— Что со мной происходит? — почти прокричал Дамиан, но на его окровавленном лице была мольба.

— Я не знаю, — ответил Жан-Клод, и я почувствовала быстрый проблеск его беспокойства, прежде чем он загнал его вглубь и отгородил меня от своих эмоций, но это нормально, потому что я достаточно ощущала от Дамиана. Мы с Натэниэлом изо всех сил старались отделить его ужас от нашей тревоги. Я не была напугана, пока что не была. Я приберегаю возможность бояться на тот случай, когда появится что-то реальное, то, с чем можно бороться. Ну, или так я себе говорила, стараясь успокоить сердце, которое хотело выскочить из груди. Боже, Дамиан был так сильно напуган.

Натэниэл посмотрел на меня с другой стороны от нашего третьего вампира, и он был настолько же спокоен, как и я. Мы оба преодолевали свои страхи. То есть, нет, мы оба преодолевали страх Дамиана.

— Во-первых, вы трое должны отмыться. Я уберу постель и посмотрю, что можно с этим сделать.

— Как случилось, что ты не окровавлен? — спросил охранник-брюнет.

— Потому что я заметил, что это началось, и убрался подальше.

— Отчего же ты нас не разбудил? — осведомилась я.

— Я решил, что важно узнать, чем все закончится.

— Огромное спасибо, — съязвила я, начав пробираться через кровавые простыни к краю кровати. Натэниэл присоединился ко мне.

— Ma petite, ты кое-что забыла.

Я остановилась и посмотрела, что он имеет в виду.

Дамиан все еще разглядывал себя, словно находясь во власти нового кошмара, но такого, от которого он не мог проснуться. Я хотела ему помочь, однако если я ощущаю его страх отсюда, то прикосновение к нему сделает еще хуже.

— Если я дотронусь до него, то не уверена, что его страх не поглотит меня, — сказала я вслух.

— Попробуй. Просто попробуй, ma petite.

Я с трудом сглотнула, и ну очень сильно не хотела этого делать, но Жан-Клод был прав: я должна попытаться. Я вернулась к Дамиану и потянулась к нему. Он отшатнулся.

— Нет, не надо. Я нечист. Неужели ты не видишь, что со мной что-то не так?

— Ты не нечист, Дамиан, — Натэниэл вернулся со мной.

— Мы не вампиры. Мы ничего не подхватим, — сказала я, медленно приближаясь, как к пугливому зверю.

— Анита…

— Позволь мне попробовать, Дамиан.

— Позволь нам обоим попробовать, — поправил Натэниэл.

Его глаза казались такими зелеными в маске крови, как на жуткой рождественской открытке, но он сидел неподвижно и дал мне дотронуться до своей руки. В этот момент мой пульс замедлился, как и его. Похоже, прикосновение успокоило нас обоих. Натэниэл коснулся его другой руки, и круг словно замкнулся. Мы объединились, и возникло чувство такой завершенности, такого умиротворения, которое казалось невозможным, пока мы сидели на окровавленных простынях.

Я обернулась через плечо на Жан-Клода:

— Как ты узнал, что так произойдет?

— Я не знал наверняка, но раньше Дамиан был твоим центром спокойствия в водовороте эмоций. Я подумал, что это может работать в обе стороны.

Дамиан взял мою руку, остатки страха отхлынули, как отливная волна, заставляющая море отступить, обнажая берег.

— Спасибо. Спасибо вам обоим, — с облегчением моргнул он, посмотрев на меня.

— Что теперь? — спросила я Жан-Клода.

— Теперь вам нужно в душ. Для таких случаев ванна, которая здесь, не годится.

— Я имела в виду, после душа.

— Возвращайтесь, и если кровать будет пригодна для сна, мы попробуем поспать. Если нет, то на остаток дня воспользуемся одной из гостевых комнат.

— Я не хочу больше спать, — запротестовал Дамиан. — Ты видел кошмар, который я разделил с Анитой и Натэниэлом?

— Нет, — покачал головой Жан-Клод.

— Тогда ты не поймешь.

— Я могу видеть последствия сна, Дамиан. Я понимаю, что он был достаточно ужасным, чтобы ты начал потеть кровью.

Я потянула Дамиана за руку к краю кровати. Натэниэл помог мне.

— Давайте отмоемся, а потом поговорим о том, что дальше, — предложила я.

Жан-Клод сфотографировал нас на телефон, прежде чем мы ушли в душ.

— Если мы найдем врача для консультации, нам нужно будет показать ему эти снимки, — объяснил он, хотя было ощущение, что это скорее улики с места преступления.

