— Я признаюсь, если никто из вас не собирается, — вздохнул Натэниэл.

— В чем? — спросила я.

— Я скучаю о том, как Ашер доминировал надо мной в подземелье. Я даже скучаю о сексе с ним.

— Если бы я не скучал по сексу с mon chardonneret, моим щеглом, я бы покончил с ним века назад.

— Ладно, ладно. Я скучаю о нем в спальне и подземелье.

— О чем мы скучаем, так это о том, что не можем найти никого больше, кто мог бы быть таким же верхним, как он, — сказал Натэниэл.

Поскольку я все еще работала над своими заморочками на тему связывания и подчинения, бывшими неотъемлемой частью моей сексуальной жизни, я не была уверена, что еще могу к этому добавить.

— Единственная, кого я когда-либо знал из настолько же талантливых в таких вещах, как Ашер, — это Белль Морт, — сказал Жан-Клод.

— Я знаю, что она пыталась с тобой связаться и приехать сюда после того, как совет вампиров пал и ей пришлось бежать из Франции, — сказала я.

— Больше всего ее смутило то, что я не позволил ей найти убежище в своих землях.

— Она думала, ты снова будешь с ней, — предположил Натэниэл.

— Она предложила, чтобы мы втроем были вместе, как в прошлом.

— Ты, Ашер и она? — уточнил Натэниэл.

— Да, — Жан-Клод провел взглядом по комнате, но я была уверена, что он не видит ничего перед собой.

Я передвинулась так, чтобы удостовериться, что встала на линии его взгляда. Он посмотрел на меня. Его синие глаза в тусклом свете выглядели такими же черными, как волосы и халат, в который он был одет, так что только бледность его лица и треугольника груди рассеивали тьму, в которую он закутался.

Я протянула руку, и он легко взял ее своими длинными тонкими пальцами.

— Я никогда не спрашивала тебя раньше, искушение было?

Его губы шевельнулись. Это, на самом деле, была не улыбка, скорее, намек на нее.

— То, что она предложила, было ложью, ma petite, как и всегда.

— Вы с Ашером веками были ее главными мальчиками.

— Мы были ее любимыми пешками, может, инструментами. Да, скорее, любимыми инструментами, или оружием, нацеленным на того, кого она хотела соблазнить, или смутить, или помочь ей манипулировать им в ее махинациях. Белль тогда почти правила всей Европой, истинная власть, стоявшая за множеством тронов. Мы вдвоем помогали ей соблазнять высшую аристократию, служителей церкви, любого, у кого была власть, которую она хотела контролировать.

— Я была в твоей голове, когда ты вспоминал о тех днях, Жан-Клод. Ты любил ее. Ты был в нее влюблен.

— Был, но она никогда не была влюблена в меня или Ашера. Если она когда-либо и могла любить кого-то, то это были не мы.

— Так для тебя соблазна не было?

— На секунду, возможно, но это похоже на соблазн во сне. Это не реально.

— Но пока ты спишь, он кажется реальностью, — сказала я.

— Она держала нас всех, как наркоманов, ma petite. Мы были зависимы от ее обаяния. Мы соревновались за ее любовь, но как ты и сказала раньше о прочем в наших жизнях, это было шулерской игрой. В любой игре с участием Белль Морт был только один победитель — это Белль Морт.

Натэниэл выпрямился и встал на ноги, но в его движениях было что-то очень кошачье, будто его человеческое тело вспоминало более легкую грацию, пока он шел ко мне, чтобы взять мою другую руку и посмотреть на Жан-Клода.

— Мы — игра, в которой ты можешь выиграть, — сказал он.

Тогда Жан-Клод улыбнулся и протянул ему вторую руку. Натэниэл взял ее, улыбнувшись в ответ.

— Ох, котенок, котенок, ты прав, потому что все мы хотим говорить о том, что есть правда и что нам нужно, или чего мы хотим, или без чего не можем жить. Мы не — как бы это сказать? — мы не играем друг с другом.

— Ты не играешь с людьми, которых любишь, — сказала я.

Он выпрямился в кресле, все еще держа наши руки, пока мы держали друг друга.

— Ты совершенно права, ma petite. Теперь давайте последуем совету нашего умного котика и найдем Магду, пока ее мастер не проснулся на день, и она станет более разумной.

