Ночью Грегори почти не спал. Ворочаясь с боку на бок, он гадал, сработает ли план, который он придумал вместе с братом Рамиреса Бенито, и что может этому помешать. План был отчаянным — это Грегори понимал, но Кэролайн не оставила ему выбора. Она ясно дала понять, что разрушит всю его жизнь, если он не сделает так, как ей хочется, и Грегори был просто вынужден принять меры. А если Кэролайн это не понравится, что ж — сама виновата. Не нужно было загонять его в угол.

Бенито показался Грегори подходящим исполнителем для его плана. У этого молодого парня с явными криминальными наклонностями было богатое прошлое. Главарь уличной банды, он неоднократно попадался на торговле наркотиками и других правонарушениях. Несколько раз суд отправлял Бенито в колонию для несовершеннолетних, а когда ему исполнилось четырнадцать — и в тюрьму, однако всякий раз он отделывался сравнительно небольшими сроками. Но теперь его положение было очень и очень серьезным. Если полиции станет известно, что Бенито стрелял в сенатора Соединенных Штатов, в суде парню придется несладко. Ему припомнят все прошлые прегрешения — в том числе последний условный приговор, и даже если присяжные решат, что выстрел действительно был сделан случайно, оставалось еще обвинение в похищении — ведь Бенито не вызвал пострадавшему «Скорую», а погрузил зачем-то в свой древний автомобиль и перевез в предназначенную под снос хибару на окраине, где он в последнее время жил со своей подружкой. Похищение человека — преступление федерального значения, так что условным сроком Бенито не отделается. А учитывая его прежние «заслуги», можно не сомневаться — парень отправится за решетку лет на пятнадцать минимум.

Грегори знал, что на самом деле Бенито в него не стрелял. Когда парень выходил из центра Рамиреса, на улице показалась машина с парнями из конкурирующей банды. Они заметили Бенито и открыли огонь, и он пару раз пальнул в ответ. Одна из шальных пуль, выпущенных кем-то из нападавших, и зацепила сенатора, который на свою беду не успел уйти достаточно далеко.

Пролети пуля на дюйм левее, и сейчас Грегори был бы мертв, но ему повезло, причем повезло вдвойне. Он не только остался жив, но и получил возможность решить свою главную проблему. И упускать эту возможность сенатор не собирался.

Кэролайн долго боролась с собой, пытаясь решить, позвонить Грегори или лучше не стоит. С одной стороны, почему бы нет? Ведь она была официальной помощницей сенатора и находилась на работе, следовательно, у нее имелись все права звонить боссу домой.

С другой стороны, если Эвелин узнала о ее отношениях с Грегори, она может разозлиться еще сильнее, так что звонить, наверное, лучше не стоит.

И все же… все же Кэролайн очень хотелось позвонить, хотя бы просто для того, чтобы услышать его голос.

Поднявшись, она вышла из своего кабинетика и зашла в комнату к Мюриэль, насквозь пропахшую освежителем воздуха с запахом фиалок и табачным дымом. Вторая помощница сенатора уверяла, что давно бросила курить, но все отлично знали, что она продолжает смолить.

— Миссис Стоунмен не говорила, во сколько приедет босс? — спросила Кэролайн, подавляя внезапный приступ тошноты.

Мюриэль ненадолго оторвалась от компьютера и нахмурилась.

— Нет, не говорила. А что?

— Ничего. — Кэролайн кивнула. — Просто я думаю, что мистер Стоунмен появится раньше, чем мы думаем, — зачем-то добавила она.

— Он может вообще не приехать, — напомнила Мюриэль. — Может быть, сенатор решил взять выходной.

— Выходной? — удивилась Кэролайн. — Он что, плохо себя чувствует?

— Вроде нет. — Мюриэль усмехнулась. — Я думаю, босс просто захотел побыть с женой, пока дети в школе.

— Побыть с женой? Зачем это?! — воскликнула Кэролайн, не сумев сдержаться.

— На следующей неделе будет годовщина их свадьбы, — с видимым злорадством продолжала Мюриэль. — Наверное, босс решил повезти жену в какой-нибудь ювелирный салон. Теперь тебе понятно?

