— Я должен забрать машину.

У меня есть жизнь кроме тебя, прикинь. Ты не весь мой мир. Ты просто огромная его часть, которую я люблю больше всего…

Я бросился в свою комнату как в спасательный бункер. Прислонив голову к холодному дереву, я закрыл глаза. Черт возьми. Почему она не может понять, какую боль причинила мне? Почему она не может понять, что я люблю ее? Почему она не смогла полюбить меня? Скажи Денни уйти… выбери меня. Останься. Но это из разряда фантастики. Скорее, мои родители восстанут из мертвых, чтобы извиниться за всё дерьмо, которое они мне причинили.

Я не торопился спускаться. Когда наконец я понял, что Гриффин подъехал, я засобирался. Я хотел уйти тайком, чтобы не встречаться с Кирой. Я был не готов к еще одному странному противостоянию. Но удача была не на моей стороне, потому как я услышал ее голос, как только спустился.

— Келлан…

В ее тоне было что-то, что заставило меня посмотреть на нее. Грусть, паника, я не уверен. Она встала и подошла ко мне. Я хотел вздохнуть, но не мог. Я хотел умолять ее оставить меня в покое, сказать, что ее поступок разрушил меня, что всё, связанное с ней, причиняет мне боль, но я не мог. Я не мог устоять перед ней, поэтому позволил приблизиться, несмотря на то что знал, что ее слова принесут мне боль. Ничего кроме боли.

Она начала краснеть и смущаться, словно ей было не по себе. В итоге она опустила взгляд на пол. Я нахмурился. Обычно она поступала так, когда чувствовала себя глупо или нелепо. Это то, как она теперь чувствовала себя рядом со мной? Я был разбит, и она что, тоже была подавлена? Ну, что она собирается сказать сейчас? Если честно, идей у меня не было. Не смотря мне в глаза, она произнесла:

— Мне очень жаль твоих родителей.

Она вдруг посмотрела в мои глаза, и я выдохнул. Значит, дело все еще в родителях? Не страшно. С тех пор утекло много воды. Они были засранцами, но их уже нет. Все кончено. Но не многие говорили со мной о них. Неужели она всё еще пыталась узнать меня, пыталась понять? Но почему? Кира ты уже заполучила меня, что еще тебе нужно?

Пытаясь быть мягким, я произнес:

— Все в норме, Кира.

Я бы рассказал тебе всё, если бы только тебе это было реально нужно. Мы смотрели друг друга, и я не знаю сколько прошло времени. Казалось, оно вообще остановилось. Как бы я хотел, чтобы между нами всё было по-другому. Чтобы всё сложилось иначе для нас двоих. Чтобы я имел для нее значение. Чтобы она полюбила меня так же, как и я ее. Я бы хотел, чтобы мое сердце не пыталось выскочить из груди, когда я встречал ее взгляд. Я хотел, чтобы моя кожа не горела в местах, которых она касалась. Но одного моего желания недостаточно.

После молчаливой паузы Кира наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я ощутил укол боли словно она не поцеловала, а ударила меня. Я отвернулся. Боже, когда же она прекратит свои пытки.

Отвернувшись, я поспешил к выходу. Мне необходимо пространство. И возможность отключить свои воспоминания. Этот ее жест вновь и вновь возвращал меня в недалекое прошлое, где мы с Кирой были вместе, если можно так сказать. Как держались за руки, обнимались, как я заставлял ее краснеть, стонать… И эти воспоминания крошили меня изнутри. Я схватился за переносицу от жуткой головной боли. Если я смогу забыть, как, судя по всему, забыла она, то мне больше не будет больно.

Гриффин подъехал, обрывая мои мысли. Я открыл дверь, чтобы сесть рядом на пассажирское место, и в этот момент взглянул на дом. Кира смотрела на меня? Но почему?

Тысячи почему снова разрывали мой разум. Почему она не может оставить меня в покое? Почему я не могу не думать о ней?

Пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, я забрался в машину. Мне нужно что-то сделать, пока это совсем не поглотило меня. Я чувствую, что схожу с ума. Кажется, гнев — это лучший вариант. Когда я злился на нее, мне было не так больно. И злиться на нее у меня получалось отлично. Я мысленно пошевелил угли, чтобы разжечь в себе это пламя злости. Тогда я смогу оттолкнуть ее, когда мы будем наедине. Смогу заставить ее держать дистанцию, потому что это для ее же блага. Я буду держаться от нее подальше. Гнев и дистанция. Мои помощники, которые помогут мне не развалиться в конец.

