Держаться я могла только за борт, и он то и дело бил меня по ребрам. На каждой кочке мы подлетали в воздух, после чего приземлялись на жесткие кочаны капусты. Разговаривать мы не могли совсем: во-первых, из-за шума, а во-вторых, на такой дороге ничего не стоило прикусить себе щеки или язык. Каким-то чудом я все же пережила четыре с половиной часа до Ньяхуруру.
Совершенно разбитая, я слезла с грузовика и попрощалась со своим юным спутником. Я собиралась найти ресторан и сходить в туалет. Сняв джинсы, я увидела на бедрах огромные синяки. Боже мой, что подумает моя мама! Мои тощие ноги и без того приведут ее в ужас, а теперь они вдобавок окрасились в темно-синий цвет! За последние два месяца я изменилась так, что мама меня не узнает. Она еще даже не в курсе, что скоро я приеду домой, незамужняя и избитая.
В ресторане я заказала кока-колу, цыпленка и картошку фри. Думать о ночлеге было еще рано, и я дотащила свою сумку до автовокзала, где всегда царило бурное оживление. Мне повезло: автобус до Найроби был готов к отправлению. Мы ехали по гладкой асфальтированной дороге, и я быстро заснула. Когда я, проснувшись, посмотрела в окно, до моей цели оставалось не больше часа езды. Я надеялась, что мы приедем в столицу до наступления темноты, потому что отель «Игбол» находился в довольно опасном районе. Когда мы въехали в город, уже начало смеркаться.
На каждой остановке выходили люди со своими пожитками, а я отчаянно прижималась носом к стеклу, пытаясь сориентироваться в бесконечном океане света. Когда в автобусе остались всего пятеро пассажиров, я стала подумывать о том, чтобы выйти на любой остановке. Оказаться на автовокзале мне хотелось меньше всего: там в это время было слишком опасно. Водитель то и дело поглядывал на меня в зеркало заднего вида и удивлялся, почему мзунгу не выходит. Через некоторое время он спросил, куда мне надо. Я ответила: «В гостиницу «Игбол»». Он пожал плечами. Тогда мне вспомнилось название огромного кинотеатра рядом с отелем. «Мистер, вы знаете кинотеатр «Одеон»?» – с надеждой спросила я. «Кинотеатр «Одеон»? Это плохое место для женщин-мзунгу!» – назидательно сказал он. «Это не проблема. Мне нужна гостиница «Игбол». Там есть еще белые люди», – ответила я. Он перестроился в другой ряд, свернул налево, потом направо и остановился прямо перед отелем. В благодарность за такую услугу я протянула ему несколько шиллингов. Я была так слаба, что радовалась каждому сэкономленному метру.
В «Игболе» царило столпотворение. Все столики были заняты, и повсюду лежали рюкзаки автостопщиков. Мужчина за стойкой регистрации узнал меня и поприветствовал словами «Джамбо, женщина-масаи!». У него была свободна только одна кровать в трехместном номере. В номере сидели две англичанки и изучали путеводитель. Первым делом я вышла в коридор и направилась в душ, прихватив с собой сумочку с деньгами и паспортом. Я разделась и с ужасом взглянула на свое испещренное синяками тело. Ноги, ягодицы и руки были синими. Однако, приняв душ, я снова почувствовала себя более-менее нормально. После этого я пошла в ресторан, чтобы наконец что-нибудь поесть и понаблюдать за туристами. Чем больше я смотрела на европейцев, особенно мужчин, тем больше скучала по моему красавцу воину. После еды я легла в постель и с наслаждением расправила свои уставшие кости.
После завтрака я отправилась в офис авиакомпании «Свиссэйр». К моему огромному разочарованию, свободное место имелось только в самолете, вылетавшем через пять дней. Так долго я ждать не могла. В «Кения-Эйрвэйз» ждать нужно было еще дольше. Пять дней в Найроби – так я точно впаду в депрессию. Я стала проверять другие авиакомпании, пока в «Алиталии» не нашла билет на самолет, вылетавший через два дня с четырехчасовой остановкой в Риме. Спросив цену и забронировав билет, я поспешила в расположенный неподалеку Кенийский коммерческий банк, чтобы снять деньги.
