Мама, услышав нашу историю, стала сурово отчитывать детей. Как выяснилось, они пасли стадо и хотели пересечь русло, как вдруг в реку обрушился поток. Большинство коз унесла вода, некоторым удалось выбраться на берег. Муж объяснил мне, что волна выше его ростом и так быстро и внезапно обрушивается с гор, что все, кто в этот момент находятся в русле, обречены. Каждый год тонет много людей и животных. Дети остались у нас. К сожалению, мы даже чаем не могли их напоить: дрова промокли насквозь.

Затем мы пошли проведать магазин. Веранду покрывал толстый слой грязи, но внутри, если не считать пары луж, было сухо. Мы вошли в чайный дом, но и там чая не было. Рев огромной реки доносился и сюда, и мы все же решили к ней спуститься. Картина была устрашающая. Роберто и Джулиани тоже были там и смотрели на разбушевавшуюся воду. Я рассказала о случившемся на другой реке, и Джулиани впервые подошел к моему мужу и в знак благодарности пожал ему руку.

На обратном пути мы захватили из магазина маленькую печку и уголь. Так мы по крайней мере могли приготовить дома чай. Ночью было неуютно, потому что все вокруг промокло. Однако утром снова светило солнце. Чтобы просушить одежду и одеяла, мы развесили их на кустах.

Через день все вокруг снова изменилось, на этот раз мягко и спокойно. Из земли пробилась трава, а цветы стали расти так быстро, что за этим можно было наблюдать невооруженным глазом. Тысячи белых бабочек парили над землей, как хлопья снега. Как же было чудесно в этой засушливой местности стать свидетелем того, как пробуждается жизнь! Через неделю весь Барсалой покрылся цветами и превратился в бескрайнее лиловое море.

Но были у этого сезона, разумеется, и недостатки. По вечерам появлялось множество москитов, и мы спали под москитной сеткой. Комаров было так много, что на ночь я зажигала в маньятте спираль от насекомых.

С той поры, как прошел большой дождь, миновало десять дней, а мы по-прежнему были отрезаны от внешнего мира двумя бурными реками. Их уже можно было перейти вброд, но на автомобиле это было еще очень опасно. Джулиани все время повторял, чтобы я этого не делала. В реке уже застряло несколько машин, и они постепенно погружались в зыбучий песок.

Через несколько дней мы решились съездить в Маралал. Мы поехали в объезд, потому что лесная дорога была слишком мокрая и скользкая. На этот раз грузовик нам достался не сразу, в Маралале пришлось ждать четыре дня. Мы навестили Софию. Она чувствовала себя хорошо, но растолстела так, что не могла наклониться. О Юте она больше ничего не слышала.

Мы с мужем проводили много времени в гостинице для туристов. В последний день мы купили кровать, матрас, стол, четыре стула и небольшой шкаф. Мебель здесь была далеко не такая красивая, как в Момбасе, и стоила дороже. Узнав, что нужно забрать еще и эти вещи, водитель грузовика явно не обрадовался, но в конце концов грузовик оплачивала я. Мы поехали за ним и на этот раз через шесть часов благополучно прибыли в Барсалой, нам даже не пришлось менять колесо. Сначала мы отнесли в заднюю комнату мебель, затем приступили к привычной процедуре разгрузки.

На следующий день мы переехали в магазин. Стоял тяжелый зной, цветы снова исчезли: козы отлично справились со своей работой. Я передвигала мебель с места на место, но создать в магазине такой же уют, как в маньятте, мне не удавалось. Я успокаивала себя тем, что здесь я избавлюсь от многих хлопот и буду регулярно принимать пищу, что в моем состоянии гораздо важнее. Когда мы закрыли магазин, муж поспешил домой, чтобы встретить коз. Я приготовила вкусный ужин из молодого картофеля, свеклы и капусты.

Первую ночь мы спали плохо, хотя и лежали на удобной кровати. Жестяная крыша трещала, мешая нам заснуть. В семь утра раздался стук в дверь. Лкетинга пошел посмотреть, кто пришел. Оказалось, мальчик хотел купить сахар. Лкетинга радостно взвесил ему полкило и снова закрыл магазин. Теперь приводить себя в порядок по утрам мне было намного проще, мыться в тазу было удобно. Туалет располагался всего в пятидесяти метрах от магазина. Жизнь стала более приятной и комфортной, зато менее романтичной.

