— Не поступай так с нами, Дамиан. Не уходи вот так.

Дамиан поднял взгляд, в его глазах почти не было блеска живых глаз. Он сказал, что Та-Что-Его-Создала убила его в бою однажды ночью давным-давно. В этот момент я поняла, что он имел в виду.

Я попыталась вынуть свою руку из его ладони, но его пальцы остались на месте, охватывая мои. Ощущение было, как будто я держу за руку труп.

— Либо почувствуй себя живым, либо отпусти меня, Дамиан. Я серьезно.

— Мне все еще приходится выполнять то, что ты приказываешь, — сказал он. Это было похоже на магию — его рука снова стала ощущаться живой.

— Отлично. Тогда почему ты хочешь, чтобы Натэниэл поехал с нами в Ирландию? — спросила я.

Он покачал головой.

— Назови его имя, ma petite. Тебе нужно быть более точной, или у него останется возможность увиливать.

— Дамиан, скажи мне, почему ты хочешь, чтобы Натэниэл отправился с нами в Ирландию. Скажи мне настоящую причину.

Он замотал головой:

— Я не…

— Дамиан, — сказал Натэниэл. — Почему ты хочешь, чтобы я ехал с вами в Ирландию?

Вампир вздохнул, и снова я увидела четкий пульс у него на шее. Мне захотелось лизнуть его шею, почувствовать биение его жизни у себя на языке.

— Теперь мне приходится подчиняться вам обоим, — он поднял взгляд на меня, и его зеленые глаза были такими живыми и такими злыми. Он перевел пристальный взгляд на Натэниэла. — Я чувствую себя смелее, когда ты рядом. У меня все отнимает борьба с ощущением эйфории. Не помню, чувствовал ли я себя хоть когда-то настолько хорошо.

Он накрыл руку Натэниэла, все еще лежащую на его плече. Полотенце стало съезжать на его коленях.

— Я хотел, чтобы кто-то желал меня, как вы с Анитой, кажется, желаете Мику, и вы исполнили это. Ты хотел, чтобы я хотел тебя так же, как Аниту, и я, кажется, тоже не могу помешать тебе исполнить твое желание, — он повернулся ко мне. — О чем мечтала ты, Анита? Чего ты хотела от нас? Чем ты хотела сделать нас троих?

Я обдумала вопрос.

— Я думала, жизнь была бы проще, если бы ты был чуть более бисексуальным.

Тогда Дамиан рассмеялся, и это было отчасти веселье, а отчасти что-то совсем не легкое или смешное. Это была не совсем горечь, но если у иронии есть звук, то это она и была.

— Не думаю, что я бисексуален, но я могу быть натэниэлосексуальным, — он взглянул на Натэниэла.

— Ты хотел быть желанным. Я хотел, чтобы ты был счастлив и не грустил из-за Кардинал. Я поступил с нами плохо?

— Я не знаю, но знаю, что когда рядом со мной вы с Анитой, я достаточно смел, чтобы вернуться и встретиться с ней лицом к лицу.

— Мы едем не для встречи с ней, Дамиан. Нам не придется этого делать.

— Может, не ради спасения людей, которых убивают, но как только мы остановим вампирские зверства в Дублине, я хочу, чтобы человеческие власти помогли нам освободить всех остальных, кого она держит в плену, Анита. — Он повернулся, чтобы наградить меня полным весом своего изумрудного взгляда, но была в нем целеустремленность, которой раньше я не видела.

— Мы можем это сделать, не испортив ничего в твоих отношениях с европейскими вампирами? — посмотрела я на Жан-Клода.

— Один из Арлекинов сказал нам, что то, что случилось в Ирландии, могло произойти из-за того, что мы убили Марми Нуар, и не отослали их шпионить за всеми другими вампирами, так что мы не знаем, что происходит, — добавил Натэниэл.

Я спросила Жан-Клода:

— Они говорят, что некоторые слабые вампиры не встали на ночь после того, как мы убили Мать Всея Тьмы. Поскольку никто в Сент-Луисе не умер, и, если на то пошло, ни с кем из знакомых во всей стране ничего не случилось, о Европе я не думала. Ты знал?

— Что какие-то из слабейших вампиров умрут и не проснутся на закате, если мы ее убьем? Это было возможно.

— Ты мне не говорил, что это возможно, — сказала я, чувствуя первую вспышку гнева.

