Росс взглянул на Демельзу, но она опустила взгляд и уставилась на бокал с портвейном.

Тогда Росс заговорил:

— Филип долго ухаживал за тобой и никогда не скрывал своих чувств. Эдвард Фитцморис, что ж, он давний кавалер; но, по-моему, он когда-то делал тебе предложение, а ты отказала.

— Он никогда не терял надежды, — сказала Демельза, не поднимая взгляда.

Моисей, их нынешний кот, просунул голову в дверь гостиной и крадучись прошелся по комнате, тигриный окрас спины мерцал в угасающем свете.

— Ну да, — согласилась Клоуэнс. — Так оно и есть.

— Это и есть твой ответ на наш совет вернуться сюда? Что вскоре тебе предстоит выбрать одного из двух джентльменов? Или ты уже выбрала?

— Нет еще.

— Но выберешь в скором времени? — уточнила Демельза.

— Я должна, — произнесла Клоуэнс. — Я должна и придется выбрать.

— Ты должна и придется выбрать, — повторила ее мать. — К такому грамматическому обороту мне надо привыкнуть.

— Звучит гораздо выразительней, — объяснила Клоуэнс.

— А ты испытываешь симпатию, хотя бы малейшее влечение к одному из них? — поинтересовался Росс.

— Я могу выйти замуж за того или другого. Мне нравятся оба.

— Но ты их не любишь? — спросила Демельза.

— Не совсем. Не той любовью, которую помню.

Грустное замечание, подумала Демельза. Ее красивая, белокурая и приземленная дочь ждала кого-нибудь, кто бы сразил ее наповал. Как Стивен поразил ее отчаянной удалью. Но что из этого вышло? Она помнила ожесточенные слова Клоуэнс вскоре после кончины Стивена, в которых сквозила обида: «Если я снова когда-нибудь выйду замуж, то не по любви, а только ради денег и положения».

— Что ж, ты не можешь выйти за обоих, — продолжила Демельза. — Это вроде как незаконно. Если не выйдешь замуж, то можешь и дальше жить в Пенрине. Или, как мы упомянули, вернуться домой. Здесь стало спокойно и приятно в последнее время. Похоже, Кьюби вернулась в Каэрхейс.

— У нее ребенок, — заметила Клоуэнс. Она встала, как только Моисей вознамерился запрыгнуть к ней на колени. — Я говорила, что Эдвард прислал мне длинное письмо. Оно наверху. Принесу его, и вы сами прочтете.

Клоуэнс вышла из комнаты, протопала вверх, хлопнула дверь, потом Клоуэнс спустилась.

— Вот. Кто первым прочтет?

— Твоя мама. Она читает медленнее.

Демельза скорчила Россу рожицу.

— Он пишет с завитушками? Ох, нет, все нормально. Никогда в жизни не читала такого длинного любовного письма!

Пока мать читала письмо, Клоуэнс опустилась на пол и опрокинула кота на спину. Моисей был еще молод и частенько буянил и царапался, но сейчас признал друга. Закончив, Демельза молча передала письмо Россу. Тот надел очки, чтобы прочесть. В тишине слышалось только кошачье мурлыканье.

— Что ж, — сказал Росс, — он все четко изложил. И сделал это неплохо. Не сказать, что очень страстно, но явно намеренно не собирался этого делать. Совершенно очевидно, что молодой человек тебя любит. Тебе следует им восхищаться. Сдается мне, ему принадлежат симпатии доброй половины молодых аристократок Лондона и нашего графства, но он никогда не сдавался в борьбе за тебя.

— Я польщена и чуть-чуть виновата перед ним. Как бы мне хотелось сделать его счастливым!

— А Филип?

— Я польщена и чуть-чуть виновата перед ним. Как бы мне хотелось сделать счастливым и его!

Все засмеялись.

— Тебе интересно наше мнение, кого из этих двоих мы хотели бы видеть зятем?

— Росс! — укоризненно произнесла Демельза.

— Получается... — попытался защититься Росс, — Клоуэнс сделала нам комплимент, рассказав о своей дилемме, и последнее, что мы с тобой должны сделать — это заставить ее предпочесть одного другому. Наше мнение — это лишь наше мнение. Но если уж она просит о нем, то пусть и прислушается к нему чуть более, чем к шороху ветра.

— Отлично сказано, папа! Мама, а что ты думаешь?

— Давай сначала послушаем твоего отца.

Росс двинулся по кругу, зажигая свечи. Серый растянутый шелк неба за окном темнел с каждой зажженной свечой, осветившей свою часть комнаты.