Кэролайн молча вышла и захлопнула дверь. Этого не может быть, думала она. Не может быть!! Грегори скоро приедет, и все будет хорошо.

Бобби все еще ждал, пока за ним заедет Эм-Джей, когда позвонил Фрэнки и сказал, что, если его друзья по-прежнему хотят повидать Аннабель, в десять им обоим нужно быть на квартире в Сохо.

— У нас там встреча с адвокатом, — пояснил Фрэнки. — Только не опаздывайте, потому что из Сохо мы сразу отправимся в аэропорт.

Бобби дал отбой и задумался, но не об Аннабель, а о Зейне. Он обещал себе не вспоминать о ней, но из этого ничего не выходило — эта женщина полностью завладела всеми его мыслями. Это было как наваждение — нелепое, даже опасное, но Бобби ничего не мог с собой поделать.

Сейчас ему вдруг пришло в голову, что у него нет номера ее телефона. А поскольку Зейна была знаменитостью, добыть его достаточно быстро не представлялось возможным.

Бобби мог бы узнать номер у самой Зейны, но не сделал этого.

Он не спросил, она не сказала.

И как, скажите на милость, ему теперь с ней связаться?

Впрочем, какая разница, если Бобби все равно не собирался ей звонить.

Или… собирался?

«Ни в коем случае!» — предостерег здравый смысл.

«Почему нет? — отозвалось желание. — Это же чертовски увлекательное приключение! Зачем отказываться от того, что само плывет в руки?»

По-видимому, понял Бобби, его разум и чувства пришли в противоречие, и разрешить этот конфликт будет нелегко. Он, впрочем, почти не сомневался — если Зейне снова захочется его увидеть, она просто приедет к нему, когда он будет меньше всего к этому готов. Зная ее, Бобби мог не сомневаться, что ждать придется недолго — поп-звезда не привыкла отказывать себе в удовольствиях.

Да-а, ситуация складывалась небезопасная. Зейна сделалась для него навязчивой идеей, она играла им как хотела, и самым разумным было бы порвать с Зейной все отношения, пока ей не пришло в голову явиться к нему домой с мешком наручников, цепей, вибраторов и бог знает чем еще.

Но хватит ли у него воли, чтобы отказать Зейне?

Именно это Бобби предстояло проверить.

Аннабель, сидевшей на заднем сиденье «Мерседеса», было не по себе. Нет, с необходимостью лететь в Лос-Анджелес она смирилась, но пока они с Фрэнки ехали в Сохо, она не могла не думать о предстоящей встрече с отцом, приславшим за ней адвоката. С родителями Аннабель в последний раз встречалась года полтора назад, и теперь ей горько было думать, что мать она больше никогда не увидит. Если, конечно, Ральф не решит хоронить ее в открытом гробу, что в данной ситуации было маловероятно. Ведь если верить газетным отчетам, Джемму убили выстрелом в лицо, навсегда уничтожив ее неземную, волшебную красоту.

Их последнюю встречу Аннабель помнила хорошо. В Нью-Йорке должен был пройти премьерный показ новой картины с участием Ральфа, и родители пригласили ее на официальный прием в честь этого события. Но на прием Аннабель не пошла, сославшись на неотложные дела. Вместо этого она навестила отца и мать в отеле «Четыре времени года», где они остановились.

Они завтракали втроем в роскошном люксе на верхнем этаже знаменитого отеля. Глядя на родителей, Аннабель в который раз подумала о том, что более красивой пары она никогда не видела. Ральф и Джемма действительно были великолепны. Отец — высокий, широкоплечий, импозантный, с мужественным лицом — выглядел очень внушительно даже в красной шелковой пижаме и шлепанцах с вышитой на них монограммой. Что касалось Джеммы, то в полупрозрачном бледно-голубом халате, отороченном воздушными кружевами, она была похожа на вечно молодую принцессу фей — изящное, золотоволосое, воздушное существо, которое, казалось, каждую минуту готово было взмахнуть радужными стрекозиными крылышками и выпорхнуть в окно.

Родители, похоже, были рады ее видеть.

— Ты выглядишь очаровательно, — сказала Джемма с едва уловимой ноткой удивления в голосе.