Время тянулось медленно, потому что здесь я не чувствовала себя дома. Мы много гуляли, навестили мою золовку Джелли и побродили с Напираи по первому снегу. Ей здешняя жизнь очень нравилась, только раздражало то, что нужно было постоянно то одеваться, то раздеваться.

Через две с половиной недели мне стало ясно, что дольше, чем до Рождества, я здесь не пробуду. Но первый рейс, на который еще оставались билеты, приходился на пятое января тысяча девятьсот девяностого года. Значит, меня не будет дома почти шесть недель. Прощание прошло тяжело, ведь я понимала, что после возвращения в Кению мне снова придется рассчитывать только на себя. Набрав почти сорок килограммов багажа, я улетела в Африку. Для всех я что-то купила или сшила. Мои родные тоже передали очень много подарков, пришлось взять и подарки для Напираи к Рождеству. Брат подарил нам рюкзачок, в котором я могла носить Напираи за спиной.

Когда мы приземлились в Найроби, мои нервы были напряжены до предела. Я не знала, встретит ли нас Лкетинга в аэропорту. Если нет, ночью с багажом и Напираи отыскать гостиницу мне будет нелегко. Распрощавшись со стюардессами, мы направились к паспортному контролю. Не успела я его пройти, как увидела своего любимого, Джеймса и его друга. Моей радости не было предела. Муж нанес красивый раскрас и аккуратно уложил свои длинные волосы. Он стоял передо мной, завернутый в красное одеяло, а уже через мгновение нежно заключил нас в объятия. Мы сразу поехали в отель, в котором они забронировали номера. Теперь у Напираи начались трудности с черными лицами. Она вопила, и Лкетинга беспокоился, что она его не узнает.

В гостинице мужчины изъявили желание посмотреть на подарки, но я достала только часы. На следующий день мы собирались ехать дальше, и я не хотела разбирать сумки, в которых все было аккуратно сложено. Ребята ушли в свой номер, мы тоже легли в постель. В ту ночь мы занимались любовью, и мне было больше не больно. Счастливая, я уснула в надежде, что все будет хорошо.

По дороге домой мы делились новостями, и я узнала, что в Барсалое решили построить настоящую большую школу. Из Найроби на самолете прилетели индусы, которые несколько дней жили в миссии. Школу планируется возвести на другом берегу большой реки. Приедет много рабочих из Найроби, все из племени кикуйю. Когда начнется строительство, никто пока точно не знает. Я рассказала о Швейцарии и, разумеется, о чесотке: чтобы нас не заразить, мужу предстояло пройти лечение.

Лкетинга доехал на машине до Ньяхуруру и оставил ее там возле миссии. Я удивлялась его отваге. Мы без проблем доехали до Маралала, хотя здешние расстояния снова показались мне бесконечными. В Барсалой мы прибыли на следующий день. Счастливая мама поприветствовала нас и поблагодарила Енкаи за то, что мы вышли здоровыми из «железной птицы», как она называла самолет. Как же хорошо быть дома!

В миссии нам тоже были очень рады. Я спросила о школе, и пастор Джулиани подтвердил слова ребят: через несколько дней начнется строительство. Уже прибыли люди, которые возводят бараки, временные жилища для строителей. В грузовиках сюда свозят материал через Нануки и Вамбу. При мысли, что здесь реализуется такой проект, у меня пропал дар речи. Пастор Джулиани объяснил, что правительство хочет сделать масаи оседлыми. Местоположение выбрано неплохое, так как в реке всегда есть вода и достаточно песка, чтобы, смешав с цементом, делать из него камни. Правительство выбрало это место из-за того, что здесь есть миссия. Начиная с этого дня, мы с интересом следили за происходящим и часто ходили гулять на другой берег реки.

Наша кошка очень выросла. Видимо, Лкетинга сдержал свое обещание и хорошо ее кормил, наверное, одним мясом, потому что она была дикой, как тигр. Только ложась в кроватку Напираи, она начинала мурлыкать, как домашняя кошечка.

