— Это больше того, что она сделала бы для меня, если бы смогла, — сказал Син. Его голос не был ни горьким, ни злым. Он просто констатировал факт.

— Никто из других мужчин не воспринимает тебя как своего кота, мой принц. Ты не можешь жениться на Аните, потому что никто из других мужчин не смотрит на тебя в романтическом плане.

— Мы с Натэниэлом активно делим Аниту.

— Но не делите друг друга, — возразила она.

Син глянул на другого парня.

— Помоги мне, Натэниэл.

— Не думаю, что смогу, Син. Пьеретта права. Я не король и не принц.

— Некоторые охранники называли вас с Микой обоих моими принцами, — сказала я.

— До тех пор, пока Мика не сделал Коалицию силой, с которой нужно считаться, а Син стал юным принцем.

— Значит, если кто-то не является лидером, вы не принимаете его в расчет? — спросила я.

— Не совсем, но если у них нет контроля над чем-то еще, то и над Арлекином у них контроля нет, — сказала она так, как будто это была непреложная истина, данность.

— Никки контролирует местных львов, но его вы не уважаете так сильно, как Мику или Сина, — напомнила я.

— Скарамуш не должен был сегодня пользоваться когтями, — сказала она.

— Но на ежедневной основе вы не относитесь к Никки так же хорошо, как ко мне, — уточнил Син.

— Я не хочу никого оскорбить, — вздохнула она.

— Просто скажи нам, Пьеретта, — сказала я.

Она кивнула, но это было больше похоже на поклон от шеи.

— Если моя королева приказывает.

— Да, я приказываю.

— Никки мог выиграть битву за должность Рекса местного прайда, но не смог бы его сохранить без твоей поддержки. Всем известно, что если бросить ему вызов, вы с Жан-Клодом будете с ним. Если бы у него не было двух других львов-самцов, которые помогают ему управлять львами, даже этого могло бы быть недостаточно. Он хороший воин, но плохой лидер, и он твоя Невеста, что меньше, чем зверь зова или даже человек-слуга. Я не высказываю к тебе неуважения, моя королева, но Невест не берут так надолго. Они созданы, чтобы доставить удовольствие своему Жениху и стать жертвой во имя его или ее безопасности, когда это потребуется.

— Не высказываешь неуважение? Ха! Ты и двое твоих приятелей, которых избили, обычно не проявляете такого уважения даже по отношению ко мне. Что изменилось?

— Ты показала, что заметила нас и не одобряешь нашего поведения.

Я нахмурилась.

— Магда сказала почти тоже самое, когда я заставила ее прекратить драки с другими львицами: что я обратила внимание на ее старания или что-то вроде того.

— Нам нужна наша королева или король, чтобы нами править, Анита.

— Что конкретно это означает?

— В точности то, что я сказала.

Я была уверена, что имелось в виду больше, чем я поняла, но я не была уверена, как задать правильный вопрос, чтобы получить объяснение, которое будет иметь для меня смысл.

— Может, они как люди, которые давят, пока кто-то им не ответит, — предположил Натэниэл. — Потому что им необходимо знать правила или, может, им необходимо иметь их.

— Ты имеешь в виду, как Никки выбил из них дерьмо и внезапно Скарамуш предложил себя под Жан-Клода?

— Да.

— Так что, если они не могут получить хорошее обращение, они начинают плохо себя вести, пока не получат плохое обращение — так?

— Думаю да, — сказал Натэниэл.

Пьеретта наблюдала за нашим разговором так, будто запоминала слово в слово, а может, так оно и было, чтобы потом она смогла повторить его своим товарищам по Арлекину.

— Это так, Пьеретта? — спросила я. — Любое внимание лучше никакого?

— Я не поняла вопроса.

— Магда нарывалась на драку с одной из местных львиц до тех пор, пока я впервые не переспала с ней. Дословно она сказала, что теперь, когда я обратила внимание на ее усилия, она оставит остальных львиц в покое. Скарамуш был геморроем на всю задницу, пока Никки не вырубил его, и теперь он хочет с нами сотрудничать. Магда получила положительное внимание и ведет себя лучше. Вы со Скарамушем получили отрицательное внимание, и тоже ведете себя лучше, так что, похоже, не важно, какого рода внимание вы получите, если это внимание с моей стороны. Думаю, внимание Жан-Клода тоже сработало бы хорошо, но ты понимаешь, о чем мы сейчас пытаемся говорить?

