— Хотя бы положи на нее руку или ладонь, Дамиан.

— Я думал, ты можешь не хотеть, чтобы я ее касался, мой король.

— Если бы я не хотел, чтобы ты ее касался, я бы не настаивал, чтобы ты спал сегодня с нами.

— Думаю, да, — и Дамиан дотронулся до моей лежащей на его груди руки.

— Тебе придется подвинуть эту руку, — подал голос Натэниэл.

— Зачем? — спросил Дамиан.

— Дело в том, что ты прижал одеяла, и я не могу придвинуться ближе и коснуться Аниты, не вылезая из-под них. А я предпочитаю спать укрытым.

Дамиан вздохнул, но перевернулся на живот, одну руку подложив под себя, а вторую — на меня, но коснулся голой кожи Жан-Клода и отдернулся.

— Когда ты впервые пришел сюда, я дал слово чести, что никогда не посягну на тебя. Я никогда не давал повода сомневаться в своем слове.

— Ты человек слова, Жан-Клод.

— Тогда положи свою руку на ma petite коснешься ты меня или нет, но не шарахайся от каждого неумышленного прикосновения ко мне или никто из нас сегодня не уснет.

— Мне все еще некомфортно, — подал голос Натэниэл.

— Тогда устраивайся удобнее, наш котенок.

Натэниэл скользнул рукой по спине Дамиана, пока не дотянулся до меня и почти до Жан-Клода, если чуть вытянуть руку.

— Дамиан, прижмись ближе к Аните, тогда мы все сможем обняться.

Дамиан вдохнул, будто собираясь спорить, но в конце концов принял предложение. Он ничего не сказал, но его рука легла на меня и через Жан-Клода, а затем Дамиан прижался ко мне, прижимая руку Жан-Клода между нами. Натэниэл плотнее прижался к Дамиану с другой стороны, перекинул ногу через ноги другого мужчины, что тесно прижало его тело к руке Жан-Клода и боку Дамиана. Натэниэл протянул руку через спину Дамиана и в конце концов ему пришлось плечом лечь на спину другого мужчины, потому что только так он мог дотянуться не только до меня, но и до Жан-Клода, чтобы обхватить рукой бок другого вампира и держать его тоже. Жан-Клод протянул свою руку и положил на спину Дамиана и бок Натэниэла. Теперь Дамиан мог прижаться ближе ко мне. Он чуть больше повернулся на бок, так что его рука и часть бедра оперлись на меня, что означало, что Натэниэл почти слишком сильно навалился на него, но на этот раз он не протестовал. Было не идеально, что он на животе, а я на боку, но как только я скользнула рукой по его спине, немного напряжения у меня поубавилось. Я могла гладить Дамиана по спине в то же время, как ласкала бок Натэниэла, настолько мы были переплетены. Всегда было хорошо, когда к спине прижимался Жан-Клод, но очень драгоценным ощущалось и то, как кожа Дамиана и Натэниэла касалась моей, в этом не было любви, была нужда, как будто я нуждалась касаться их обоих на протяжении уже очень долгого время.

Было ли это тем, что чувствовал Жан-Клод, когда спал со мной и Ричардом? Если да, то в последнее время ему этого не хватает. Спрошу Жан-Клода позже, а прямо сейчас мне внезапно просто захотелось спать.

Я услышала, как Дамиан выдохнул с долгим, почти удовлетворенным вздохом. Я уткнулась лицом в его красные волосы и поняла, что у корней они все еще влажные после душа и пахнут травами. Я продолжала гладить его спину и тем же жестом играла пальцами по боку Натэниэла. Жан-Клод держал нас всех, и где-то в тепле кожи, шелковых простыней и чистых влажных волос мы все уснули. Мы не думали о ночных кошмарах, но все было нормально, потому что кошмары подумали о нас.

Я стояла на узкой мощеной улочке. Я бы даже сказала, в переулке, если бы не припаркованные здесь машины. Уже стемнело, но уличное освещение рассеивало мрак, свет был мягким, электрическим, приятным, моросящий дождь создавал вокруг фонарей ореолы, словно ангелов обезглавили, а их головы надели на столбы как предупреждение.

