется «Небесный крюк».

— Дай угадаю, а дальше тебя вздёргивают на скорости триста километров в час, попутно ломая все кости?

— Веришь или нет, но у них за всё время использования, был всего один летальный случай.

— О котором вы знаете.

Фадеев поджал губы.

— О котором мы знаем, — со вздохом согласился он. — В общем, наш умник модернизировал систему, заменив аэростат мощным дроном. Выходит не настолько заметно и менее уязвимо. Самолёт пеленгует этот квадрокоптер и подхватывает пассажира с земли, после чего дрон самоуничтожается.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — хмуро закончил я.

— Поэтому этот план и резервный, — пожал плечами Никифор.

— И сколько живых испытаний выдержала эта система?

— Ты будешь первым.

— Чудесно.

Сейчас мне оставалось только порадоваться, что система вообще сработала. Что самолёт смог успешно найти дрона и не промахнулся мимо натянутого троса. А тот постепенно накручивался на лебёдку, неспешно подтягивая меня к раскрытому грузовому трапу.

Что-то еле слышно затрещало, и с рвущимся звуком меня перекосило в воздухе. Материал обвязки явно посекло осколками гранат. Выругавшись, я с трудом извернулся и вцепился рукой в карабин у себя на спине. Один из ремней на плече... лопнул.

Далеко под ногами мелькал пригород Будапешта. Просёлочные дороги, леса и спящие деревушки. Где-то там в вышине мчал самолёт, чей экипаж знать не знал о том, что их ценный груз вот-вот размажется тонким слоем от Венгрии до Польши.

Подтянуться по тросу невозможно. Несмотря на всю мою силу, мне не хватит сцепления с поверхностью — металлическая перчатка будет скользить по шнуру. Оставалось только держаться мёртвой хваткой за карабин и надеяться, что лебёдка подтянет меня раньше, чем кончатся силы.

Грузовой трап постепенно приближался, я уже видел фигурку какого-то бойца, стоящего в его распахнутом зёве. А потом сбоку от нас из ночной тьмы с гудением вынырнули два юрких истребителя. Возможно, они связались по радио с пилотом самолёта. Сложно судить, не слыша беседу.

Факт заключался в том, что они внезапно подались назад.

А потом левый выпустил небольшую ракету.

[1] Курсовой пулемёт — это пулемёт который устанавливается в отделении управления боевой машины в зафиксированном состоянии (не меняет своё положение ни в горизонтальной ни в вертикальной плоскостях), которое позволяет ему стрелять исключительно по курсу движения (направлению движения).

Меньше чем за секунду ракета ударила по нашим двигателям.

Оглушительный грохот. Искорёженный полыхающий металл, оставляющий за собой столб чёрного дыма. Грузовой самолёт ощутимо просел, кренясь на один бок.

У нас отказал один из двигателей.

Человек в грузовом отсеке едва не вывалился наружу от спонтанной тряски, благо, что страховочный трос удержал его внутри. Зато второй ремень у меня на плече издал треск, постепенно расползаясь на части.