Когда Лкетинга был в магазине, я могла в любой момент ненадолго прилечь. Я могла готовить себе пищу и одновременно торговать. Неделю все шло просто замечательно. Одна девочка приносила мне воду из миссии. Это стоило денег, зато избавляло меня от необходимости ходить на реку. Кроме того, эта вода была прозрачная и чистая. Вскоре все узнали, что мы живем в магазине. Теперь постоянно приходили клиенты и просили дать им питьевую воду. В маньяттах обычай обязывал хозяев удовлетворять это желание, но таким образом к полудню от двадцати литров у меня не оставалось ни капли. Постоянно на нашей кровати сидели воины в ожидании Лкетинги, чая и еды. Пока магазин был забит продуктами, он ведь не мог сказать, что у нас ничего нет.

После таких гостей в нашей комнате царил хаос. Повсюду валялись грязные кастрюли и обглоданные кости. Со стен свисала коричневая слизь. Мое шерстяное одеяло и матрас были красными от охры, которой раскрашивали себя воины. Мне это не нравилось, и мы несколько раз из-за этого ссорились. Иногда Лкетинга меня понимал и отправлял гостей к маме, иногда вставал на их сторону и исчезал вместе с ними. Для него эта ситуация тоже была новой, и он не знал, как действовать. Нам нужно было найти способ соблюдать законы гостеприимства, но при этом не позволять гостям ими злоупотреблять.

Я подружилась с женой ветеринара, и они время от времени приглашали меня на чай. Я попыталась описать ей свою проблему, и, к моему удивлению, она меня сразу поняла. Она сказала, что таковы обычаи людей, живущих в маньяттах, но в «городе» этот обычай соблюдается далеко не так строго. Он распространяется только на членов семьи и близких друзей, но ни в коем случае на всех встречных. Вечером я рассказала об этом Лкетинге, и он пообещал в будущем это учитывать.

В ближайшее время в нашем районе должно было состояться несколько свадеб. Как правило, женихами были пожилые мужчины, собиравшиеся взять в жены третью или четвертую жену. Женами становились молодые девушки, о несчастье которых можно было прочесть по лицу. Случалось и так, что разница в возрасте составляла более тридцати лет. Больше всего везло девочкам, которые становились первой женой воина.

Наш сахар стремительно убывал, поскольку выкупом за невесту часто служили сто килограммов сахара. Огромное количество сахара требовалось и для самого праздника. Настал день, когда в магазине было полно кукурузной муки, но ни грамма сахара. Два воина, собиравшиеся жениться через четыре дня, растерянно стояли перед прилавком. У сомалийцев сахар тоже давно закончился. С тяжелым сердцем я отправилась в Маралал. К счастью, со мной поехал ветеринар. Мы выбрали объездную дорогу. Он хотел забрать зарплату и вернуться со мной обратно. Я быстро купила сахар, а Лкетинге – обещанную мираа.

Ветеринар долго не появлялся. Он пришел почти в четыре часа и предложил ехать по лесной дороге. При этой мысли мне стало нехорошо, ведь после дождя я по ней еще не ездила. Но он сказал, что дорога уже высохла. Временами мы проезжали по глубоким лужам грязи, но на четырехколесном приводе машина справлялась с ними легко. На «смертельном склоне» дорога теперь выглядела совсем иначе. Мы вышли из машины и пешком стали спускаться вниз, чтобы посмотреть, где лучше проехать. Если не считать трещины шириной не меньше тридцати сантиметров, которая проходила поперек дороги, ничто не мешало нам при небольшом везении миновать и этот участок.

Я выбирала самые высокие места и старалась не соскользнуть в канаву, потому что тогда мы бы застряли в грязи. Преодолев склон, мы вздохнули с облечением. На скалах, по крайней мере, было уже не скользко. Автомобиль, скрипя, стал подпрыгивать на камнях. Самое сложное осталось позади, теперь оставались лишь двадцать метров щебня.

Вдруг под машиной что-то задребезжало. Я продолжала ехать дальше, но звук набирал силу, и я остановилась.