Минуту погодя Демельза тихо проговорила:

— Не знаю, смеяться мне или плакать.

— Почему вдруг смеяться?

— Потому что от такой чудесной речи у меня слезы на глаза наворачиваются, но ты произносишь ее легкомысленно, отчего на ум приходит мысль, что ты говоришь об этом — как там это слово? — цинично. Это так, Росс?

Он пристально и долго смотрел ей в глаза.

— Ответ отрицательный. Но теперь я понимаю, что не следовало всего этого тебе говорить.

Как странно, думала Демельза, такие замечательные слова вроде должны способствовать их примирению, но почему-то трещина еще не заросла.

— Доктора считают, что зрение можно спасти, — сказал Макардл. — Но ему придется провести хотя бы неделю в темной комнате. А потом, если все пойдет хорошо, потребуются две-три недели для восстановления.

— Что ж, вот и все, да? — сказал Джозеф Глоссоп. — Мы либо полностью отменим, либо отложим постановку до Нового года.

— Мы уже распродали большую часть лучших мест в ложах! — метался Рори Смит, управляющий театра. — Будь проклят этот чертов Флинн во веки веков! Его нужно гнать со сцены!

— Он ирландец, — заметил Глоссоп, — и слишком возбудим. Другие постановщики теперь примут это к сведению.

Макардл шагал взад-вперед по кабинету.

— Я уже перебрал всех людей, которые могли бы его заменить. Джеймс, его дублер, слишком уродлив. Нужно было подумать об этом раньше, но кто мог предвидеть такой поворот? Жаль, ведь у него хороший голос, да и фехтовальщик он неплохой, только публике, которая ожидала увидеть Артура Скоулза, он точно не понравится.

— На Кина никаких надежд? — спросил Смит.

— Невозможно! Он играет Лира в «Гардене», как вы знаете.

— Дэвидж сейчас в Америке. А Кук?

— Ему уже за пятьдесят, да он на них и выглядит. Разумеется, будь с нами Кин, зрители проглотили бы что угодно.

Макардл встал спиной к окну, закрыв собой большую часть зимнего света.

— Известное имя — вот что мне нужно. Или совсем неизвестное. Вот бы вы нашли кого-нибудь, чтобы пробудить в публике любопытство...

— О Масгроуве вы думали? А Эрик? Не очень известен. Докатился до того, что играет синьора Монтекки. Хотя, признаться, он моложе остальных. Сможет ли Шарлотта сделать вид, что влюблена в него? Нет, лучше отменить спектакль. Так безопаснее. Мне нужно заботиться о репутации.

— Мне предложили еще одну кандидатуру, — сказал Глоссоп. — Идея эксцентричная, однако на меня оказывают определенное давление.

Все выжидающе посмотрели на него. В конце концов, именно его семья поддерживала на плаву Королевский театр «Кобург», чтобы в нем не погасли огни. Бросив взгляд на остальных, Глоссоп покачал головой.

— Не знаю. Вряд ли. Дайте мне еще сутки. Завтра в это же время мы примем решение.

Карета прибыла в Лондон в пять часов воскресенья. В этот час город был черным, как антрацит, однако горели фонари, к тому же многие улицы с недавних пор освещались газом. Кристофер, одетый по-городскому, встретил их у «Головы сарацина» в частном экипаже, который должен был отвезти их на Георг-стрит. Он передал теплые приветствия от Беллы, а также ее извинения — в театре что-то случилось, и потребовалось ее присутствие. В театре серьезно подумывали о переносе спектакля, и наконец, решили не отменять его, но это означало череду дополнительных репетиций. Вторую генеральную репетицию назначили на понедельник, а премьера была назначена на вторник, как и запланировано. Вероятно, будет четыре спектакля, но в случае успеха, возможно, представления продолжатся на следующей неделе.

— Перенос спектакля как-то касается Беллы? — спросила Демельза.

— Да. Кого-то ранили в поединке, и это означает перестановки в актерском составе.

— Белла играет другую роль?

— Да. Но полагаю, она бы хотела сама вам обо всем рассказать.

— Не сомневаюсь, — сказал Росс.

— Ваше письмо о Валентине пришло вчера. Мы все страшно расстроились. Вы поправились, сэр?

