- даже не прошептала, а скорее подумала Дева, и была услышана, к сожалению, не только верными воинами.

Город, умерший дважды, еще был городом, но сквозь плоть, в лунном свете, уже проступали обглоданные каменные ребра. Дом Гикии миновала волна разрушения, и беглецы остановились там, чтобы перевести дыхание и собраться мыслями. Почему дом проклятой архонтессы? Этого не знал жрец, а стратег даже не догадывался. Они просто шли, повинуясь призрачному зову, к заветной цели.

Усадьба была пуста, и только запах тления царил в покоях дочери Ламаха. Дроздов устроился в прогнившем кресле, положил на колени меч и достал гемму с портретом Гикии. Сколько можно терпеть? Как он устал от крови, от потерь тех, кто ему дорог и от бесконечной дороги.

— Идем, твоя святость! — приказал стратег и взял на руки царицу.

Главная улица превратилась в сверкающую реку, поток лунного серебра. Казалось, что ноги ощущают стремительное течение, недовольство смертными, нарушившими привычный порядок вещей. Святилище Врат оказалось рядом с домом архонтессы. Каждый шаг давался с трудом. Тело базилиссы наливалось весом, и вскоре стратег с трудом передвигал ноги. И враги рядом, окружили святилище и ждут, когда жертва сама попадет в западню. Зачем трудиться, бегать за добычей, когда она сама идет в лапы.

Владение, некогда принадлежавшее главному номофилаку, превратилось в пристанище чернорясных демонов. Жрец поднял посох, посмотрел на полную луну и тяжело вздохнул, ощутив неизбежную развязку. Молча принял мудрец меч из рук стратега, и демоны взвыли от злости и боли. Посох разлетелся от ударов дьявольских серпов, но меч был неотразим, ибо в нем была сила всех архонтов, правивших Херсонесом. На миг враги дрогнули, сломали строй и стратег, из последних сил бросился к заветным ступеням.

Морозов сбросил тогу, и остался в короткой тунике. Так удобней сражаться. Меч сверкал раскаленным серебром, становясь, все короче после поражения цели. Вот уже в руке не меч, а просто длинный кинжал, нож и все, только дымящаяся рукоять. Жрец отступил к ступеням, где стратег с трудом нес тело царицы. Впереди только невыносимо яркий свет, а сзади яростный вой преследователей.

Жрец остановился, хотел сотворить последнее заклинание, но только захрипел, когда серпы вспороли грудь. Стратег взвыл от боли, опуская богиню в колодец лунного серебра, ибо казалось, что пламя жгло саму душу. Ворота захлопнулись, и только тьма заклубилась в древнем алтаре. Тела последних воинов Херсонеса вспыхнули чистым пламенем и сгорели дотла. Демоны в страхе отшатнулись, и завыли в ожидании гнева Повелителя. Добыча, ценнее которой не бывает, ускользнула из лап князя Люцифуга.

Короткие летние сумерки сменились густой южной ночью. Точки звезд в небе только сгущали темноту, которая поглотила древние развалины и монастырские постройки. Даже люди стали подобны бесплотным теням, которые неприкаянно ищут былую славу и не находят. Здесь даже слава становится пустым звуком, утонувшим в этом царстве древнего безмолвия. И только затаившиеся в глубине души страхи становятся явью.

Иосиф сидел в бывшем кабинете настоятеля монастыря и перебирал бумаги, лежавшие на столе в полнейшем беспорядке. Игнат Поликарпович помогал сортировать документы, в которых не было ни слова о контрреволюции, кроме важной улики, послания патриарха Сергия.

— Поспите, Иосиф Яковлевич! Этак, загнетесь ни за цапову душу, — бурчал бывший рабочий, — Молчите? Оно и понятно, коли говорить нечего.

В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь приоткрылась и в комнату вошла Марина. Следом протиснулся крепкий парень, державший в руке большую сумку, от которой пахло весьма аппетитно. Девушка остановилась, испуганно посмотрела на желтое, в свете керосиновой лампы, лицо Фишмана и улыбнулась старому рабочему.

