Вдруг внимание молодого человека было привлечено какой-то тенью, мелькнувшей через улицу. Вглядевшись пристальнее, он заметил, что в подъезд дома, стоявшего против Эксмут-Гауза, пробрались три человека. Можно было подумать, что они собирались наблюдать за домом адмирала.

Заинтересованный этим, Фредерик де Тревьер притаился за колонной, продолжая наблюдать. Неожиданно одна из фигур выступила несколько вперед подъезда и, увидав ее громадные размеры, Фредерик едва не вскрикнул от изумления и радости.

— Гуттор! — прошептал он. — Это они! Сам Бог посылает их сюда.

И, желая скорее убедиться в том, что он не ошибается, молодой человек издал протяжный, резкий крик норвежской снеговой совы.

Не прошло и нескольких мгновений, как до него донесся ответный зов: «киу-уи-вуи».

Тогда, перегнувшись через балюстраду[66] секретарь повторил еще раз тот же крик.

Сейчас же один человек из стоявших напротив отделился от стены и перешел улицу.

— Кто здесь, в Лондоне, подражает крику северной птицы? — спросил он.

— Это я, Грундвиг, — отвечал молодой человек, — я — Фредерик Биорн.

— Герцог!.. Наш дорогой господин!.. Вы здесь?

— Да. Отойдите от дома. На той стороне есть глухой переулок. Мне нужно с вами переговорить.

Позвонив Мак-Грегору, Фредерик сказал ему, что пойдет узнать, кончилось ли заседание парламента, так как продолжительное отсутствие адмирала беспокоит его. Уходя, он еще раз напомнил шотландцу, чтобы тот хорошенько следил за Надодом.

Проводив секретаря, Мак-Грегор долго качал головой.

— Да, странные происходят здесь вещи, — пробормотал он. — Смотри в оба, Мак-Грегор… Этот секретарь не внушает мне доверия.

Между тем, герцог Норландский в нескольких словах познакомил своих верных слуг со своим планом:

— Через несколько минут три злодея соберутся здесь, и тогда их очень легко будет захватить всех вместе. Для этого Грундвиг должен отправиться в Саутварк и привести с собой пятьдесят человек матросов, только без огнестрельного оружия, чтобы не возбудить подозрения полиции.

Сам Фредерик брался провести их тайно в отель, и, таким образом, можно было надеяться овладеть злодеями без кровопролития. А на рассвете следовало поднять якоря и идти в Розольфс, где над преступниками должно было свершиться правосудие.

— Но экипаж «Олафа» насчитывает всего пятьдесят человек, — возразил Грундвиг, — а так как забрать всех с корабля невозможно, следовательно, предложение это невыполнимо.

Тогда герцог рассказал им о прибытии еще двух розольфсских кораблей — «Гарольда» и «Дяди Магнуса», под начальством его брата Эдмунда.

— И ты передашь Эдмунду, чтобы он сам не съезжал на берег и чтобы вся эскадра была готова к отплытию, — сказал Фредерик.

Времени было мало. Наскоро рассказав герцогу свои приключения и то, как они собирались похитить Надода по выходе его от адмирала вместе со ста тысячами фунтов стерлингов, Грундвиг сказал:

— Берегитесь, ваша светлость, берегитесь, как бы Красноглазый не узнал вас. Ведь вы не хуже меня знаете, как он хитер и на что способен.

— Я ничем не рискую, милый мой Грундвиг, — отвечал Фредерик, — Я так удачно замаскирован, что нет никакой возможности меня узнать. Надод знал меня белокурым и без бороды, а теперь я брюнет и борода у меня, как у британского сапера.

— Вы не видали еще этого негодяя, ваша светлость?

— Нет, не видал. Я его оставил под надзором слуги адмирала.

— Как хорошо, что мы встретились с вами. Теперь мы можем вас предупредить. Негодяй совершенно изменил свою наружность. Вы знали Надода чудовищным уродом. Но доктор Петерсон, королевский хирург, сделал ему превосходный стеклянный глаз и выпрямил нос и челюсти. Все это он сам рассказал Биллю, когда пытался убедить его поступить к нему на службу. И, если бы он сам себя не выдал Биллю, мы бы его никогда не узнали.

Пять минут спустя Грундвиг и его два товарища исчезли в лондонском тумане. Они спешили в Саутварк, а Фредерик Биорн подозвал кэб[67] и поехал в Вестминстер, где заседала палата лордов.