Когда она спустилась на следующее утро, я обернул вокруг себя эти чувства, как броню. Пускай попробует пробить. Почему-то я был уверен в себе. Прислонившись спиной к стойке, я вслушивался чтобы услышать ее шаги. Я смогу. Я смогу закрыть свое сердце, смогу оттолкнуть боль. Кира была ничем для меня, как и я для нее. Всё было ничем.

Когда Кира вошла в кухню, я окинул ее грубым взглядом и опустил глаза, нацепив дерзкую полуулыбку. Доброе утро, шлюха. Ты рассказала своему парню, как скучала по нему в моем обществе?

— Эй, — прошептала она, негодуя от моего взгляда. Хорошо, что мне было похрен.

— Доброе, — ответил я, уставившись на нее в упор. Нравится, как я смотрю на тебя сейчас? Ты хотела моего внимания… Что ж, теперь оно у тебя есть.

Она взяла кружку и стала ждать, пока свариться кофе.

Лицо Киры было задумчивым. Думала, что мне сказать? Можешь говорить всё что угодно, мне всё равно. Можешь пожелать мне хорошего дня, можешь сказать мне чтобы я катился на все четыре. Ничто не имеет значение и ничто не изменит тот факт, что ты хладнокровная стерва. Я ненавижу тебя.

Но…только это неправда. Я не ненавижу ее. Я даже не могу винить ее.

Отодвинув в сторону прорывающееся нытье, я сосредоточился на своем плане. Гнев и злость. Гнев позволяет мне не чувствовать боль. Злость единственное доступное чувство в отношении Киры.

Когда кофе сварился я налил себе кружку и протянул ей кофейник.

— Хочешь, чтоб я наполнил твою?

Я спросил это, имея в виду самый грубый и пошлый смысл. А что, может Денни не выполняет свою работу? Может, шлюхе не помешает отменный перепихон с утра пораньше? Я просто выполнял свой долг, предлагая дружескую услугу. Ведь больше я ни на что не гожусь, правда ведь Кира? Я был ходячим и говорящим вибратором. Это все, чем я когда-либо был. Для всех. И для нее.

Она казалась смущена моим вопросом. Ее глаза были практически чисто зелеными этим утром. Прекрасными. Их красота разозлила меня еще больше. Возьми свои прекрасные глаза и засунь их… Они мне не нужны. Как и ты.

— Эм… Да, — сказала она всё еще обескураженная.

Когда я наполнил ее кружку, я коварно улыбнулся. Я не мог поверить, что она всё-таки согласилась. А может она реально хотела чего-то помимо кофе?

— Сливки? — спросил я с намеком.

Хочешь, чтоб я снова вошел в тебя?

— Да, — прошептала она, сглатывая. Как будто нервничала.

Тшш, не надо нервничать. Мы уже делали это раньше. Мы просто поиграем. Я же твоя игрушка. Не надо бояться игрушку.

Я отошел к холодильнику, чтобы взять сливки. Сливки, которые я покупал только ради нее. Кажется, что она забралась в каждый крошечный аспект моей жизни. Сучка. Я действительно ненавидел этот факт.

Кира выглядела так словно хотела оказаться где угодно только не рядом со мной. Вот и держись от меня подальше. Подняв сливочник вверх, я сказал:

— Дай мне знать, как будешь удовлетворена.

Мой холодный взгляд был прикован к ней в процессе. Хочешь, чтобы это были не сливки и не кружка с кофе? Я дам тебе это. Снова и снова. На этот раз без ненужных эмоций, заблуждений и прочего. На этот раз мы просто трахнемся. Только первоклассный секс с первоклассной шлюхой. У меня такое чувство что ты хороша в этом.

— Остановись, — сказала она почти сразу. Я наклонился и прошептал ей на ухо. — Ты уверена, что хочешь чтоб я остановился. Я думал тебе нравится?

Я думал, что нравлюсь тебе, но я ошибался… во многих вещах.

Она снова сглотнула, ее руки дрожали, когда она насыпала сахар. Я издал смешок. Хотя ничего смешного в этом не было.

Я смотрел на нее некоторое время, создавая запас гнева, прежде чем поднял тему, о которой я не хотел говорить. Но мне нужны были ответы. По крайней мере мне нужно знать, чего ожидать. Каков наш план бывших любовников. Или точнее ее план. Ведь это же шоу одного актера от начала и до конца. Я лишь марионетка.