— Ma petite, тебе известно, что когда мастер ранен, он тянется к слуге и вампирам, которые приносили ему клятву крови, чтобы с помощью этой силы исцелиться и остаться в живых.

— Да, ну и что?

— Как ты думаешь, что сделала Мать Всех Вампиров, когда почувствовала, что исчезает, умирает? Не думала ты, что она будет тянуть силу из своих детей, использовать их в попытке спасти себя?

— Я… Нет, я не думала, — призналась я.

— Я ничего от тебя не скрывал, ma petite. Ты просто не хотела понимать, что может произойти. У тебя были ровно те же знания о ней и о вампирах, что и у меня. Если ты не знала, что ее убийство убьет и часть из ее слабейших детей, то только потому, что не хотела знать.

— Это резче, чем ты обычно с ней говоришь, — заметил Натэниэл.

— Может, я сегодня просто злюсь на себя? Может, вид Дамиана, держащего твою руку, указывает мне снова на ошибки, которые я совершил с Ричардом, пытаясь не навязывать себя ему?

Дамиан поднял руку Натэниэла и сложил наши руки перед собой так, чтобы он мог нежно поцеловать сначала мою руку, а затем Натэниэла:

— Нет, Жан-Клод. Ричард был смел, когда ты встретил его. Он знал, кто он такой и чего хочет от жизни. А я всю свою храбрость потратил на нее еще века назад. Я знал только, что хочу от нее освободиться, но помимо этого я потерял все, что имел, кем хотел быть. У меня не было цели. С Ричардом такого не бывало, насколько я знаю. Натэниэл вернул мне мои ориентиры. Он вернул мне путеводную звезду, которая приведет меня домой, — он снова поцеловал тыльную сторону руки Натэниэла. — Он и есть моя звезда.

— А что для тебя значит Анита, Дамиан? — поинтересовался Жан-Клод.

— Она мой мастер. Она поцелованная волками, возлюбленная орлами.

— Весьма поэтично, — сказал он.

— Мило звучит, — сказала я. — Но подразумевает под собой другое.

Дамиан посмотрел на меня:

— У моего народа это был высочайший комплимент для воина.

— Или оскорбление, в зависимости от того, как использовать.

— Откуда ты знаешь, ma petite?

— Не уверена, что знаю, откуда, но знаю, что права.

— Она права, викинг? — спросил Жан-Клод.

— О великом лидере мы говорили, что орлы должны были кричать в день его рождения, потому что знали, что он даст им много трупов в пищу. Волки должны были выть от радости в день твоего рождения, потому что знали, что ты славно их накормишь.

— Так «поцелованная волками и возлюбленная орлами» — это способ сказать, что Анита — великий лидер и убивает много людей? — уточнил Натэниэл.

— Это великий комплимент, — подтвердил Дамиан.

Я улыбнулась, почти рассмеялась:

— Думаю, я еще работаю над счетом тел.

— Вампиры дали тебе два почетных имени, Анита. Ни один другой охотник на вампиров не получал от нас двух имен.

— Я долго была Истребительницей.

— Но твое другое прозвище среди нас новее, ma petite.

— Да уж, — сказала я.

— Война, — произнес он.

— А Эдуард — Смерть, — напомнил Натэниэл.

— Вы едете в Ирландию с двумя всадниками Апокалипсиса, — заметил Жан-Клод.

— Каазим говорил насчет того, что должно быть множественное число — апокалипсисов, потому что Арлекины остановили многие из них, — заявила я.

— На это мне сказать нечего, но я знаю, что ты разделила с Дамианом больше воспоминаний, потому что ты поняла его комплименты раньше, чем он объяснил их.

— Мы триумвират.

— Да, и наконец-то более чем просто название и метафизика.

— Что будет, если Натэниэл снова нами завладеет? — спросила я.

— Думаю, что теперь, когда Натэниэл знает, что может, он постарается вас не заколдовывать. Не так ли, mon minou?

— Я и в этот раз не хотел.

— Вот оно, — сказал Дамиан. — Вот что ты со мной сделал. Ты меня заколдовал, — и он не смотрел ни на меня, ни на Жан-Клода, когда говорил это.

Мы с Натэниэлом были в своей комнате и собирали вещи, когда Бобби Ли постучал в дверь и попросил разрешения войти. Он встал посреди комнаты, и выглядел смущенным, что ли, других слов не подберу. Это было на него не похоже.