— Товарищ Андрианов прислал вам ужин из нашей столовой и просил утром быть с отчетом. Если что, я могу помочь.

— Что, твою мать, грамотная шибко? — вспылил Фишман, — Катись отсюда!

— Не знаю как Вам, товарищ оперуполномоченный, а мне пусть помогут. Садись, дочка, у окна и отбери бумаги за осень прошлого года. Я гимназиев не оканчивал, только реальное, а Марина ученая и языки всякие знает.

Иосиф не ответил, лишь откинулся к спинке кресла и закрыл глаза. И снова комиссар оказался в кольце адского пламени, у каменного ложа демона-хранителя. Покровитель был не в лучшем состоянии. Раны продолжали сочиться расплавленной серой, костлявая рука тянулась к Иосифу, прося о пощаде. Оказывается, даже рабам Люцифуга ведом страх. Чего же тебе надобно, крови? Ага, свежую кровь в обмен на беляков!

Фишман очнулся от чувства неясной тревоги и посмотрел в окно. Всходила луна, и ее серебристый свет заливал монастырский двор. На лестнице стоял часовой, курил и откровенно бездельничал. Душно. Иосиф набросил на плечи куртку, и вышел на крыльцо. Пели цикады, а от пряного аромата цветов голова шла кругом.

— Ну, как, тихо?

— Тише не бывает, как в гробу, товарищ комиссар! — ответил часовой и достал очередную папиросу, — Да и кому тут быть. Монахи или разбежались, или пущены в расход.

— Оно так, но смотри в оба, а то знаешь, можно и партбилет на стол положить. Еще не всю контру добили.

— Так и смотрю, но пока никого, только живность всякая бегает, аж моторошно порой. О, опять!

Иосиф прислушался к ночным звукам. И точно, за цепью камней у входа слышалась возня и кошачьи вопли.

— Посмотри что там! — приказал Иосиф.

— Да ну его, что я котов с кошками не видел, — пытался возражать чекист, но все-таки пошел к монастырским воротам.

Фишман услышал, как хлопнула калитка в воротах, и удовлетворенно затянулся папиросным дымом. Из открытого окна выглянул Яценко, сладко зевнул, и пару минут смотрел на начальство мутным от бессонницы взглядом.

-Зайдите сюда, товарищ Фишман. Мы тут кое-что нашли.

В комнате Иосиф увидел большой ящик письменного стола, в котором было двойное дно. В потайном отделении лежала стопка бумаг, из которых следовало, что святой отец был связан с белым подпольем и регулярно получал помощь от Врангеля. Это было уже кое-что. Не успел отец Викентий уничтожить документы, а может, просто надеялся на случай. Вдруг не найдут чекисты и все обойдется.

Иосиф посмотрел в окно. Часового не было. Долго ходит проверять кошачьи игры. А что если то не зверушки балуют, а кто почище?

— Поликарпыч! Оставайся здесь, смотри за девкой, а остальные за мной! Может, в храме какая сволочь схоронилась!

Чекисты выскочили во двор, долго соображали, чего от них хотят, а потом неторопливо пошли к воротам. Сидеть на месте до чертиков надоело, а тут хоть какое-то развлечение. Тело обнаружили возле калитки. Часовой сидел, прислонившись к воротам, и уже успел остыть, хотя прошло совсем немного времени. Крови не было, словно боец умер от страха. Иосиф сразу вспомнил штурм монастыря под Бахчисараем и дрожащей рукой вытер пот со лба.

Демон, вполне себе в добром здравии, стоял над трупом и довольно потирал костлявые руки. Жертва явно пошла впрок.

— Товарищи! Враги революции убили нашего соратника, верного партийца, героя Перекопа! — вполголоса говорил Иосиф, — Отомстим же за него! Иван! Поднимай наших бойцов в монастырской гостинице. Веди к храму Владимира. Выходим за ворота, и перебежками к винограднику.