Даже во сне я подумала, Какая странная мысль, — и это дало мне понять, что я сплю. Что-то лежало в тени у дальней стены, затерянное в луже черноты, о которой позабыли все фонари, будто бы свет боялся этого чего-то или не хотел, чтобы кто-то это увидел. Я пошла вперед, почему-то я должна была это сделать, и по мере приближения к этой плотной тени моя рука стала слишком большой, слишком бледной, слишком мужской. То она была моей, а то — нет, как будто два телеканала не могли поделить волну и переключались с одной передачи на другую до тех пор, пока два изображения не сольются и ты уже не разбираешь, что именно смотришь. Я/он подошли достаточно близко к груде теней, это была какая-то куча, сваленная у стены. Рядом с ней — лужа темной воды, это было первой мыслью, но как только жидкость поползла вокруг нашей обуви — моих кроссовок и его элегантных туфель — мы поняли, что это не вода. Мы стояли в растущей луже крови, а тень поднялась, как будто кто-то магией сдернул покрывало, и…

Тело лежало, свалившись на бок, одна рука была плотно прижата к боку, как будто оно пыталось удержать то, что вывалилось из его живота. Что-то вспороло его живот — ее, вспороло ее живот, ведь глянув на лицо, мы увидели, что это женщина. Она выглядела молодой, возможно даже хорошенькой, хотя сейчас было сложно сказать. Капли дождя сверкали на ее коже, будто бы кто-то специально ее обрызгал. Голова ее начала скользить, словно она собиралась покачать ею, но это просто ее мертвые мускулы отказывались держать голову на месте. Ее горло тоже было разорвано, как и живот, так что мягкий свет сверкал на ее позвонках среди красного мяса. Мне показалось, что я вижу следы зубов на ее плоти, но я не могла удостовериться, потому что в ночи послышались сирены, но звучали они неправильно. Мужчина в моей голове повернулся, чтобы бежать, и труп схватил его/меня за лодыжку.

Я резко села в кровати, просыпаясь, мое дыхание было неровным от паНикки. Вот только я проснулась дважды — нет, трижды — и сидела рядом с собой, пока мы все боролись, чтобы не закричать.

— Дамиан, Натэниэл, это Анита, — справившись с голосом, прошептала я.

— О Боже, вы видели, да? Вы видели тело, — проговорил Дамиан.

— Да.

Ощущалось, что кровать пропитана потом, будто мы провели в кошмаре слишком долго.

— Этот сон не похож ни на один, который я когда-либо видел, — сказал Натэниэл и придвинулся, так что теперь мы держались за руки через Дамиана.

Жан-Клод включил ночник, стоя у кровати, и в тот миг, когда он это сделал, я ахнула, потому что на постели был не пот, а кровь. Дамиан и Натэниэл были покрыты ею. Дамиан вытянул перед собой руки и заорал. Безо всякого стука, с оружием наголо в двери ввалились телохранители. Оба — высокие, в хорошей физической форме, как и большинство охранников. Они целились в Дамиана, потому что не могли же они стрелять в своего короля, или его королеву, или одного из их главных любовников.

— Нет, не троньте его! — крикнула я.

— Я думаю, Дамиан сам и пострадал, — добавил Жан-Клод.

Моя синяя пижама стала пурпурной от крови; половина лица и верхняя часть тела Натэниэла были перепачканы красным, а шорты прямо-таки почернели, бледная же кожа Дамиана была в каплях крови, как после какого-то жуткого убийства. Его красные пижамные штаны стали черными от талии до лодыжек, и от такого количества крови ткань плотно облепила его ноги.

— Что я наделал? — спросил он, держа руки на весу.

— Ничего, mon ami, это ты истекал кровью, а не ma petite или Натэниэл.

— Но кто его ранил? — удивилась я.

— Никто. Думаю, это пот.

Охранники, один брюнет и другой, с более светлыми каштановыми волосами, направили стволы в пол, но не ушли. Я даже не могла их упрекнуть. Кровать выглядела как место преступления серийного убийцы, за исключением того, что все были живы. Дамиан стал осматривать себя на предмет ран. Мы с Натэниэлом помогли, ощупав его спину и все те места, куда он не мог дотянуться, но когда мы вытерли кровь, вся кожа оказалась целой.

— Я проснулся от того, что ma petite в темноте борется с чем-то из сна, но когда начал ее будить, понял, что это снится вам всем троим. У Дамиана выступил пот, и хотя у нас он несколько окрашен, это было… — он указал на испорченную кровать. — Такого я еще не видел.