Примерно через две недели приехали рабочие. В первое воскресенье большинство из них явились в церковь, потому что для горожан служба была здесь единственным развлечением. Сомалийцы нещадно взвинтили цены на сахар и кукурузную муку, что вызвало недовольство жителей деревни. Они устроили собрание, на котором присутствовал и местный шериф. Мы тоже там были, и меня часто спрашивали, когда наконец откроется магазин самбуру. Пришедшие на собрании рабочие спросили, не хочу ли я подвозить на своей машине пиво и газировку. Они сказали, что готовы хорошо платить, потому что зарабатывают много денег, а тратить их не на что. Мусульмане сомалийцы пивом не торговали.

Рабочие подходили к нашему дому и вечером, и я подумала, что действительно пора организовать что-нибудь, что приносило бы доход. Мне пришла в голову идея устроить дискотеку с музыкой кикуйю. Мы могли бы жарить на гриле мясо и продавать пиво и газировку. Я обсудила это с Лкетингой и ветеринаром, у которого муж проводил много времени. Они пришли в восторг, и ветеринар сказал, что еще нужно продавать мираа, потому что люди постоянно ее спрашивают. Мы решили попробовать в конце месяца. Я убралась в магазине и написала объявления, которые мы развесили в разных местах и раздали рабочим.

Эффект от объявлений получился оглушительным. Уже на следующий день к нам стали подходить люди, которые предлагали устроить дискотеку в ближайшие выходные. Но времени оставалось очень мало, кроме того, в Маралале не всегда продавалось пиво. Мы проделали наш обычный тур и купили двенадцать канистр пива и газировку. Муж закупил мираа. Машина была забита под завязку, и обратный путь занял гораздо больше времени.

Мы разложили товар в передней части магазина, а в нашей бывшей квартире решили устроить танцевальную площадку. Вскоре перед магазином уже стали собираться первые клиенты, желающие купить пива. Я проявила железную выдержку, ведь иначе на следующий день у нас бы ничего не осталось. Пришел местный шериф и потребовал предъявить лицензию на проведение дискотеки. Разумеется, никакой лицензии у меня не было, и я спросила, действительно ли она нужна. Лкетинга переговорил с шерифом, и тот сказал, что завтра будет следить за порядком, разумеется, за вознаграждение. За небольшую сумму денег и бесплатное пиво он выправил нам лицензию.

В день, на который была назначена дискотека, мы очень нервничали. Наш помощник-продавец немного разбирался в технике. Достав из машины батарею, он подключил к ней магнитофон. Так появился звук. Тем временем двое юношей зарезали козу. Нам помогали многочисленные добровольцы, только Лкетинга был больше занят разговорами, нежели делом. В половине восьмого все было готово. Музыка играла, мясо шипело на огне, люди ждали у заднего входа. Лкетинга собирал деньги с мужчин, для женщин вход был бесплатный. Однако они оставались снаружи и лишь изредка, хихикая, заглядывали внутрь. Через полчаса магазин был полон. Передо мной то и дело возникали рабочие и благодарили за дискотеку. Люди заслужили развлечение, ведь для некоторых это была первая стройплощадка, расположенная в такой дали от дома.

Находиться среди множества веселых людей было безумно приятно, тем более что большинство из них говорили по-английски. Из деревни к нам пришли самбуру и даже несколько старейшин. Они уселись на опрокинутые ящики и, завернувшись в шерстные одеяла, смотрели на танцующих кикуйю. Их удивлению не было предела. Сама я не танцевала, хотя Напираи осталась у мамы. Некоторые мужчины приглашали меня на танец, но взгляд Лкетинги красноречиво говорил о том, что лучше этого не делать. Он тайком пил пиво и жевал мираа. Из всех товаров мираа закончилась первой.

В одиннадцать часов вечера музыка стала тише, и некоторые мужчины обратились к нам с благодарственной речью. В первую очередь благодарили меня, мзунгу. Через час закончилось пиво, мясо козы распродали. Гости пребывали в отличном настроении. В четыре утра мы наконец пошли домой. Я забрала у мамы Напираи и устало поплелась к нашей хижине.

Пересчитывая на следующий день выручку, я с радостью заметила, что она во много раз превышает выручку от магазина. Однако радость быстро омрачилась, когда на своем мотоцикле приехал пастор Джулиани и раздраженно спросил, что за «адский шум» доносился прошлой ночью из нашего магазина. Я смущенно рассказала о дискотеке. Он сказал, что в общем и целом ему это не мешает, если будет проводиться не чаще двух раз в месяц, но после полуночи ему нужна тишина. Я не хотела его раздражать и пообещала в следующий раз соблюсти это правило.