Потрясенная этими сведениями, я сказала, что это очень плохо. «Почему? – спросил Лкетинга. – Это нормально, так со всеми бывает!» Он сказал, что девушка, узнав, что я начала жить с ним до ее свадьбы, сорвала с шеи все украшения. Для нее это очень нехорошо. Во мне проснулась ревность, и я спросила, когда он в последний раз ее видел и где она живет. Далеко отсюда в направлении Барагоя, и с тех пор, как я здесь, он ее ни разу не видел. Я подумала и предложила ему после моего отъезда сходить к ней и все обсудить. Если понадобится, пусть купит ей украшения, но к моему возвращению вопрос должен быть решен. Он ничего не ответил, и даже в день отъезда я не знала, что он намерен делать. Но я доверяла ему и нашей любви.

Я попрощалась с мамой и Сагуной, которая, судя по всему, искренне меня полюбила. «Акуна матата, нет проблем», – улыбнулась я им, и мы поехали на нашем «лендровере» в Маралал, потому что на время своего отсутствия я собиралась оставить его в гараже для ремонта. Лкетинга решил вернуться домой пешком. В лесу нам повстречалось небольшое стадо буйволов, которые, услышав звук мотора, немедленно скрылись из виду. Тем не менее Лкетинга сразу схватился за копье и издал хрюкающий звук. Посмотрев на него, я рассмеялась, и он вскоре успокоился.

Чтобы не привлекать внимание жителей к разбитому крылу, мы сразу заехали в гараж. Начальник, сомалиец, осмотрев повреждение, сказал, что ремонт будет стоить около шестисот франков. Я пришла в ужас от того, что стоимость ремонта составляет четвертую часть от стоимости машины. Я стала упрямо торговаться, и наконец мы остановились на трехсот пятидесяти франках, что тоже было баснословной суммой. Мы переночевали в нашем отеле. В ту ночь мы почти не спали, частично из-за моего отъезда, частично из-за москитов. Прощание прошло тяжело. Лкетинга с потерянным видом смотрел на отъезжающий автобус. Чтобы сохранить до Найроби респектабельный вид, я закутала лицо – уберечься от пыли.

Я сняла номер в отеле «Игбол» и первым делом наелась досыта. Проверив все авиакомпании, я купила билет в «Алиталии» и позвонила домой, впервые за последние несколько месяцев. Мама, узнав, что я ненадолго приеду в Швейцарию, едва не сошла с ума от радости. Остававшиеся до вылета два дня я провела в Найроби, и это была для меня настоящая пытка. Чтобы убить время, я бесцельно бродила по улицам. На каждом углу стояли калеки и нищие, которым я бросала мелочь. По вечерам в «Игболе» я или разговаривала с путешественниками, или отбивалась от индийцев и африканцев, предлагавших мне себя в качестве бойфрендов.

Наконец я села в такси и поехала в аэропорт. Когда самолет взлетел, я, как ни старалась, не смогла почувствовать радости от возвращения домой, так как знала, с каким отчаянием Лкетинга и все его родственники ждут моего возвращения.

Я приехала в Майринген, где жила моя мама с мужем. Первая волна радости от встречи прошла, и я почувствовала себя неуютно, так как успела отвыкнуть от европейского ритма жизни. При взгляде на изобилие продуктов в супермаркетах мне становилось плохо, деликатесы из холодильника меня не радовали. Меня постоянно мучили проблемы с желудком.

В местной общине я получила свидетельство на немецком и английском языках о том, что я не замужем. Теперь мои бумаги были в порядке. Мама купила «моему воину» в качестве свадебного подарка чудесный колокольчик для коровы. Я купила несколько маленьких колокольчиков для своих коз. Их у меня было уже четыре. Для мамы и Сагуны я сшила по две новые юбки и купила нам с Лкетингой два изумительных шерстяных одеяла: ярко-красное – для него, полосатое – для нас двоих.

Упаковать вещи было непросто. На дно сумки я положила длинное белое свадебное платье, которое мне подарил один из поставщиков, когда узнал, что я завершаю свою работу. Я пообещала ему, что, если буду выходить замуж, обязательно его надену. Поверх платья я положила упаковки со смесью для приготовления пудинга, соусов и супов. На них я разместила подарки. Мелкие отделения сумки я набила лекарствами, пластырем, бинтами, мазями и витаминами. Сверху положила одеяла. Обе сумки были заполнены под завязку.