В банке было много народу. При входе стояли два полицейских, вооруженных автоматами. Я заняла очередь, и уже через полчаса стояла у окошка и заполняла чек на нужную мне сумму. Это будет огромная пачка денег, и мне предстоит провезти ее через весь город в офис «Алиталии». Мужчина в окошке повернулся ко мне, покрутил в руках чек и спросил, где находится Маралал. Он ушел и через несколько минут вернулся. Уверена ли я, что хочу снять так много наличных? «Да», – раздраженно ответила я. При мысли о том, какая опасность мне грозит, мне и самой стало нехорошо. Подписав различные бумаги, я получила несколько пачек банкнот, которые поспешно запихнула в рюкзак. К счастью, вокруг меня уже почти никого не было. Служащий банка мимоходом поинтересовался, что я собираюсь делать с такой кучей денег и не нужен ли мне бойфренд. Я с благодарностью отклонила его предложение и ушла.
До офиса «Алиталии» я добралась без проблем. Мне снова пришлось заполнить какие-то формуляры, мой паспорт проверили. Одна из служащих спросила, почему у меня нет обратного билета в Швейцарию. Я объяснила, что живу в Кении и два с половиной месяца назад ненадолго летала в Швейцарию. Дама вежливо возразила, что нигде не написано, что я живу в Кении, следовательно, я – туристка. Все эти вопросы сбили меня с толку. Мне просто нужен был обратный билет, и я платила наличными. Но именно в этом и была проблема. У меня была бумага, подтверждающая то, что я сняла деньги с кенийского счета. Как туристка я не имела права иметь счет и должна была доказать, что деньги пришли из Швейцарии. Иначе здесь решат, что это черные деньги, ведь туристам в Кении работать запрещено. Услышав такой аргумент, я лишилась дара речи. Деньги мне переводила мама, и все бумаги были в Барсалое. Я ошеломленно стояла перед служащей, стиснув в руках охапку денег, которые она не хотела брать. Африканка в окошке сказала, что ей очень жаль, но она не может продать мне билет, пока я не покажу, откуда пришли деньги. Доведенная до крайности, я разрыдалась и, заикаясь, пробормотала, что с такой кучей денег из офиса не выйду, потому что жить мне еще не надоело.
Африканка в ужасе посмотрела на меня и, увидев мои слезы, смягчилась. «Подождите минуту», – сладким голосом пропела она и исчезла. Вскоре появилась вторая дама, которая снова объяснила мне, в чем проблема, и заверила, что они просто исполняют свой долг. Я попросила их позвонить в банк Маралала: тамошний управляющий хорошо меня знал. Женщины стали обсуждать мое предложение, затем сняли копию с паспорта и с чека. Через десять минут я вышла из офиса с билетом. Мне оставалось лишь найти международный телефон, чтобы предупредить о своем приезде маму.
В самолете меня одолевали самые противоречивые чувства. Я радовалась, что возвращаюсь в цивилизацию, но тосковала по своей африканской семье. Мама встретила меня в аэропорту Цюриха и не смогла скрыть своего ужаса. Однако она промолчала, за что я была ей очень благодарна. В самолете я с аппетитом проглотила все, что мне предложили, и была не голодна. Однако, прежде чем отправиться домой в Бернер Оберланд, мне захотелось выпить настоящего швейцарского кофе. Все последующие дни мама баловала меня плодами своего кулинарного искусства, и я стала выглядеть гораздо приличнее. Мы много говорили о моем будущем, и я рассказала о наших планах открыть продовольственный магазин. Она понимала, что мне необходимы источник дохода и какое-то занятие.
Наконец, на десятый день, я пошла к гинекологу. К сожалению, результат оказался отрицательным, я не была беременна. Зато у меня установили малокровие и сильнейшее истощение. Выйдя от врача, я представила себе, как расстроится Лкетинга, но утешала себя тем, что у нас еще много времени, чтобы обзавестись потомством. Каждый день я ходила гулять на природу и думала только об Африке. Уже через две недели я стала планировать отъезд и забронировала билет на самолет, вылетавший через десять дней. Я снова закупила массу лекарств, пряностей и множество пачек макарон. О своем приезде я сообщила Лкетинге телеграммой, которую отправила в миссию.
Оставшиеся девять дней прошли без каких-либо ярких событий. Единственным развлечением стала свадьба моего брата Эрика и Джелли. Я наблюдала за ней как в трансе: окружающая роскошь и обильная еда были мне неприятны. Все спрашивали, как живут в Кении, и каждый считал своим долгом меня образумить. Но я знала, что мое место в Кении, рядом с моей большой любовью, среди людей, живущих скромной жизнью. Я ждала отъезда с большим нетерпением.
