Он улыбнулся и сказал:

— Мои водительские права утверждают, что голубые.

— Как и права Натэниэла, но ведь на самом деле они не голубые, — парировала я, улыбаясь в ответ.

— Мне нравится, что ты так много думаешь о моих глазах.

Я не стала объяснять ему, что частично это происходит потому, что не только его глаза меня озадачивали. Покрепче обняв его за талию, я прижалась плотнее. Настолько сильно, что почувствовала, как он счастлив быть здесь, а значит, мне нужно поцеловать его и отпустить, пока он не дошел до той стадии, когда ходьба причиняет неудобства.

Я немного отстранилась, и у нас появилось пространство, чтобы я могла встать на цыпочки, а он — наклониться. Он обнял мое лицо ладонью, а другой рукой придерживал меня за спину, в то время как я поднялась навстречу его губам. Поцелуй вышел мягким, однако губами мы двигали больше, чем это принято при нежном поцелуе, а кончики наших языков будто бы оставляли обещание на будущее. Мое тело отреагировало на это, так что к тому моменту, когда он отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза, у меня сбилось дыхание. Если бы я была мужчиной, Деверо был бы не единственным, кому нужно кое-что поправить перед уходом.

— Ого, — едва слышно выдохнула я.

Его улыбка, глаза, все его лицо засияли от счастья. Ему нравилось, что я так на него реагирую. Одна часть меня была счастлива, а другая — сконфужена. Я думала, что знаю, сколько людей в моей жизни — скольких из них я хочу в своей жизни, и сколько из них были для периодических забав и кормления, и когда один из них выкидывает нечто подобное, мне хочется чего-то посерьезнее. Проклятье.

Натэниэл взял его за руку и потянул на себя.

— У нас еще будет время для поцелуев. Я хочу увидеть Ирландию.

Дев рассмеялся и дал ему увести себя. Я заметила, как детектив Шеридан наблюдала за нами, и знала, что больше не будет недоразумений по поводу ее влечения к этому высокому блондину. Хорошо.

Ко мне подошла Фортуна, улыбаясь и качая головой:

— Мне этого не понять, так что давай просто пожмем друг другу руки. — Она не шутила, все же подошла за поцелуем. Она была в числе женщин нашей жизни и нашей постели, так что… я закатила глаза, но потянулась за поцелуем. Мне пришлось встать на цыпочки, как и с Девом, но по сравнению с предыдущим наш с ней поцелуй вышел легким и несерьезным. Сердце Фортуны принадлежало Эхо, которую она оставляла на мое попечение, пока впервые ехала осматривать Дублин и охранять остальных. Но она подошла за прощальным поцелуем, а значит, подтверждение наших отношений для нее что-то да значило. Иногда дело не в романтике, а в чувстве принадлежности — уверенности в том, что кому-то есть до тебя дело настолько, что он готов поцеловать тебя на публике и тем самым объявить: «мое». Или, как минимум, «я подумываю это присвоить». Подтверждение было важно для Фортуны и для Дева… Деверо. Разве не странно что он больше нравился мне под таким именем? Имя «Дев» казалось мне каким-то незавершенным, как сокращение от чего-то, и, поскольку это было сокращением от «Девила» («devil» означает дьявол — прим. редактора), которое я никогда не стану выкрикивать в момент страсти, «Деверо» мне нравилось больше. Может, Шекспир ошибался, и роза под другим именем была бы не такой сладкой? («Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет» — фрагмент из «Ромео и Джульетты» — прим. редактора)

Мне было грустно наблюдать за тем, как Дев с Натэниэлом уходят без меня. Было бы здорово вместе шататься по улочкам, держась за руки, и просто побыть романтичной туристкой. Но меня ждала работа, поэтому я присоединилась к Эдуарду в том кабинете, где мы изучали улики. Никки помог мне разместить светонепроницаемые сумки с Эхо и Дамианом по бокам от моего стула, а потом вышел в коридор к Домино, Каазиму и Джейку, как примерный телохранитель. Сократ с Итаном остались в штаб-квартире вместе с Магдой. Сократ решил, что неплохо было бы показать людям Нолана скорость обычного ликантропа. Они с Итаном были хороши, но медленнее Магды, потому что они не были в Арлекине, ну, и не спали со мной и Жан-Клодом. Хотя они бы опустили эту часть и просто сказали, что годы и практика сделали ее быстрее.