Она задумалась над этим, снова уставившись в пол. Прежде чем ответить, она подняла глаза:

— Я так полагаю, и это вполне может действительно быть именно так, как ты сказала. Я бы хотела, чтобы мой мастер услышал твои слова, прежде чем я отвечу наверняка.

— Достаточно честно, — сказала я.

— Что Натэниэл только что сделал, так это выполнил одну из своих задач в жизни Аниты, — заметил Син.

— Я не понимаю, мой принц.

— Он помогает ей лучше думать.

— А, теперь поняла. Тогда он может быть большим moitié bête для нее, чем мы думали, но тем не менее, он слаб и как лидер, и как воин.

— Но он очень силен в моем сердце, — сказала я и потянулась взять Натэниэла за руку.

— Мы не сомневаемся, что ты его любишь, моя королева, но любви недостаточно, чтобы сделать кого-то королем над нами.

— Все нормально, Анита. Сконцентрируйся на Ирландии, — напомнил Натэниэл.

— Это не нормально, что они тебя не уважают.

— Нет, но вначале спасение жизней. Остальное может подождать.

— Даже ты?

— Даже я, — улыбнулся он.

— Ладно, Пьеретта, ты думаешь, что когда Мамочка Тьма умерла, Миледи потеряла достаточно силы, чтобы она не могла помешать новому вампиру, заселить Дублин новыми вампирами? Это действительно возможно?

— Много чего возможно, моя королева, но не похоже.

— Тогда почему убывает фейская магия?

— Не знаю. Я не имею дел с благим народом. Они не любят вампиров и тех, кто с ними связан. Они терпели Миледи, потому что она имела силы, чтобы принудить их иметь с ней дело. Возможно, магия фей была более важна для ее собственных сил, чем мы думаем, и именно спад магии ослабил Миледи.

— Так что дело не в том, что Миледи потеряла силу, когда не стало Мамочки Тьмы, а в том, что волшебство фей угасая снижает ее уровень силы?

Пьеретта вновь начала разглядывать пол, обдумывая мои слова.

— Это могло стать причиной.

— Так что, кто бы ни творил все это в городе, он новый игрок в стране?

— Новый вампир, да, — ответила она.

— Почему спад фейской магии мог сказаться на силе Миледи? — спросил Син.

— Потому что это часть ее, как и самой Ирландии.

— Оттуда происходит миф о необходимости лежать в родной земле?

— Некоторые очень слабые вампиры в этом нуждаются, иначе они умрут и не восстанут вновь.

— Это наверняка не про вас. Вы же путешествуете по всей планете, — сказала я.

— В наших путешествиях нам помогала сила Матери Всея Тьмы. Мы знали, что она поддержит нас.

— Ты хочешь сказать, что если бы не сила Матери Всея Тьмы, которая вас возвращала, когда вы уезжали в другую страну, вы бы не проснулись?

— Мой мастер веками не был на своей родной земле, и он придавал силы мне.

— Если бы ты не умерла с ним, то что бы с тобой стало? — спросил Син.

— Никому не известно, потому что, когда одна половина умирает, другая следует.

— Вы всегда умираете со своими мастерами? — уточнила я.

— Да, но вообще большинство moitié bêtes умирает со своими мастерами, потому что их сила дает силы нам.

Я стиснула ладонь Натэниэла и прикоснулась к руке Сина. Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и обхватил меня за плечи.

— Все нормально, Анита.

— Ты не просил стать моим зверем зова.

— Я почти умолял об этом, — улыбнулся Натэниэл.

— Ты хотел чего угодно, что сделает тебя ближе ко мне, — ответила я, боднув его в плечо.

— И продолжаю, — сказал он и нежно меня поцеловал.

Пьеретта старалась оставить лицо пустым, но справлялась с трудом.

— Ты не одобряешь? — спросила я.

— Одобрять или нет — не мое дело.

Син обхватил другой рукой нас с Натэниэлом, и мы оказались в групповых объятиях. Такое прикосновение к ним обоим заставило мою кожу согреться от силы. От этого прилива я на миг закрыла глаза, настолько мне было хорошо.