— Она не тупая, — сказал Натэниэл.

— Нет. Но она и не глубокомысленна.

— Ее осознание тела и умственные способности поражают, — сказала я.

— Это делает ее превосходным воином, — ответил Жан-Клод.

— И любовницей, — добавил Натэниэл.

Я почувствовала, как по моему лицу растекается румянец. Я больше не краснела так часто, но иногда… Жан-Клод рассмеялся и поцеловал мою руку.

— О, ma petite, ты никогда не станешь пресыщенной. И это одна из многих твоих прелестей.

— Встречаться с женщинами для меня ново, ясно?

— Мы не встречаемся с Магдой, — сказал Натэниэл. — Она скорее телохранитель с преимуществами.

Я притянула его в объятия и обхватила рукой плечи Жан-Клода, создавая групповые обнимашки.

— Я встречаюсь с таким количеством людей, каким могу отдать должное; «с преимуществами» — это нормально.

Все мы с этим согласились, и хотя я ненавидела понятие «с преимуществами», иногда это было все, что я могла предложить. Если кто-то думал, что этого недостаточно, они могли прекратить быть частью нашей поли группы. В конце концов, я поняла, что у меня нет неограниченного количества времени и энергии, чтобы встречаться с таким количеством людей. Мы рассмотрели наш узкий круг и превратили его в закрытый, то есть, наконец, начали говорить «нет». Хитрость в том, чтобы понять, кто достоин согласия, пока дверь возможностей закроется, но прямо сейчас нам было нужно понять, что не так с вампирами в Ирландии. Прежде я думала, что мастер Дамиана была столь сильна и злобна, что она должна быть уничтожена, а теперь я беспокоилась о том, почему она недостаточно сильна, чтобы защитить свою территорию. Иногда зло — в глазах смотрящего, прямо вместе с красотой.

Жан-Клоду пришлось сделать рабочий звонок, потому что, хотя он и был теперь главой всех вампиров в стране, он все еще сам занимался собственным бизнесом и финансами. Иногда я забывала, что в том, что сделало его королем, было замешано и его умение вести бизнес, а вот он этого не забывал. Это было частью основы нашей власти, с которой я никак не могла помочь. Мои познания в инвестициях ограничивались планом 401(k) [наиболее популярный пенсионный план — накопительный пенсионный счет; назван по номеру статьи НК США]. Мы с Натэниэлом отправились искать Магду, чтобы расспросить по поводу Ирландии, ведь мы могли справиться с этой частью, пока Жан-Клод занимался тем, что мог сделать только он. Это было делегирование в лучшем виде, хотя Натэниэл обычно не ходил со мной, когда я работала над расследованием преступлений, но в данном случае это не была вполне полицейская работа; мы пытались разобраться, почему страна, которая прекрасно функционировала веками, внезапно слетает с катушек. Неужели мы с Жан-Клодом что-то сделали, чтобы все проебать? Если да, то как нам это исправить? А если нет, то что изменилось в Ирландии?

Никки нашел нас прежде, чем мы смогли найти Магду. Он был высоким, светловолосым, голубоглазым и в такой форме, что выглядел просто пугающе. Он был не самым высоким человеком в моей жизни, но когда он шагал к нам по коридору, казалось именно так; отчасти это было из-за точки обзора, а отчасти из-за того, что его плечи были, наверное, с мой рост. Бицепсы натягивали рукава его черной тренировочной майки. На нем были надеты новые шорты, расходящиеся на внешних сторонах бедер, чтобы подходить мужчинам с потрясающими мускулистыми бедрами, как у Никки, так что у них был полный диапазон движений в октагоне во время матчей ММА — смешанных боевых искусств. Я впервые увидела их в матче на платном канале, который смотрела с Никки и несколькими друзьями из охраны.

Моя радостная улыбка померкла, когда я увидела экипировку. Субботнее утро отводилось для неформальных спаррингов. Иногда для этого там было не достаточно людей, и те из нас, кто вытаскивал задницы из постелей ради этого, заканчивали тем, что просто попадали в тренажерный зал или на беговую дорожку. Не было причины, чтобы Никки надел новые модные шорты на субботнюю тренировку, и я это знала.