Фланнери вышел в коридор вместе с моими охранниками — он остался в качестве компаньона и подкрепления, а может, даже присматривал за своим боссом. На этот раз Нолан решил присоединиться к нам в кабинете. Кто бы за ним не стоял, это кто-то изо всех сил старался, чтобы Нолан был вовлечен в процесс. Пирсону и Шеридан это не понравилось, но они отнеслись к этому, как профессионалы, которыми и были. Такое бывает, когда начальство пропихивает других людей в твое расследование.

Мы склонились над стремными фотками, разбросанными по столу, на доске висела актуальная карта Дублина, а люди приносили нам бумаги, потому что у меня не было ни айпада, ни компьютера, чтобы изучать информацию с экрана. Мой айфон был хорош во многом, но для чтения подробных отчетов криминалистов не очень подходил.

Я глянула на первую жертву с разорванным горлом и подумала: как же я не хочу быть здесь. Мне хотелось быть там, вместе с Натэниэлом, Девом и Фортуной, и даже с Донни и Гриффином. Они оба казались приятными людьми и, вероятно, могли бы стать прекрасными гидами. Я пообещала себе, что возьму несколько дней отпуска для себя и своих людей прежде, чем мы отчалим домой. Так, блядь, и сделаю, но сначала нам нужно раскрыть преступление.

Почему впервые за всю историю Дублина в нем расплодились вампиры? Почему в черте города начала увядать магия фейри? Почему прежний мастер Дамиана не приструнила новых вампиров, не уничтожила их? Неужели она действительно потеряла столько власти, и утратила ли она ее потому, что мы уничтожили Матерь Всей Тьмы? Как нам найти вампира, заварившего эту кашу, если это не Миледи? Как найти кровососа, который, по ходу, наслаждается тем, что вырывает людям глотки? Как уберечь другие семьи Дублина, чтобы они не присоединились к семье Брэди в качестве новообращенной нежити? Было так много вопросов, и нам нужны были на них ответы — именно по этой причине я не отправилась играть в туристку. Вот раскроем дело, переловим всех плохих мальчиков и девочек, спасем Ирландию от первой в ее истории вампирской чумы, тогда я и стану туристкой, а до тех пор я должна заниматься только работой, потому что если я ее не сделаю, погибнет еще больше людей.

Странно ли это, что я думаю о семье Брэди, как об умерших, хотя они стали вампирами? Я любила Жан-Клода, была помолвлена с ним, но, глядя на новообращенных вампиров в детской, все еще думала о них, как о мертвых, убитых, а не как о нежити или живых. Даже если жертвы убийств на закате восстанут из мертвых, это не всегда отменяет тот факт, что у них отняли жизнь. В Соединенных Штатах обращение в вампира против воли по-прежнему расценивалось, как убийство. Интересно посмотреть, как с этим справляются ирландские законы.

Необходимо время, чтобы привыкнуть к мысли, что жертва способна давать показания по поводу собственного убийства. Именно ирландским судьям и политикам решать, считать ли обращение против воли убийством. Все, что я знала, это что дома у нас с Эдуардом уже были бы на руках ордера на казнь всех вампирских задниц, которые были в этом замешаны, и, глядя на следы от клыков, вырванные глотки, разорванные на части тела, я знала, что такой расклад меня полностью устраивал.

Несколько часов спустя карта города была покрыта отметками с важными локациями и местами преступлений. Шеридан осталась, чтобы помочь нам все промаркировать цветами, хотя я думала, что у них уже была карта с отметками. Я действительно спросила об этом:

— Разве мы не дублируем все то, что вы проделали в отделе убийств?

— Мы его так не называем, — сказала она.

— Прошу прощения, но как бы вы ее не называли, вы ведь уже проделывали это?

— Они хотят посмотреть, может, ты найдешь что-то, что они упустили, — пояснил Эдуард. — Если они дадут тебе свою карту, ты сконцентрируешься на том, что они считают важным.