— Благодарю. В целом — да... Все хорошо.

— Это обезьяна подожгла дом?

— Да. Шимпанзе тоже погиб. Его похоронили на утесе, чуть выше руин дома. Полагаю, доктор Энис сохранил некоторые части тела для исследований.

— Лучше бы он этого не делал. — Демельза вздрогнула. — Иногда я не понимаю, как Кэролайн с этим уживается... с препарированием прямо в доме.

— Не в доме, дорогая. Он использует часть конюшни.

— А еще арестовали Пола Келлоу? После моего приезда к вам столько всего произошло!

Доехали они быстро и вскоре уже разгружали багаж у дома номер четырнадцать. Миссис Паркинс встретила их и помогла Кристоферу перенести наверх саквояжи.

— Не останешься с нами на ужин? — спросила Демельза.

— Благодарю, вы очень добры, но я собирался вернуться в театр, забрать Беллу, когда они закончат, и отвезти ее домой.

— В котором часу это будет?

— Она говорила — в восемь или в девять.

— Тогда до завтра, наверное, не стоит ее беспокоить?

— Я ни в чем не уверен. Не уверен даже насчет завтрашней генеральной репетиции. Все зависит от Макардла, он любит все доводить до совершенства. Надеюсь, вы оба поймете. Такой вот поворот. Мы, конечно, не ожидали ничего подобного

— Мы бы стали более понимающими, — мягко сказал Росс, — если бы знали, о каком повороте идет речь.

Кристофер расправил плечи.

— Что ж, в таком случае, сэр, я бы не прочь чего-нибудь выпить, если у вас есть.

Демельза позвонила, вызвав миссис Паркинс, и все потягивали бренди, закусывая кексом.

— Как бы я хотел, чтобы она лично вам все рассказала, — начал Кристофер, — но теперь вижу, что без подробного объяснения вы не поймете, чем ваша дочь так занята сегодня вечером, что даже не может с вами встретиться... И, кажется, только я могу объяснить.

— Это означает плохие новости?

— О нет! Надеюсь, вас это так же взволнует, как и меня, однако... однако у вас могут появиться сомнения... Даже не знаю...

— Так расскажи, что происходит.

Кристофер рассказал о несчастном случае с Артуром Скоулзом, о поисках замены, о выборе между отсрочкой и отменой спектакля, о принятом в итоге решении.

— В конце концов, — сказал он, — Макардлу и Глоссопу надлежало принять окончательное решение. Или найти творческий выход из положения, который приведет к наименьшим потерям. В итоге они спросили Беллу, сможет ли она сыграть эту роль.

— Что?! — выпалил Росс.

Демельза сглотнула и спросила:

— Какую роль?

— Ромео.

— Меня не было рядом в тот момент. Я находился у себя в конторе. Кажется, ее вызвали в комнату управляющего театром и в упор спросили, справится ли она.

— Боже!

— И знаете, что они сказали? Что она почти без колебаний ответила: «Да, разумеется».

Воцарилась ошеломленная тишина.

— Но это же, — заговорила Демельза, — это же главная роль...

— Да, как и роль Джульетты.

— Но она была... как это называется... дублершей Джульетты! А это мужская роль!

— Иногда женщины тоже ее исполняли. На самом деле, как я понимаю, сыграть Ромео страстно мечтают многие наши ведущие актрисы. Его играла миссис Актон. И миссис Армитадж. Думаю, Сиддонс тоже хотела. Она сыграла Гамлета. Все равно Белла собиралась играть мужчину, небольшую роль.

— Но это... невозможно, — сказал Росс. — Ты единственный, кто видел Беллу на профессиональной сцене. И она сыграла главную роль. Скажи честно, что ты об этом думаешь?

— Мне показалось, что Белла в прекрасной форме. Она играла хорошенькую молодую наследницу... Чудесно пела, но это совершенно другое... Зрители, надо сказать, были в восторге, но...

— Это была иностранная публика!

— Там же столько текста для запоминания, — сказал Росс. — Она должна идеально знать все слова!

— Похоже, она знает. Или почти. Не забывайте, она впитывала в себя эту пьесу несколько недель.