Заседание еще продолжалось. Вильям Питт говорил, возражая ораторам оппозиции. Вокруг здания парламента, несмотря на позднюю ночь, стояла громадная толпа, дожидавшаяся конца прений.

Очевидно, адмирал Коллингвуд не мог скоро освободиться. Однако на посланную Фредериком записку он ответил, что вернется домой через четверть часа, так как окончательное голосование могло последовать не раньше завтрашнего дня.

Вернувшись домой, Фредерик де Тревьер прошел в библиотеку, чтобы сменить Мак-Грегора. Он с волнением ожидал той минуты, когда увидит убийцу своего отца. Поднявшись навстречу молодому человеку, Надод приветствовал его низким поклоном, а тот ответил ему с видом холодного безразличия, с каким относятся к незнакомым людям. Но, желая получше разглядеть наружность злодея, Фредерик поднял голову и, пристально глядя на него, сказал:

— Вы дожидаетесь адмирала Коллингвуда, и уже давно? Могу вас утешить, сударь, что он скоро вернется.

Услышав голос Фредерика, Надод невольно вздрогнул, но сейчас же овладел собою.

«Положительно, я где-то слыхал этот голос и видел это лицо, — подумал он. — Но где?»

В свою очередь, молодой человек был удивлен переменой, происшедшей с Красноглазым. Куда девалось все его уродство? Перед ним сидел человек некрасивый, но с правильными чертами лица.

А в это время Мак-Грегор, стоя у стола, исподлобья поглядывал на обоих.

— Можешь идти, — сказал ему Фредерик.

Шотландец удалился, не произнеся ни слова, но при этом бросил на молодого человека взгляд, исполненный самой жгучей ненависти.

Этот взгляд не укрылся от Надода, который не преминул принять его к сведению.

Глава VI

Два негодяя

Мак-Грегор питал к своему барину, адмиралу Коллингвуду, самую преданную любовь, доходившую до какого-то обожания. Когда ему не было еще двадцати лет, старый лорд Эксмут приставил его дядькой к своему восьмилетнему младшему сыну Чарльзу, с которым Мак-Грегор с того времени был неразлучен. Говоря о своем барине, старый слуга нередко выражался следующим образом: «Когда мы были в Итонском коллегиуме», или: «Мы кончили вторыми морское училище».

Со своей стороны, молодой лорд, как истый англичанин, хотя и любил своего дядьку, но все-таки смотрел на него как на существо низшего порядка, в чем, впрочем, и сам Мак-Грегор был искренно убежден. Денежные затруднения своего барина дядька всегда принимал очень близко к сердцу и возненавидел всеми силами души старшего брата его за то, что к тому должны были со временем перейти титул и богатства герцогов Эксмутских…

Знал ли Мак-Грегор об убийстве герцога Эксмута?.. Никто не мог этого сказать утвердительно, тем более что старый слуга никогда не говорил о смерти старшего брата при своем господине и даже избегал малейшего намека на это обстоятельство.

Но, во всяком случае, он скорее дал бы себя растерзать на мелкие куски, чем сказал бы хоть одно слово во вред адмиралу.

Впрочем, один факт, случившийся вскоре после перехода Эксмут-Гауза в собственность адмирала, свидетельствовал о том, что шотландец кое-что знал об этом преступлении.

Прежде чем поселиться в отеле, адмирал пожелал устранить все, что могло ему напоминать о брате. За переделками поручено было наблюдать Мак-Грегору.

По окончании всех работ адмирал, приехавший смотреть отель, был поражен тем, что увидел. Снаружи ничто не бросалось в глаза, но стоило нажать рукой в том или другом месте старинную дубовую резьбу — и открывалась потайная дверь на какую-нибудь витую лестницу, которая вела сперва в верхний этаж, а оттуда в какое-нибудь подземелье. Каждая комната, каждый коридор, каждый закоулок были снабжены секретной дверью и секретной лестницей, через которые можно скрыться в один миг.

Но это было еще не все. Посредством особого тайного механизма можно было в любой момент запереть все двери, окна и коридоры отеля при помощи опускающихся железных заслонов. Этим способом все комнаты можно было изолировать одну от другой, и находившиеся в них люди попали бы в мышеловку. Вместе с тем дом был роскошно отделан с самым строгим комфортом.

вернуться

66

Балюстрада — ограждение балконов, лестниц и т. п., состоящее из ряда столбиков (балясин), соединенных сверху плитой, балкой, перилами.

вернуться

67

Кэб, или кеб — одноконный экипаж в Англии.