— Филип — смелый военный. Если бы за такую храбрость сразу давали ордена, он бы их получил. Как и Джеффри Чарльз, он всегда будет немного солдафоном в манерах и в чересчур прямом отношении к жизни. Уверен, он благороден и добр. Из недостатков — тот ужасный срыв в Вест-Индии, и нередко он кажется натянутым, как струна. Он уже говорил тебе, что имеет положение в обществе, и я знаю, он из вполне приличной семьи. Ему подыщут дом в Корнуолле — как раз такой есть в Пензансе, где он сейчас живет, и даже если ты будешь жить не в Нампаре, но это будет та жизнь, которую ты любишь, и в том месте, которое любишь. Семья Придо — одна из старейших. Ты могла бы жить с ним очень хорошо.

Клоуэнс поднялась и раздвинула шторы, а потом встала спиной к окну, глядя на отца.

— Что же касается Эдварда, то в этом письме он описал ту жизнь, которую может тебе дать. Она тоже очень привлекательна. Хотя он утверждает, что не так богат, то есть, по сравнению с братом, который добился многого, но у Эдварда достаточно средств, чтобы жить там, где он хочет, и так, как хочет. Он практически предложил тебе выбор, какой жизнью хочешь жить ты. Я уверен, что если ты выберешь его, он выполнит все свои обещания. Ты станешь леди Эдвард Фицморис. Эдвард не принимал участия в прошедшей войне, и он виг. Я считаю это весьма необычным, хотя, будучи аристократом, он живет исключительно достойно и без излишеств. И это, могу вам сказать, тоже весьма необычно.

— Ты посоветуешь его, папа?

— Я советую его, но не настаиваю. Советую их обоих. Совсем недавно — я не говорил тебе, Демельза — я имел дело с Филипом Придо, и он поразил меня здравым смыслом и тем, как быстро разбирается в незнакомом предмете.

Моисей, лишенный внимания Клоуэнс, выпрямился, хорошенько потянулся, задрал хвост и направился к выходу.

— Это как-то связано с шахтами? — спросила Клоуэнс.

— Да. Как ты узнала?

— У Филипа была книга об экономике горного дела под мышкой, когда он заезжал в последний раз.

Росс принялся второй раз перечитывать письмо Эдварда. Когда он закончил, Клоуэнс спросила:

— Папа изложил свои взгляды на двух моих джентльменов. А ты, мама? Ты не хочешь ничего сказать?

— Даже не знаю, что и сказать, дорогая! Сердце... сердце подсказывает, что если ты не знаешь, кого из них выбрать, лучше и совсем не выбирать.

Клоуэнс открыла дверь для Моисея. Как только коту представилась возможность для выхода, он встал на пороге, одолеваемый сомнениями. Клоуэнс помогла ему с выбором легким движением ноги. Росс, не дождавшись, пока жена скажет что-нибудь еще, заявил:

— В общем, они оба хорошие, порядочные люди.

— Да, — добавила Демельза, — вот о чем нужно подумать. Возможно, я слишком избалована. Многие браки очень успешны, потому что есть нежное дружеское общение, которое растет, пока люди вместе. Обойтись без этого, упустить сам шанс, отвергнуть их обоих, потому что ты не отдала сердце ни одному из них, возможно, будет не очень мудрым поступком, и даже не самым добрым.

— Конечно, я должна решить сама! Так и поступлю. Но я очень благодарна вам за советы, даже если в них нет никаких рекомендаций.

Демельза проглотила портвейн.

— По-моему, на твоем месте, Клоуэнс, я бы попыталась задать самой себе один вопрос. Если ты хочешь выбрать одного из этих мужчин, спроси сама у себя одну вещь. Кого из этих двоих, Филипа или Эдварда, ты бы хотела видеть отцом своих детей?

Ранним утром за завтраком, когда чирикали воробьи и косо светило солнце, настроение у Клоуэнс поднялось, напряжение ушло. Частично этому способствовало присутствие Гарри, очевидно, уже позабывшего ночные капризы и как всегда пристававшего к отцу, требуя, чтобы они «немедленно!», «немедленно!» пошли на пляж искать, что принесло море за ночь. «Немедленно» — было его новое слово. Только после того, как Гарри временно отвлекли обещанием появления нового помета поросят у Джуди, старой свиноматки, и он с топотом убежал на кухню, Клоуэнс спросила, какое отношение Филип Придо имеет к отцовским шахтам. Это как-то связано с Уил-Лежер? Демельза и сама собиралась спросить Росса об этом вчера вечером перед сном, но из-за размышлений о судьбе Клоуэнс позабыла, и теперь вся превратилась в слух.