День отъезда становился все ближе. Мои родные записали кассету для Лкетинги ко дню нашей свадьбы, поэтому мне пришлось взять с собой и магнитофон. В аэропорт «Клотен» я прибыла с тридцатью двумя килограммами багажа. Я ужасно радовалась возвращению на родину. Да, заглянув внутрь себя, я поняла, где мой настоящий дом. Прощание с мамой далось мне тяжело, но мое сердце уже целиком принадлежало Африке. Я не знала, когда приеду в Швейцарию в следующий раз.

В Найроби я взяла такси и поехала в отель «Игбол». Водитель, заметив украшения на моих руках, спросил, хорошо ли я знаю масаи. «Да, я собираюсь замуж за мужчину-самбуру», – ответила я. Он покачал головой, очевидно не понимая, почему белая женщина хочет выйти замуж за представителя столь примитивного народа. Я отказалась это обсуждать и была рада, когда мы наконец добрались до отеля. Однако мне не повезло: все номера были заняты. Я стала искать другой недорогой отель и нашла его неподалеку от «Игбола».

Сумки были такие тяжелые, что даже небольшое расстояние я прошла с огромным трудом. К тому же мой номер располагался на третьем этаже. Он оказался совсем не таким уютным, как номер в «Игболе», я была здесь единственной белой. Под продавленной кроватью валялись два использованных презерватива, но, по крайней мере, белье было чистым. Оставив вещи в номере, я пошла в «Игбол», чтобы позвонить в миссию в Маралал. На следующий день они могли бы передать по радио в Барсалой, что я приеду в Маралал через два дня. Так Лкетинга узнал бы о моем приезде. Эта идея пришла мне в голову в самолете, и мне захотелось претворить ее в жизнь, хотя с миссионерами из Маралала я была незнакома. Повесив трубку, я не знала, понял меня миссионер или нет. Хотя я и стала лучше говорить по-английски, но во время диалога возникло много недоразумений.

Ночью я спала плохо. Наверное, я находилась в местном «отеле для свиданий», поскольку в соседних номерах визжали, стонали и смеялись. То и дело громко хлопали двери. Я обрадовалась, когда наступило утро.

До Ньяхуруру я доехала без затруднений. Я смотрела из окна и радовалась знакомому ландшафту. Дом становился все ближе. В городе шел дождь и было холодно. Я провела в отеле еще одну ночь и на следующее утро села в старый автобус в Маралал. Отъезд задержался на полтора часа, потому что багаж на крыше пришлось накрывать брезентом. Моя большая черная сумка тоже лежала наверху. Вторую сумку, поменьше, я взяла с собой в автобус.

Некоторое время мы ехали по асфальтированной дороге, после чего свернули на проселочную. Из-за дождя красная пыль превратилась в красно-коричневую жижу. Чтобы не застрять в заполненных водой глубоких рытвинах, автобус ехал медленнее обычного. Раскачиваясь из стороны в сторону, он с трудом пробирался вперед. Иногда его разворачивало поперек улицы, затем он снова попадал в колею. Было ясно, что на этот раз поездка займет в два раза больше времени. Дорога становилась все хуже. Время от времени автобус застревал в грязи, и пассажиры выходили и выталкивали его. Порой колея уходила вглубь на тридцать сантиметров. Сквозь забрызганные грязью окна ничего не было видно.

Преодолев примерно полпути, автобус закачался, и его заднюю часть развернуло так, что он встал поперек дороги. Задние колеса оказались в кювете. Он застрял, колеса прокручивались. Сначала из автобуса вышли все мужчины. С их помощью автобус сдвинулся на два метра и снова застрял. После этого вышли все пассажиры. Спустившись, я по щиколотки погрузилась в грязь. Мы взобрались на небольшой пригорок и стали смотреть на то, как мужчины тщетно пытаются высвободить автобус. Затем мы начали срубать ветки и подсовывать их под колеса. Все усилия были напрасны, автобус по-прежнему стоял поперек дороги. Некоторые пассажиры забрали багаж и пошли пешком. Я спросила у водителя, что будет дальше. Он пожал плечами и сказал, что нам придется ждать до завтра. Может быть, дождь прекратится, и тогда дорога быстро подсохнет. Я снова застряла в лесу без воды и еды, только с порошком для пудинга, который здесь был совершенно бесполезен. Быстро похолодало, и я до костей промерзла в своей мокрой одежде. Чтобы согреться, я вернулась на свое сиденье и укуталась в теплое шерстяное одеяло. Если Лкетинга получил мое сообщение, то он уже ждал меня в Маралале.