Жан-Клод послал с нами охранников, которые были в комнате.

— Их нельзя оставлять одних, — приказал он.

— Что это значит? — спросила я, стоя и держа Дамиана за руку.

— Это значит, что мы не знаем, что происходит, ma petite, и с моей стороны будет крайней беспечностью отправлять вас наедине с Дамианом без чьего-либо присмотра.

— Ты думаешь, что я опасен для Аниты?

— Ты оголодал?

— Нет, я не голоден.

— После такой кровопотери должен бы быть, mon ami.

Дамиан кивнул:

— Я научился контролировать все свои потребности века назад, Жан-Клод. Та-Что-Меня-Создала использовала каждое желание и каждую нужду против нас. Было лучше не чувствовать ничего, не хотеть ничего, чем дать ей такой козырь.

— Я знал очень мало вампиров, которые могли контролировать свою жажду крови до такой степени.

— Она отказывала нам в крови до тех пор, пока мы не сходили с ума от нужды в ней. Ей нравилось спускать измученных голодом вампиров на пленников. Это было… — Дамиан покачал головой. — Я был и свидетелем таких пиршеств, и участником. Я думал, что контролирую ту часть себя, до тех пор, как несколько лет назад напал на тех людей.

Я погладила его руку:

— Это моя вина. Я не знала, что я твой мастер, а если и знала, то не понимала, что это значит.

— То, что твоя сила отсеклась от меня, свело меня с ума, да, но не твоя мощь, не твои зубы растерзали ту несчастную пару.

— Я думал, ты не помнишь, что сделал, mon ami, — удивился Жан-Клод.

— Не помню, но я верю вам, когда вы говорите, что я это сделал, — он поднял наши сплетенные руки и покачал ими. — Держась за руку Аниты, я могу себя контролировать и не быть чудовищем, в которое меня могла превратить Та-Что-Меня-Создала, — он поднял другую руку, которую все еще сжимал Натэниэл. — А держась за них обоих, я могу больше, чем раньше.

— Если бы я действительно верил, что ты опасен, я бы не позволил им уйти с тобой, но я бы предпочел, чтобы они присмотрели за вами, чтобы рядом была помощь на случай, если произойдет еще что-нибудь необычное, вот и все.

Я не была уверена, что верю этому, но приняла за чистую монету. Хотя спросила:

— Погоди. Не оставлять нас без их присмотра означает, что они будут смотреть, как мы моемся в душе, или они все-таки могут постоять за дверью?

— Мы не даем кровь или что-то такое. Мы просто делаем свою работу, — сказал охранник со светло-каштановыми волосами.

— Я не предлагал вас в качестве еды, — сказал Жан-Клод.

— Если они могут постоять за дверью, то нет проблем, — напомнила я о своем вопросе.

— Я бы предпочел зрительный контакт, — ответил Жан-Клод.

— Они могут стоять вне душевых. С нами все будет в порядке, — уверила я, и мы повели Дамиана к двери, где один охранник открыл нам, а второй проследовал за нами. Сейчас я достаточно успокоилась и не была счастлива от того, что Жан-Клод послал случайных незнакомцев смотреть, как я принимаю душ. Да, они были оборотнями, что означало, что нагота не много для них значит, но я-то оборотнем не была и не хотела, чтобы двое новых охранников, которых я не знаю, пялились на нас в душе. Я больше не буду спорить с Жан-Клодом, но как только мы уберемся с его глаз, я поспорю с охранниками, которых он с нами послал. У меня было гораздо больше шансов выиграть спор с ними, чем с Жан-Клодом.

Пока мы шли к душевым, я решила узнать имена охранников. Брюнета звали Барри, Барри Брюнетка, а светло-каштановый оказался Харрисом. Я не совсем поняла, имя это или фамилия, но не стала уточнять. Как и все новые охранники, они казались унифицированными, как будто молодых парней, предпочтительно белых, нанимали по росту и телосложению, а не только по тем критериям, по которым нанимал людей Рафаэль. В попытке как можно сильнее разнообразить верживотных в нашей личной страже мы позволили не только крысолюдам, но и другим группам попробовать кандидатов на службу в охране; до сих пор еще никто не оказался лучше, чем крысы Рафаэля, некоторые из вергиен и Арлекин. Они были персональной стражей древней королевы вампиров, а значит — лучшими из лучших, но у них были сотни, а то и тысячи лет практики за плечами. С этим тяжело соревноваться, когда тебе нет и тридцати, как большинству из новых охранников. Даже с этой оговоркой Барри и Харрис пока что не внушали мне такого же доверия, как некоторые из наших постоянных охранников.