— Но разве Ромео не должен драться на дуэли? — спросила Демельза. — Похоже, должен, судя по твоему рассказу!

— Да. Но уверяю вас, Фергюс Флинн, который уже вывел из строя одного Ромео, оказав при этом медвежью услугу своей актерской карьере, теперь два раза проверит, не слишком ли он реалистичен... А Белла быстро учится.

— Что значит «быстро учится»?

— С тех пор как я услышал эту новость, я обучаю Беллу основным ударам и выпадам. Когда зимой Веллингтон стоял в Лиссабоне, он устроил спортивные состязания, чтобы чем-то занять войска. Приз за фехтование получил я.

Росс встал.

— Кристофер, это ты стоишь за этим назначением?

— Если вы спрашиваете, не я ли ее уговорил, то это, разумеется, не так. Когда она согласилась на роль, меня там не было. Я и не пытался отговорить ее, потому что желаю ей успешной карьеры. Это поразительный шанс. Даже неудача может принести ей славу. Возможно, только я знаю, как глубоко она переживает потерю оперного голоса. На прошлой неделе она сказала, что чувствует себя пустым местом — как будто вообще не существует. Я верю, что такая неординарная возможность — вернуться не в качестве статиста, а в самый центр сцены, оживит ее. Разве я мог поступить иначе?

— А ты что думаешь? — Росс посмотрел на Демельзу.

— У меня нет слов.

— Тут точно не обошлось без чьего-то влияния. Не приложил ли к этому руку Эдвард Фитцморис?

— Он сейчас в Норфолке, — сказал Кристофер, — Белла слышала это вчера от Клоуэнс.

— А сколько примерно зрителей вмещает королевский театр «Кобург»? — спросила Демельза.

— От пятнадцати до восемнадцати сотен.

Демельза больше ничего не сказала, лишь выразительно, почти с мольбой, посмотрела на Росса.

Кристофер перехватил ее взгляд.

— Не было возможности просить вашего одобрения. Она сказала «да», и у меня нет полномочий сказать «нет». Знаю, это сложнейшая задача для нее, но, видимо, назад уже не повернуть.

— Ты сказал, что неудача может все равно пойти ей на пользу, — сказал Росс, — но что, если неудача не окажется такой уж достойной? Это может положить конец ее желанию появляться на публике. Полностью убить в ней уверенность! Ты ведь понимаешь, насколько жестоко и грубо может вести себя толпа. Публика там не самая утонченная. Театр расположен в бедном районе.

— Сомневаюсь, что в Руане публика отличалась высокой культурой.

— Да, не отличалась. Но когда я увидел ее выступление, Белла уже успела стать всеобщей любимицей.

— С божьей помощью это случится и здесь, — сказал Кристофер.

Никому и в голову не приходило, что Кристофер решил на какое-то время утаить правду.

Заметив степень влияния Эдварда Фитцмориса, вложившего в театр пятьсот фунтов, после чего его избрали попечителем, Кристофер продал новый дом (со значительной прибылью) и вложил пятьсот фунтов в Королевский театр «Кобург». Он рассудил, что если Белла хорошо справится с небольшой ролью, он употребит свое влияние попечителя, чтобы мистер Глоссоп в ближайшем будущем дал ей роли посерьезнее. Ничего другого Кристофер пока не придумал, но счел необходимым помогать Белле делать новую карьеру. Он не смог смириться с мыслью, что ее карьера разрушена.

Позже случился несчастный случай, и втайне от Беллы Кристофер сначала взялся за мистера Глоссопа, потом за Фредерика Макардла, а затем за обоих вместе. Это вызвало сопротивление, хотя и далекое от враждебности. Макардл на удивление оказался сговорчивее, хотя и по-прежнему противился.

— В последний раз мужскую роль сыграла миссис Актон лет пятнадцать назад. Восприняли ее вполне сносно. Женщина, играющая мужскую роль, всегда вызывала особый интерес. Шекспир хорошо это понимал. Камзол и штаны, плюс намек на похотливость. У Беллы определенно привлекательная внешность. Но нет опыта. Ох, нет, у нас такая грубая публика. Извините, Кристофер, я беспокоюсь о вашей даме. Вряд ли она станет рассматривать такое предложение.

— Спросите сначала у нее.

— Нет, слишком рискованно, — решительно возразил Глоссоп. — Моя семья вложила в театр несколько тысяч фунтов. Если постановка провалится, мы понесем значительные потери. Но если провалится с треском, нашей репутации конец.

— У меня есть средства, — сказал Кристофер. — Я готов выделить пятьсот фунтов, чтобы покрыть возможные убытки. Если все окончится неудачей, деньги пойдут на оплату расходов. Если успехом, то на приобретение еще пяти долей в театре.

Глоссоп почесал толстый подбородок.

— Вы так сильно верите в мисс Полдарк, Хавергал.

— Я давно ее знаю.

— Что скажете, Макардл?

— Я обдумаю это предложение, — отозвался постановщик. — Как говорится, надо искать способ извлечь выгоду из обстоятельств. Никому не известная девушка, никогда прежде не выступала на лондонской сцене, профессиональная оперная певица, имевшая огромный успех в Париже. Это привлечет публику... Но если в итоге все закончится крахом, зрители могут здорово разозлиться.

В мистере Глоссопе заговорили деньги:

— Как думаете, актеров возмутит такое преждевременное повышение?

— Возмутит или нет, — ответил Макардл, — но я прослежу, чтобы они этого не показывали.

Весь понедельник лил дождь. Беллу вызвали в театр на репетицию, и родители увидели ее только после обеда, около пяти, когда Кристофер привез ее к ним. Она сияла и прекрасно выглядела, но то и дело внезапно затихала и витала в своих мыслях. Она укоротила волосы и надела простое голубое платье с жестким накрахмаленным воротником, вполне под стать юноше. Совершенно очевидно, что голова ее была занята ролью.

Как кошка-мать, Демельза осматривала Беллу и гадала, не слишком ли она перетруждается после тяжелой летней болезни.

Даже голос Беллы стал ниже, вероятно, она намеренно перенимала мужские повадки, но выдержит ли она такое напряжение, декламируя текст перед тысячной аудиторией? Несмотря на подобные мысли, встреча вышла оживленной. У Беллы с Кристофером восстановились прежние нежные отношения. А вдруг внезапно нагрянет Морис?

Во вторник погода стояла хорошая, дождь прекратился. Белла сказала, что перед премьерой не хочет встречаться с родителями — проведет тихое утро и перекусит в театре.

Росс и Демельза пошли на обед к миссис Пелэм, а потом в театр к половине седьмого. Там шла легкая комедия под названием «Арлекин», а спектакль «Двое влюбленных из Вероны» начинался в семь. Время тянулось медленно. Темнело, заморосил дождик, но потом стих. Они сели в экипаж миссис Пелэм, и лошади размеренно зацокали навстречу судьбе Беллы.

Мост Ватерлоо освещали мерцающие газовые фонари, которые отражались в Темзе, как обычно, полной лодок и напоминающей прерывистую змейку светлячков.

А вот и театр. Красивый фасад. Толпа вместо того, чтобы заполнить зал, все еще стояла снаружи. Кристофер ожидал их у парадного входа и провел в ложу. Они вошли как можно тише, чтобы не мешать актерам, которые уже пели и танцевали на ярко освещенной сцене. Несколько человек в партере и на балконе, наоборот, решили помешать и всеми способами потягаться с актерами в пении.

— На Новый год собираются провести газ, — сообщил Кристофер. — Мне как-то не очень хочется; ведь эти лампы дают более мягкий свет.

Ложа находилась близко к сцене, возвышаясь над ней не больше, чем рост человека, и на таком же расстоянии от нее. На сцене играли фарс, грубо разукрашенные лица актеров были на то и рассчитаны, чтобы вызывать хохот или насмешку. Они ставили подножки и падали друг на друга, женщины кричали и показывали языки, ревел оркестр из двенадцати музыкантов. Зал был уже заполнен больше чем наполовину; народ все прибывал, толкался и ломился к лучшим местам.

«Зачем я позволила этому случиться? — подумала Демельза. — Могла ведь остановить с самого начала! Могла бы сказать: «Белла, не надо! Это не твое... И не для нас. Мы всего лишь провинциалы, которых заботит смена времен года, погода и повседневная рутина — уход за животными, сбор урожая, и так день за днем». Зачем я вообще позволила ей увлечься этой дешевой мишурой? Почему она должна выставлять себя напоказ, чтобы ее освистывали лондонцы, которые трудятся на мрачных фабриках, а по вечерам идут на пантомиму и отпускают грубые шутки? Ведь Белла скоро выйдет на сцену, играть влюбленного юношу. У Росса теперь есть средства, чтобы сходить в театр и развлечься. Но необязательно принимать участие в спектакле! Белла совсем скоро предстанет перед этим сбродом. Боже мой, кажется, я упаду в обморок! А если упаду, то сумею все это остановить?»